Михаил Шелков - Проект «Калевала»

– Да, конечно.

– Секретарь сказал мне, что Эдинбургская пресвитерия в срочном порядке рассмотрит факт моей находки, и мне перезвонят. Но я не думал, что они подойдут к вопросу настолько серьёзно. Примерно за полчаса до твоего приезда мне позвонил модератор нашей церкви 5. Он спросил, сделал ли я перевод, и насколько он может быть точным. Я сказал, что выполнил перевод дословно. Его тон из вежливого официального сделался жёстким и даже грубым: «Никому его не показывайте! Вы слышите? Дайте клятву!» Скотт! Дайте клятву ! Как это понимать? Потом он сказал, что содержимое письма должно быть немедленно обсуждено на заседании парламента Шотландии. А также внепланово будет созвана генеральная ассамблея церкви!

– И ты удивляешься? Это нормально! Эндрю, ты в своей глуши забыл о суете мира. Конечно же, этот вопрос неотложный и важный! Пока не знаю, что там , но, видимо, ранее неизвестный факт о Уоллесе, а ни о ком другом там речь идти и не может, важен для всей Шотландии. Ну, вот ты и сделал открытие…

– Пока нет. В тексте свитка, в послании, я не увидел ничего такого, что требовало бы срочного созыва генеральной ассамблеи.

– Ещё вчера ты мне говорил, что мы … на пороге … великого открытия ! – Скотт картинно делал в словах размеренные паузы.

– Я считал его великим для себя… и для тебя… Извини, если задеваю твои амбиции такими словами. То, что открытие может стать настолько масштабным, что будет рассматриваться на государственном уровне, я не предполагал.

– Эх! Не смог меня день подождать… Но что ты хочешь от меня сейчас? Чтобы я переводил текст по твоим книгам?

– Да. Я дал клятву . Значит, я её не нарушу. Я не покажу его никому. Но для себя я понял: его – это перевод. А не письмо на старогаэльском, – Эндрю протянул Скотту сложенный лист белой бумаги. Гость развернул его и увидел почти точную копию свитка. Буквы были выведены с такой же аккуратностью, как в оригинале, почерк почти не отличался, даже в конце, где буквы начинали нервно приплясывать.

– Есть ли смысл? Ты предоставишь свиток парламенту и ассамблее, а они уже подключат своих людей, – Скотт чувствовал себя расстроенным и ненужным: «Конечно же, именно я должен был заняться этой находкой! Житель Камелона, один из реконструкторов старой церквушки, историк со степенью магистра и настоящий патриот Шотландии. Но нет! Заниматься ей, скорее всего, будут посторонние люди! Мир несправедлив!»

– Наверняка ассамблея спросит моё мнение. Я могу порекомендовать тебя как профессионала, – приободрил его Эндрю.

– Ты только что увидел, какой из меня профессионал.

– Всё же я хочу, чтобы ты сделал перевод. Какой-то тайный смысл ускользнул от моих глаз, и я чувствую, что уже никогда его не узнаю.

– За свитком приедут?

– Да, сегодня. Модератор сказал, около восьми вечера.

Скотт посмотрел на часы:

– Успеем допить бутылку.

– Я подумал о том же!

Напрасно Скотт надеялся, что в процессе распития язык священника развяжется и он хотя бы своими словами опишет суть послания Виллема Смелого. Эндрю то молчал и нервно потирал руки, то на время забывался и пытался разговаривать со Скоттом об отвлечённых вещах; о том, что его не устраивает в семейной жизни, о том, почему работа не приносит ему удовлетворения и так далее. Но здесь уже Скотт шёл на разговор вяло, не хотел перетирать то, от чего убежал прошедшим утром. Внутри молодого человека боролись любопытство и апатия. Конечно же, ему было невероятно интересно узнать суть содержимого: «Какой факт о Уильяме Уоллесе может поставить на уши политическую и религиозную элиту Шотландии?» Но банальная человеческая лень со свойственной для себя тяжестью удерживала вторую чашу весов. Скотт с ужасом представлял шкаф с пожелтевшими книгами, которые нужно было перелистать, а может быть, и прочитать: «Все! И вряд ли хоть одна из них окажется словарём со старогаэльского на английский». Может быть, только сейчас Скотт по-настоящему осознал, насколько скучна профессия историка. «Действительно, получается, что быть историком – это не открывать сказочные замки с драконами и единорогами. Быть историком – это значит сидеть круглые сутки над пыльными книгами в поисках какого-то ранее неизвестного исторического события, описанного безымянным автором. И при этом непонятно вообще, происходило ли это событие на самом деле».

– А всё-таки возвращаться когда планируешь? – задал очередной вопрос Эндрю, и вдруг Скотта как ошпарило.

– Я же сказал, что насовсем! – чуть не вскрикнул он.

– Да, прости, подумал, что ты отказываешься…

– От чего? От перевода?

– От всего! – с какой-то несвойственной для себя жёсткостью отрезал Эндрю. Лень Скотта после этого моментально испарилась.

Снова вспомнив о тихом бирмингемском быте, молодой человек сказал самому себе: «И чего я боюсь? Я же приехал сюда насовсем и за другой жизнью . Может быть, этот свиток – подарок судьбы? Может быть, я открою что-то новое, причём открою это раньше официальной делегации!» Наверно, он не верил в это сам. Не верил, но знал, что у любого жизненного витка должно быть своё начало. Работа над переводом могла отвлечь его и на время заставить смотреть на мир по-новому. «А что будет дальше – покажет всё то же время! Сейчас же у меня есть неделя кропотливой работы! И нужно подойти к этому со всей серьёзностью».

– Поможешь донести книги до дома? – обратился он к Эндрю.

– Помогу, – согласился священник с почти ликующим выражением лица, – Давай прямо сейчас. Думаю, ассамблея может попросить предоставить источники перевода. Не хочу отдавать… Я эти книги десять лет собирал. Лучше сошлюсь на сомнительные ресурсы в интернете, а настоящие кладези знаний пока побудут под твоим присмотром.

Мужчины в два захода перенесли книги в дом Скотта, а затем вернулись к столу. Оставалась четверть бутылки.

– Как думаешь, текст свитка может опорочить Уоллеса или, наоборот, добавить славы его героическому образу? – говорить на отвлечённые темы у Скотта упорно не получалось.

– Я же говорил тебе, что не знаю! – с усталостью ответил Эндрю, – По мне, ничего не значащий факт. По их мнению, – священник ткнул пальцем в пустоту за спиной, – Значащий. Как я уже сказал, сам я вряд ли узнаю что-то новое. А вот ты не отставай!

– Не отстану! Завтра с самого утра сяду за перевод…

– Давай, давай… я верю…

Над столом нависло затянувшееся молчание.

– А! – вспомнив что-то важное, прервал тишину Эндрю и улыбнулся, – Хелен спрашивала про тебя!

– МакКинли?

– А ты знаешь здесь ещё какую-то Хелен?

– Она в городе?

– Да, представь себе, молодой девушке может быть интересно жить в Камелоне.