Владимир Владыкин - Юлия

Итак, в упомянутый день Валентине было суждено идти по улице, по которой она уже и не помнила, когда в последний раз ходила. А ведь на ней стоял детдом – двухэтажное здание, обшитое досками и выкрашенное в зелёный цвет. Но на вывески она без надобности вообще не смотрела. И вот сейчас Валентина залюбовалась белой акацией, стоявшей как раз невдалеке от входа в детдом, как неким дивом, и с наслаждением вдыхала аромат её пышных цветов.

Позже ей казалось, будто какая-то неведомая сила заставила приглядеться именно к этой, а не к какой-либо другой акации. И случайно брошенный ею взгляд во двор детдома выхватил из группки детворы светлолицую хорошенькую черноволосую девочку. Валентина в оторопи замерла на месте, почувствовав в груди сильные удары сердца, отчего все уличные звуки и шумы как бы враз отключились; внутри себя она услышала, точно чей-то посторонний, пробуждающий рассудок голос: «Да ты смотри, смотри, это же она!» Молодая женщина, быстро покопалась в сумочке, достала фотографию, которую после увиденного сна всегда носила с собой. Удостоверившись, что она, наконец, нашла Юлю, Валентина решительно вошла во двор. Почему-то раньше она не догадывалась обратиться сюда. А всё потому, что думала – её здесь просто не могло быть, так как девочку отдали в детдом в городе Шахты, где примерно год назад ей ответили, что Юлю перевели в областной центр, куда ездила уже в пустой след. Там ей толком ничего не объяснили или не поверили, что она искала именно свою сестру.

И вот, наконец, в Новостроевске, в котором жила уже несколько лет, ей улыбнулась удача, словно судьба сжалилась над ней.

Директором детдома была моложавая на вид женщина средних лет Тамара Игнатьевна Пустовалова с густыми рыжеватыми волосами, уложенными пышной причёской. Она только что пришла в свой кабинет после закончившегося собрания воспитателей, и в это время в дверь осторожно постучали. Тамара Игнатьевна, полагая, что, должно быть, к ней просится кто-то из воспитанников, ласковым тоном разрешила войти. Но она увидела молодую женщину. Директор с повышенным интересом созерцала посетительницу. На ней было сиреневого цвета повседневное платье; в руке чёрная кожаная сумочка; волнистые тёмно-русые волосы на затылке подобраны в пучок. Лицо широкое: выпуклые круглые щёки, серые глаза, слегка курносый нос, припухлые маленькие губы.

Валентина, не зная с чего начать разговор, быстро достала из сумочки фотографию маленькой девочки лет трёх, подала её директору и сказала, что это её родная сестра по матери. И очень волнуясь, вкратце поведала, как через шесть лет после окончания войны родилась Юля, отца которой она не видела, как мать, умирая, просила её, Валентину, не бросать дочь на произвол судьбы. Но из-за тяжёлых семейных обстоятельств своего слова не сдержала. В сознании Валентины промелькнуло полуголодное военное детство, жизнь в общежитии техникума на скудную студенческую стипендию. От жалости к себе у неё на глазах выступили слёзы. Она виновато опустила голову и облегчённо вздохнула.

– А мы-то думали, что девочка круглая сирота. В её деле, кроме родителей, ни о ком не говорится, – пояснила Тамара Игнатьевна, и, сделав паузу, ещё раз внимательно посмотрела на Валентину, и следом спросила, нажимая степенно на каждое слово: – Теперь, когда вы нашли сестру, что вы собираетесь делать? Поймите правильно, для нас этот вопрос отнюдь не праздный, как и ваше, я вижу, посещение тоже? – она как-то сосредоточенно наклонилась над своим рабочим столом, пытливо глядя на посетительницу.

– Поверьте, Юлю я искала в другом городе, в Ростове была… А тут иду и такое везение: я случайно увидела её во дворе. Я, конечно, всё понимаю, вы правы, сначала я должна посоветоваться с мужем, – Валентина старалась говорить ровно и не волноваться. Однако изучающий взгляд Тамары Игнатьевны несколько отвлекал женщину, и она сбивалась с мысли, испытывая какую-то свою безотчётную вину: – Вы извините, что я так поздно к вам обратилась. Мне можно на первых порах хотя бы изредка её навещать? – видя, что Валентине больше нечего сказать, Тамара Игнатьевна с внутренним возмущением покачала головой:

– Вы считаете, увидев девочку случайно, вам вполне достаточно принять в её пользу единственно верное решение, даже ещё не посоветовавшись с мужем? По вас, извините, я пока не вижу, что вы так сильно обеспокоены её судьбой. Я понимаю: учились, вышли замуж и вдруг вспомнили, что у вас есть сестра… а дальше?

Директор смотрела проницательно; от её взгляда Валентина совсем растерялась, не зная, что ответить, и пожалела о своих необдуманно вырвавшихся словах, когда минуту назад сказала, что посоветуется с мужем. По жёсткому тону Тамары Игнатьевны она без труда поняла, что директор, видно, ждала от неё вполне обдуманного решения, мол, обязательно возьмёт Юлю к себе. Но к такому ответу Валентина была пока не готова и сказала:

– Я обещаю, что буду приходить к ней часто, а когда договорюсь с мужем…

– А если он не даст вам согласия, скоро перестанете навещать, привыкнете к мысли, что сестра присмотрена. Вам может показаться, что я жестока и несправедлива к вам. Но это обманчивое впечатление. Видите ли, у нас есть дети, от которых отказались то ли родственники, то ли непутёвые мамочки: вот они после долгого отсутствия вдруг объявятся – пообещают им приходить, а сами вскоре про них забывают и больше не приходят, а ведь дети их ждут, а не дождавшись, начинают убегать на их поиски… У Юли же совсем другая ситуация: о своих родителях она абсолютно ничего не знает. У нас она уже почти три года. Поначалу мы не могли от неё добиться ни слова: такая была стеснительная, молчаливая. Так что, прежде чем принять решение, подумайте хорошо, – сказала назидательно директор.

– Да, да, мне всё понятно, – быстро согласилась Валентина. – А что, разве нельзя девочку приучать понемногу к тому, что у неё нашлась сестра? – удивлённо протянула она.

– Простите, предположим, я это объясню ей, а дальше что? – почти раздражённо вопросила Тамара Игнатьевна, осуждающе поглядев на Валентину. Но потом вдруг встала из-за стола, быстро прошлась по кабинету, непроизвольно взглянула на портрет Макаренко, висевший высоко на стене напротив стола, словно он должен был подсказать ей верное решение, докончила мысль: – Дрессировать можно только собак и кошек, а приучать детей к чему-то несбыточному – опасно…

– Ой, извините, – Валентина тоже поднялась, – а что же тогда делать, выход-то должен быть? Посоветуйте. – Растерянно попросила она, не находя больше подходящих слов. Ведь не могла же она прямо заявить, что завтра же непременно заберёт девочку к себе. Уже и без того директор, наверное, считает, что вот она нашла сестру, а сама и не думает забирать её из детдома.