Анатолий Зарецкий - НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи. Книга вторая

А мне стало грустно. Без тети Клавы московской Москва, казалось, станет совсем другим городом. К тому же, где теперь будет останавливаться мама, приезжая в Москву? Как мы обрадовались, когда в начале декабря получили ее телеграмму. А вечером позвонил Боря, и оказалось, мама и тетя Клава едут из Харькова вместе. Мы встретили их и привезли на Фрунзенскую. И вдруг мама заявила, что не поедет ко мне, а останется у тети Клавы. Вскоре приехала тетя Нина из Кораблино, и 9 декабря мама и обе тетушки все-таки приехали поздравить меня с днем рождения. Но остаться у нас категорически отказались. Это было лишь временное перемирие. Военное положение сохранялось…

И вот накануне майских праздников мы с Борисом и Геной проводили тетю Клаву московскую в Харьков. А вскоре мне пришлось навещать Бориса в больнице. Он попал туда с тяжелым приступом, и ему предстояла сложная операция.

Я ехал к нему с камнем на душе, а Боря встретил меня в палате, как всегда, бодро и даже весело. Вокруг стояли капельницы и другие медицинские приборы, а он шутил и смеялся.

– Боря, что с тобой? Действительно так серьезно? – взволнованно спросил я любимого брата.

– Серьезней не бывает, – с улыбкой ответил он, – Легко можно дуба дать… Да не переживай ты так, Толик. Еще погуляем с тобой напоследок.

– Ну, ты даешь, Боря, – поражался его словам, которые никак не вязались с его крепкой фигурой и бодрым состоянием духа, – А может все обойдется? Я вижу, ты-то не унываешь.

– Не обойдется, Толик… А уныние – последнее дело. Попал в дерьмо – не чирикай… Улыбнись, Толик… Еще успеете меня схоронить.

Меня же охватил ужас от одних только его слов. Неужели человек в ожидании близкой смерти действительно видит мир по-иному и может радоваться каждому из немногих оставшихся ему дней? Ведь и Людочку я не видел грустной в ее последние дни. Лишь однажды, да и то ненадолго. А она-то знала свой смертный приговор – «стопроцентный летальный исход».

Недели через две Бориса выписали. Я навестил его уже в Измайлово. Он, как обычно, был занят фотографией. Было впечатление, что все наладилось. Боря ни о чем не рассказывал, а я старался его не тревожить. И так было, о чем поговорить.

– Выпить хочешь? – неожиданно предложил брат.

– Страстного желания не испытываю, – ответил, зная, что Борису нельзя, а я его буду только смущать.

– А я вот испытываю, – вдруг заявил он и откуда-то из-под стола достал бутылку коньяка и лимончик.

– Боря! Тебе же категорически нельзя! – ужаснулся я.

– Мне теперь все можно, Толик, – ответил он, налил рюмку и тут же залпом выпил. Потом налил мне и снова себе, – За полгода не сопьюсь, а сопьюсь, легче помирать будет. Ну, давай… За здоровье, которого нет.

Мы выпили, а Боря, похоже, останавливаться не собирался.

– Хватит, – решительно остановил его.

– Ну, хватит, так хватит, – спрятал он бутылку и снова принялся за дело.

Вскоре мы распрощались. Оказалось, навсегда. Живым я его больше не видел, хотя раза два мы говорили по телефону…

Сразу после праздников меня снова направили в Днепропетровск. В этот раз со мной ехал представитель Службы Главного конструктора Виктор Милованов. В гостинице нас поселили в одну комнату. Казалось, так веселей, но неожиданно Виктор заболел. На заседания пришлось ходить одному, а по вечерам ухаживать за больным. Собрав силы, Милованов на пару дней все-таки вышел на работу. Но после этого ему стало еще хуже. Продержавшись неделю, мы уехали. Уже в Москве выяснилось, что у него было воспаление легких.

Я был расстроен, что так и не удалось выбраться в Харьков. Утешался надеждой на возможную поездку с Маркиным и Солдатовым.

И они не заставили себя ждать. В разгар лета объявились у нас. Пробыв неделю в Москве, они собрались выезжать в Харьков в воскресенье. По договоренности с Бродским, выехал в пятницу с тем, чтобы выходные провести у родителей.

В воскресенье планировал съездить к маме Людочки, чтобы узнать, где теперь могилка любимой. Я даже не надеялся, что удастся попасть к моей святыне в этот приезд, но хотелось хотя бы узнать, где она.

Увы… Мне не удалось даже это. Уже с утра к нам в гости пришли две незнакомые девицы. Думал, что это подруги младшего брата, но его дома не было. Неожиданно засуетилась мама, а меня вдруг стали мучить подозрения – уж ни для меня ли она так расстаралась. Обе девушки молодые, симпатичные. Одна даже чем-то напоминает Валю-Валентину, но в упрощенном исполнении.

– А это и есть ваш знаменитый Толик, тетя Надя? – бойко спросила та, которая похожа, – Ничего… Похож, – тут же выдала она оценку. Ну и ну…

– Он самый и есть, – взял инициативу в свои руки, – И действительно пустое место, да и похож, разумеется, – завершил свое представление с нескрываемой досадой. Девчонки неожиданно звонко рассмеялись.

– Да вы не обижайтесь, – сказала самая бойкая, – Тетя Надя нам все уши прожужжала про Толика… А почему вдруг пустое место? – все еще смеясь, спросила она.

– Потому что «ничего» это и есть пустое место, – сердито ответил ей, раздосадованный нелепой инициативой матери, а вовсе не высказываниями самоуверенных девиц, – Ладно, вы тут пожужжите с тетей Надей, а я пойду по своим делам.

– Куда вы пойдете? Мы же на вас пришли посмотреть, Толик, – подключилась подруга «бойкой», – А вы действительно похожи.

– На кого, интересно? – спросил, все больше раздражаясь бесцеремонностью молодых нахалок.

– На вашу фотографию.

– Это фотография на меня похожа, но никак ни наоборот, – ответил им, собираясь немедленно уйти. Во мне все кипело от негодования. «Ну и мама… Сразу двух вытащила… На выбор… Как на базаре… Бред какой-то», – с досадой размышлял я о сложившейся ситуации, —«Интересно, сообщила ли им, что я женат и у меня ребенок?.. Скорее всего, сообщила… Но для них это, похоже, не преграда. На редкость бойкие девицы. Особенно первая, которая Валю напоминает. Мать, скорее всего, именно ее и выбрала для меня. А вторая, точно – подружка».

– Ну, ладно, – вдруг решилась «бойкая», – Раз вы не хотите нас развлекать, то хоть до дома проводите.

– С удовольствием, – вырвалось у меня. Девчонки опять рассмеялись.

– Ловим на слове, – смеясь, сказала «бойкая», – Меня зовут Таня, а подругу Галя, – представились они, наконец.

– Очень приятно. Значит, в тандеме работаете? – кивнул я, – Что ж, пойдемте, – предложил подругам. Они же снова рассмеялись, чуть ни до коликов. Я же сурово молчал.

– Ну, уж нет, – отсмеявшись, сказала Таня, – Нам еще с тетей Надей поговорить надо. Так что ждите, Толик, раз слово дали, – снова рассмеялась она, и подруги действительно ушли к матери. «Ну, теперь все косточки промоют, шустрые девицы… Интересно, долго мне их ждать?.. Вот сдуру согласился их проводить… Так я к Людочкиной маме могу не попасть», – размышлял, досадуя, что зазря только теряю столько времени.