Владимир Токавчук - Реквием для иллюзий

Спасибо за внимание. Вам желаю прожить свою жизнь более удачно и счастливо, чем я».

Я был в шоке! Такое впечатление, что это письмо я написал самому себе. Наверное, таких людей как я, очень много. Спасибо тебе за это письмо, дорогой Remainder. Жаль, что не могу хоть как-то тебе возразить и отговорить от суицида, потому что в твоем письме сплошная правда. Да, наверное, уже и поздно. Хотя, датой получения была вчерашняя ночь. Быть может, он еще жив? Может, написать ему, что он не один такой? Что уйти можно всегда, а пока ты жив, есть шанс стать счастливым!

Все это было глупо. Человек написал мне предсмертную записку. Если бы он хотел играть на публику, то оставил бы ее родителям, родственникам, друзьям, знакомым, кому угодно, кто мог бы его найти и отговорить. Но записка была адресована мне, потому что мои шансы найти автора ровнялись нулю.

Я был разбит и выбит из колеи, метался по квартире и в итоге понял, что ничем полезным заняться сегодня уже не смогу. Чтобы отвлечься, я вышел из дома.

Когда я попадаю на улицы в моменты размышления «о вечном», то меня всегда «убивает» цинизм толпы. Машины едут по своим делам, пешеходы куда-то торопятся. Кажется, что все это происходит в какой-то хаотичной динамике, но, на самом деле, у каждого свои цели, дела, мысли. Каждый идет или едет из конкретного пункта «А» в конкретный пункт «Б», пересекаясь со множеством других людей. И, кажется, что такое множество дает тебе шанс счастливого случая. Неважно какого. Ведь почти всегда наши удачи связаны с удачными знакомствами. Но толпе нет до тебя никакого дела. Она как будто самостоятельный организм, где люди лишь крошечные кровяные тельца, текущие по сосудам улиц. И если тебя вдруг не станет, то никто этого не заметит. Ничего не изменится! Так же будут ехать машины, идти пешеходы… Remaindera не стало, и ничего в городе не изменилось.

Я стоял на улице и понимал, что нужно куда-то идти. От обуявших меня мыслей и всего посыла начавшегося дня, возникало только одно желание – напиться в хлам. Литр водки должен был помочь исполнить задуманное. Прикупив побольше закуски, чтобы изобилие алкоголя быстро не вызвало рвотный рефлекс, я поспешил домой. Ощущение причастности к всеобъемлющему цинизму толпы не покидало всю дорогу. Для окружающих людей я был такой же частью потока, как они для меня. Безликим организмом, идущим из конкретного пункта «А» в конкретный пункт «Б». Их проблемы также не волновали меня, и то, что я переживал из-за смерти Remaindera, было лишь нелепой случайностью. От этого напиться захотелось еще больше.

Чтобы напиться, нужно пить быстро и большими дозами. Но не слишком большими, чтобы они не вызывали рвотного рефлекса. Это в теории. До того я никогда специально не ставил задачи накачать себя до отключения сознания.

Я помню, как на дне бутылки оставалось совсем немного, когда сверху, с горлышка, на зеркальную гладь жидкости, словно метеорит, упала затаившаяся капля, а остатки водки, словно цунами, ударились о бесцветную бесконечность стекла. Стул пошатнулся, и мой взгляд уперся в потолок. Нужно было подняться и дойти до кровати, но на полу было слишком хорошо и уютно. Да и сил совсем не было. Дверь была заперта и мои веки опустились.

Когда глаза открылись, то перед моим лицом предстали ноги. Женские, немного пухлые, в капроновых носках и с педикюром. «Кажется, дверь я, все-таки, не закрыл, – промелькнула в моей голове мысль. – И вообще, кто это стоит?»

– Пи… ец! – услышал я женский голос сверху. Он показался очень знакомым.

