Анастасия Почебут - Простое Прошедшее

© Анастасия Почебут, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Доброе время суток, читатель! Я хочу рассказать о себе и о том, как создавалась книга, которую Вы сейчас держите в руках. Меня зовут Настя Почебут. Сразу хочу отметить, что ударение в моей фамилии ставится на букву Е. Изначально в качестве писательского псевдонима я хотела взять девичью фамилию матери – Дубровская, что, согласитесь, достаточно литературно. Даже на первом экземпляре книги стоит эта фамилия. Однако Почебут – фамилия, с которой я прошла через все прожитые годы, привыкла к ней и уже не чувствую себя собой, назвавшись иначе.

Я родилась и выросла в Перми, уральском городе на берегу реки Камы, окончила английскую школу №7, поступила в Пермский национальный исследовательский политехнический университет на гуманитарный факультет (специальность «Реклама и связи с общественностью»). Меня всегда тянуло к творчеству, и я решила, что смогу раскрыться, работая в рекламе. Но для полной самореализации мне этого не хватило.

Сейчас мне двадцать два года. Кого-то из читателей может оттолкнуть этот факт, ведь существует негласный стереотип, что писатель – человек возрастной и опытный. А что может написать человек двадцати двух лет? Ответ на этот вопрос Вы узнаете, познакомившись с моей книгой.

Я почти не читала того, что задавали в школе: многие русские произведения не трогали моей души (безусловно, существует ряд исключений), и я всегда отдавала предпочтение английской литературе. Я обожаю простоту и саркастичность Диккенса, жёсткость и прямолинейность Оруэлла, трагичность и атмосферность Мёрдок. Но моим любимым писателем был и всегда будет Фаулз.

О Джоне Фаулзе я хочу сказать особо, так как его произведения я считаю не чем иным, как даром свыше. Не могу я поверить в то, что этот человек действительно жил со мной на одной планете, а не прилетел с другой. Прожив хоть десять жизней, я не напишу ничего, хотя бы отдалённо похожего на творчество Фаулза. Я считаю его единственным подлинным представителем магического реализма в мировой литературе. Из режиссёров того же добился только Линч, из художников – Магритт. Если меня спросят, с кем из всех когда-либо живущих людей я бы хотела поужинать, я бы, не задумываясь, ответила: «Фаулз». Он гений, мастер, сверхчеловек. Думаю, те, кто знаком с «Волхвом» и «Коллекционером», не усомнятся в сказанном мной. Однако апогеем творчества Фаулза я считаю «Червя», последний роман писателя. Я могу говорить о Фаулзе вечно, но человеку неискушённому будет меня не понять. Просто знайте, что я рекомендую Фаулза.

Я никогда не думала, что способна написать книгу: литература всегда была для меня предметом стороннего наблюдения и восхищения. Но однажды меня настигла бессонница, и в полусне я стала видеть образы и картины. Я не могла не встать с кровати и не описать увиденное: упустить те мысли я посчитала предательством самой себя. Так была написана первая страница «Простого Прошедшего».

Когда в голове возник цельный сюжет, я дала себе обещание закончить книгу. Я не стремилась к финансовой выгоде, не мечтала об успехе. Я хотела, чтобы родившаяся в моей голове история стала осязаемой, реальной. Я не думала, что история эта будет достойна широкого круга читателей, и, закончив писать, дала прочитать её только самым близким друзьям. Чем больше положительных отзывов я получала, тем большему количеству людей хотела показать книгу. В мой двадцать второй день рождения подруги напечатали пилотную версию «Простого Прошедшего» в типографии, и я поняла, что пора издаваться. Сегодня эмоции от написанного поутихли: я смогла переступить через страх неудачи и со спокойной душой показываю книгу всем желающим её увидеть.

«Простое Прошедшее» – не о русских людях, а о мечте русских людей. Дочитав, Вы поймёте, что я имею в виду. Жить в России и писать о Европе – странно, но на момент создания книги меня вдохновляла именно Европа, и в большей степени – Англия.

К «Простому Прошедшему» прилагается список музыкальных произведений. Я никому не навязываю свои предпочтения, но буду рада, если мои любимые песни помогут погрузиться в атмосферу книги.

Я всегда считала, что хорошая книга – та, после которой кажется, что посмотрел фильм. Я верю, что «Простое Прошедшее» – не исключение. Впрочем, решать об этом Вам! Приятного «просмотра»!

Человек, который родился и вырос на берегу океана, каждый день на протяжении жизни носит в кармане весь мир, ему открыты тайны, недоступные другим, он знает всё наперёд, перед ним нет непреодолимых трудностей.

Разве нужно человеческому сердцу что-то ещё, кроме безумной синей бездны, поглощающей все его страхи, ошибки и предубеждения? Твой единственный и самый верный друг, любовник, соратник – океан. Разве что-либо может иметь смысл, когда вся твоя жизнь – это лишь каменное обрамление того безудержного омута, что ждёт тебя за оконными рамами твоего дома?

Дни человека, живущего на берегу океана, летят сквозь прозрачную пелену волн. Эти волны вдребезги разрушают все его попытки стать несчастным. Ничто не залечивает раны лучше невидимых чар этой всеобъемлющей водной глади.

Речь идёт не о пляже, где женщины ходят в бикини, а дети строят замки из песка. Речь идёт не о диких жарких джунглях, берега которых омываются безмятежным бирюзовым бархатом. Речь идёт об угольно-синей водной тьме, которую безнадёжно пытается поглотить песочная пыль. В шторм вода становится пепельно-серой, а пенистые раскаты волн разбиваются о прибрежные скалы. Шум той воды представляет собой самую изящную симфонию из всех, что когда-либо улавливал слух человека. И не родился ещё тот, кто всерьёз бы заявил: «Нет, мне это не по душе».

Меня зовут Джеймс Купер. Мои родители русские. В возрасте двадцати лет они покинули Россию, переехали в Америку, в Чикаго, чтобы начать жить заново. Через четыре года мама забеременела мной, и они с отцом решили, что шумный и тесный мегаполис отнюдь не самое лучшее место для рождения ребёнка. Таким образом, я впервые увидел свет уже в Испании. Родители купили дом на юге страны, в маленьком городе Барбате, и это было их лучшим решением.

Наш дом был воплощением идеальной жизни: стоял на самом берегу могучей Атлантики. Он находился на возвышении прямо между дорогой и пляжем. С заднего двора вниз спускалась огромная алюминиевая лестница, последние ступени которой утопали в песке. Перила лестницы были окрашены ярко-синей, но уже облупившейся краской, а сама она хоть и имела резкий запах железа, всё-таки вызывала доверие. Дом был белый, словно пластмассовый, а зелень вокруг изолировала его от внешнего мира. Слева от нас стояло несколько соседских домов, а наш, по счастливой случайности, был последним: дальше – только бесконечный пляж и, километрах в двух, скалы. Гуляя, я частенько задумывался о том, как сильно расстроюсь, если кто-нибудь решит построить рядом ещё один дом и тем самым займёт наше почётное место заключительного звена.