Ринат Валиуллин - Пятое время года. Избранное

Когда я выплыл из бара, почувствовал, что жизнь – это река, в которую не только дважды не войти, но и не выйти, можно лишь плыть, пока не прибьёт к какому-нибудь островку, где есть вероятность поправить запасы эмоций или бросить кости.

По экрану бежали люди и громко кричали. Мы поднимались по ступенькам на ощупь, пока не добрались до самой середины. Там и утонули в мягких креслах. Народу в кино оказалось немного. Я достал бутылку шампанского, стал осторожно открывать, но в самый решающий момент рука соскользнула и пробка под взрывы на экране вылетела в первые ряды. Леру разорвало смехом.

– Что ты ржёшь?

– Извини, я так плачу.

– Я вижу, слёзы счастья. Есть повод? – стряхнул с себя пролитое вино, отхлебнул и передал ей сосуд.

– Слезам повод не нужен, слезам нужны глаза, – она сделала два небольших глотка.

Пузырьки приятно щекотали внутренний мир. Кино было паршивое, зато её поцелуи восхитительны. Я всегда был уверен в том, что кино – лучшее из искусств, потому что в его темноте можно исчезнуть, заблудиться, заплакать, заняться ещё чёрт знает чем. Оторвав руку от её спелой груди, поднял с пола бутылку, сделал очередные пару глотков, протянул Лере. Она тоже набрала полный рот вина и неожиданно прилипла своими губами к моим. Я почувствовал, как её вино потекло по моим дёснам. Мы выпили половину и уже не пытались вникнуть в суть картины.

– Где ты так научилась целоваться?

– В кружок ходила.

– Я тоже хочу в этот кружок.

– Тебя не возьмут.

– Почему?

– Потому что ты мне нравишься, – повернулась она ко мне.

– Ты серьёзно? – спросил я её в самое ушко.

– А разве не видно?

– Нет, темно.

– Тогда потрогай.

Я ласкал шёлковый штрих-код её лобка, когда она открыла глаза.

– Вероника, ты можешь пообещать мне одну вещь? – произнёс тихо, поцеловав её в живот.

– В постели можно пообещать всё что угодно.

– Когда я умру, обещай, что будешь приходить на могилку.

– Ага, с цветами?

– Нет. Цветов не надо. Просто присядь помочиться, чтобы я даже оттуда мог видеть прелести этой жизни.

– Ууу, как грустно. Ты же говорил, что твоя любовь бессмертна.

– Я не за любовь пекусь, я за себя. Ты когда-нибудь изменяла?

– А я что сейчас по-твоему делаю? – потянулась Вероника за телефоном к столику.

– Раньше ты была только моей, – мне стало не по себе.

– А сейчас?

– А сейчас я даже знать не хочу… Ну чья ты теперь? Чья?

– Я снова стала своей. Ладно, вставай, утро уже.

– Ты уверена?

– Да, я чувствую это по равнодушию к твоим поцелуям.

– Ты чего расклеился, мужик? Не надо меня любить! Я знаю, к чему это приведёт, ты перестанешь любить себя. Сильный, симпатичный, к тому же препод. Мне, конечно, было приятно твоё внимание, но я не та, что нужна тебе. Я с тобой мне совсем не нужна.

– Вот как?

– Ну да, меня грызло любопытство. Ничто не делает женщину такой доступной, как её любопытство, – посмотрела она мне прямо в глаза. В этот момент поезд остановился. Одни вышли, другие вошли.

– Тебе часто признавались в любви? – спросил я Веронику, как только электричка тронулась.

– Часто.

– И что ты думаешь, когда говорят: «Я тебя люблю».

– Слишком много слов. Помнишь наш первый поцелуй? Когда мы сомкнулись в одну розовую каплю, которая обещала стать дождём, а может даже, ливнем. Так вот, она скатилась в пропасть, упала одеждой, нравами и засохла… Мы разные на вкус, – добавила после небольшой паузы.

– А если я на самом деле тебя люблю, Вероника.

– Есть такие слова, которые созданы, чтобы им не доверять. Будь с ними поосторожнее. Чтобы спать с тобой, мне они не нужны. Более того, они мне мешают. Они заводят чувства, которые лучше не беспокоить без повода. Я даже предполагаю, что у тебя есть жена и дети, и вроде бы всё хорошо в вашей жизни, а тут появлюсь я с ворохом своих чувств. Оставь мне возможность быть самой собою. Влюблённость – и точка.

– Прошлая жизнь, как вредная привычка, – отвёл я взгляд вниз и пустил его пастись среди чужих ног.

– Не бросить?

– Из всех вредных привычек я не способен бросить одну.

– Какую?

– Думать о тебе, я постоянно думаю о тебе.

– Не надо постоянно думать обо мне, постоянство нас погубит. Зачем тебе это?

– В моей жизни есть всё, только тебя не хватает.

– Я не хочу размениваться. Сам представь, что скоро у тебя не останется ничего кроме меня… ещё и хватать не будет. Всё, мне пора выходить, – поцеловала она мою щёку. – Не звони мне больше, – выскочила она на платформу и исчезла в толпе с картиной в руке, завёрнутой в белую бумагу.

Передо мной возникла надпись «Не прислоняться». «К ней, пожалуй, больше и не придётся», – улыбался я себе с сарказмом, в то время как поезд уже тащил меня в недра земли.

Впереди себя я приметил девушку. Это был не тот случай, когда мужчина плетётся за какой-нибудь хорошенькой задницей, чтобы скоротать свою дорогу. Просто движение этой незнакомки мне показалось странным, скорее даже обречённым. Её сумочка на длинных ручках царапалась асфальтом, будто пыталась разделить с ней какую-то боль из солидарности. Я уже почти нагнал хрупкую фигурку, когда та рухнула прямо на тротуаре.

– Девушка. Что с вами? – осторожно убрал вьющие пышные волосы с её лица и посмотрел в большие голубые глаза. – У вас всё хорошо?

– Не знаю, – приходила она в себя.

– Давайте я помогу вам встать, – протянул ей руку. Она вложила в неё свою тонкую прохладную ладонь. Поднявшись, улыбнулась мне грустно из-под густой каштановой чёлки.

– Что случилось?

– Да так, долго рассказывать.

– Любовь?

– Позвонила одному сердцу, а там занято, – отряхнула она невидимую грязь, подняла сумочку, достала из неё зеркальце, посмотрелась. Потом сделала несколько движений ладонью над своим лицом, убрала зеркало обратно.

– Я знаю, как больно терять любимых.

– Это не просто боль: будто летали внутри тебя бабочки, а их вдруг поймали и прикололи булавками к самому сердцу.

– Я вас провожу, если хотите.

– Я не против, если вам по пути.

– Надо быть настоящим извращенцем, чтобы бросить такую девушку.

– А почему вы решили, что меня бросили, а не я?

– Ну, вы же только что лежали на асфальте, – нелепо пошутил я, но она улыбнулась. – Мы спотыкаемся там, где влюбились, мы падаем, где нас бросили, мы пытаемся подняться там, где любили нас, – попытался я реабилитироваться.

– Спасибо, что спасли меня. Даже не понимаю, что со мной произошло, поплыло всё, а потом вы.

– Если вас бросили, и вы падаете, не надо цепляться за что попало.

– Вы не похожи на что попало.

– А на кого я похож?

– На человека.

– Спасибо, – я от души рассмеялся.