Я поднял голову и увидел обладательницу ног. Это была Таня. Ну да, вообще-то в тот день я ожидал Таню. Похоже, в таком виде она меня найти не предполагала. Жутко воняло блевотиной, куча которой лежала недалеко от меня. На автопилоте я все же блеванул в сторонке, а не на себя. Но этого я не помнил. Также на полу валялся разваленный салат (наверное, он упал, когда я рухнул со стула). В остальном все было в норме, дверь я все же закрыл (что меня обрадовало), потому что у Тани были ключи. Хотя, нет, в норме было не все. Похоже, в норме не было Татьянино настроение.

Решить, кто такая Таня Абросимова, даже для себя самого, достаточно затруднительно. В старых зарубежных фильмах про частных детективов, персонажи, подобные Тане, встречались регулярно. В них они назывались секретаршами, только эти секретарши, как правило, были влюблены в своих боссов и почему-то прибирались у них в квартирах. И самое интересное, эти частные детективы никогда не занимались со своими секретаршами сексом. Когда, будучи тинэйджером, я смотрел эти фильмы, меня всегда мучил вопрос – почему?

Знакомство с Таней произошло буднично. Как и все будничные знакомства, оно получилось долгим. Ведь это от неожиданных ярких знакомств мы ждем чего-то сверхъестественного, иногда даже надеемся, что они изменят нашу жизнь. А когда ты узнаешь человека в скучном потоке дней, в обычных для тебя делах, он, постепенно вписываясь в твою жизнь и не меняя в ней ничего кардинально, становится такой же ее неотъемлемой частью, как, например, кофе. Никто не вспомнит, когда в его жизнь пришел кофе, но все его пьют каждый день. Такое знакомство, будто привычка, появляется непонятно откуда и продолжается очень долго.

Я просто устраивал презентацию своей книги в одном из университетов. И таких студенческих презентаций у меня было достаточно, чтобы не видеть в этом чего-то необычного. Таня сидела в аудитории. В ней не было ничего такого, на что бы я мог обратить внимание. Я и не обратил. Пока не выяснилось, что она читала мои две предыдущие книги и является поклонницей моего таланта (если вообще таковой существует). Она была длинноволосой, круглолицей, курносой блондинкой с пышными формами. Мне понравились ее конструктивные вопросы. Но дальше вопросов дело не пошло. Потом она писала мне на электронную почту, опять про книги и творческий процесс, я что-то отвечал ей. Как оказалось, в одном из своих писем я упомянул о захватывающем процессе творения, вплоть до того, что моя квартира стоит неделями неубранная. Через несколько дней мне пришло очередное письмо от Татьяны. Но на этот раз в нем содержалось весьма любопытное предложение. Таня написала, что могла бы убираться у меня в квартире за скромную плату. Это было бы полезно и мне, и ей, как бедной студентке. Окинув взглядом бардак, окружающий меня, я ответил: «Приходи, обсудим».

Поначалу Татьяна вела себя как-то робко. Старалась не задерживаться и не говорить ничего лишнего.

Последнее было странным, ведь в интернете мы довольно живо и глубоко общались о творчестве. Наверное, она просто стеснялась. В один из ее приходов я просто пил пиво на кухне. Одному пить было скучно, и, когда Абросимова закончила, я предложил ей присоединиться. Так общение становилось все более тесным. Чем больше проходило времени, тем больше наши отношения походили на дружеские. Мытье полов становилось скорее поводом наших встреч, чем рабочими обязательствами, но было понятно, что после окончания Таней университета придется находить другие причины, чтобы увидеться. Как часто бывает в таких случаях, пока время перемен не настало, никто и не думал, как быть дальше. Поэтому момент окончания университета Абросимовой даже где-то застал меня в врасплох. Сделать первый шаг на встречу переменам я решил сам, и поводом нашей очередной встречи должна была стать не очередная уборка, а радостное событие получение диплома. В честь такого повода я даже намеревался купить Тане подарок.