Василий Лягоскин - Дома мы не нужны. Книга вторая. Союз нерушимый

Пленники стояли на коленях; очевидно эта шеренга была раньше длиннее – три тела уже лежали недвижимыми; следующей за ними по очереди была светловолосая европейка. А бой между тем достиг своего апогея; скорее всего он бы не закончился – командир просто не позволил бы издеваться над пленниками, но буквально через несколько мгновений после того, как перед русскими открылась эта страшная картина, один из пернатых бойцов приглушенно кукарекнул и помчался прочь с полянки; победитель ринулся за ним – следом побежал распорядитель – очевидно это был владелец бойцовых птиц; последним исчез боевик с помповиком за спиной. Вероятно именно он отвечал здесь за караульную службу.

Отвратительно, кстати отвечал, подумал полковник, выходя из-за угла здания. Впрочем колумбийцы этого не заметили, разразившись шквалом слов и эмоций, похлопывая по плечам своего соратника – победителя, как понял Кудрявцев, этого тотализатора. А приз был очень своеобразным, даже бесчеловечным – поправил себя Александр, поднимая готовый к бою арбалет. Призом была человеческая жизнь и победитель вскинул пистолет – с пяти шагов в коленопреклоненного человека промахнуться было трудно. Но раньше, чем колумбиец нажал на курок, его цель – белокурая девушка – отлетела в сторону, едва увернувшись от лежащих неподвижно тел, а ее место занял парень с разбитым лицом, на котором были крепко зажмурены глаза – он был готов принять страшную участь вместо своей подруги, но организм отреагировал сам подобным образом – не каждый может бестрепетно смотреть своей смерти в глаза.

А выстрел так и не прозвучал – по крайней мере в этот момент. Вместо него раздался неприятный чпокающий звук – это командир в первый раз применил в бою арбалет. Оперенная смерть ушла в тело бандита почти на всю длину; скорее всего она встретила на своем пути позвоночник, иначе болт с широким острым лезвием пронзил бы человека насквозь. Полковник, мимолетно удивившись, как у него получилось одним движением натянуть тетиву, которую раньше приходилось с трудом приводить в боевое состояние специальным воротком, снова нажал на курок – второй бандит, успевший повернуться и даже поднять одну руку с кольтом, тоже не издал ни звука, отлетев к своему не менее мертвому сотоварищу с болтом в груди.

И только теперь рядом громыхнуло – это вступил в бой Бенелли» Оксаны. «Фирменный» выстрел израильтянки в левый глаз третьего колумбийца оставил владельца помпового ружья в единственном числе. А вот и он – выбежал из-за угла полуразрушенного здания, у стены которого по прежнему стояли на коленях недавние пленники. Выбежал прямо в руки Кудрявцеву, и практически сразу – никто даже не успел заметить – оказался на земле, связанный по рукам и ногам, конечно же брезентовым ремнем трехсантиметровой ширины.

– Оксана, контроль, – бросил он израильтянке, поворачиваясь к парню с разбитым лицом, который первый встал с колен.

Тот наверное хотел протянуть к Александру руки; увы – они были связаны за спиной, как и у остальных пленников, поэтому навстречу русскому командиру полетел только его ликующий возглас:

– Братцы! Наши!

И совсем скоро освобожденные соотечественники – Александр (тезка!) и Ольга Захаровы – взахлеб рассказывали, как они приехали в первый раз из родного Кузбасса в «эту заграницу» – в Таиланд…

– Нет-нет, вы не подумайте, – почему-то поспешил оправдаться Захаров, – я не какой-то торгаш, я на честно заработанные: работаю на карьерном экскаваторе, у меня зарплата за сто тысяч в месяц, и Олька дома не сидит – в садике работает… работала.

Здоровущий парень вдруг засмущался:

– Вот пришли попробовать настоящий тайский массаж; я пришел – а Ольга меня одного не пустила…

– Знаем мы ваш тайский массаж, – пробурчала его супруга, наконец-то поверившая, что все страшное уже позади.

– Ага, – понял ее мысли Кудрявцев, – а другое только начинается, и до Кузбасса отсюда…

– Она сама мне массажисток и выбрала, – парень смущенно оглянулся на Ольгу, – сразу двух – обоим за пятьдесят, наверное. Но руки у них! Первая еще ничего – погладила, потерла – называется разогрела. А вторая как начала тыкать пальцами – я в первый момент даже заорал.

– Ну и где же эти старушки? – перебил его командир – времени опять катастрофически не хватало.

– Не знаю, – заозирался парень, словно все происходило только сейчас, – одна из них что-то сказала другой на своем, на тайском, и вдруг мы все здесь… Побродили по развалинам. Пока звери какие-то ужасные не набежали. Кто успел укрыться вон в том домике, тот и спасся.

– А остальные? – это в разговор вступил профессор.

– Остальных звери утащили – тут есть не стали, – насупился Захаров, – так мы в этой избушке и прожили несколько дней; выходили только… ну вы понимаете, зачем. А потом пришли эти, – он кивнул на живого пока бандита.

– Вот именно, что пока, – подумал с запоздалым огорчением полковник, – надо было его сразу кончать, какие еще секреты может выдать этот язык?

А профессор думал совсем о другом:

– Что же вы ели все эти дни? – оглянулся Романов, явно не находя тут развалин супермаркетов.

– Там, рядом с домиком, – махнул рукой Захаров, скорчив недовольную мину, – кусочек от рынка оказался. Ну как кусочек – просто целая гора дурианов. Вот они нам и едой, и питьем служили. Вкусные, зараза – но запах!

– Да уж мы почувствовали, – согласился с ним Алексей Александрович. При этом он как-то со значением посмотрел на командира, словно хотел задать каверзный вопрос. А Кудрявцев и сам готов был поделиться наблюдениями – и тем, что практически во всех анклавах был кусочек рынка, что в общем-то можно было объяснить; и тем, какую фразу произнесла на тайском языке пожилая массажистка. Наконец – какой такой волшебной силой обладает символ тайской государственности – массажный домик, что туда не посмели сунуть свои волчьи пасти собакомедведи? Но самый главный вопрос, на который у самого полковника не было сейчас ответа – откуда у него появилась такая – поистине нечеловеческая – сила, позволившая ему в одно мгновенье зарядить арбалет.

Он успел попробовать повторить этот трюк – увы, безрезультатно.

А массажистки нашлись. Две миловидные девушки подошли сами, как только командир отвернулся от Захарова, и низко склонившись представились:

– Я Ради – удовольствие.

– Я Нари – прекрасная женщина, – поклонилась вторая тайка, – но для самых близких людей у нас есть другие имена:

– Я Ной-крошка.

Ради поклонилась теперь также низко:

– Я Нок – птичка.

Полковник засмеялся бы в полный голос, если бы девушки не провели ритуал знакомства с абсолютной серьезностью на лицах, причем на чистом русском языке.., ну может, с небольшим акцентом. Хорошо, что девушек увела в сторону Оксана, как и еще двух таек и трех ребятишек, одетых в одинаковые длинные грязно-белые легкие пары, в которых нижние – штаны – едва виднелись под рубахой-балахоном; прически у детей тоже были одинаковыми, так что Кудрявцев не смог различить в этой тройке мальчиков и девочек.