Игорь Евтишенков - Римская сага. Том II. Битва под каррами

Синоп, покачиваясь, стоял и тупо смотрел на человека, который перед смертью решил поиграть с ним в детские игры.

– Ты… – прохрипел он. – Я убью тебя!

– Возможно. Но сначала придётся побегать, – пробормотал Лаций себе под нос и сделал шаг в сторону.

Гигант качнулся вперёд, но уже не так быстро. Когда две могучих сильных руки готовы были сомкнуться у Лация на горле, он вдруг исчез. Огромные ладони стукнулись друг о друга, Синоп закачался и с трудом удержал равновесие. Однако оскорбившего его наглеца нигде не было видно. Верзила повёл головой влево и вправо. В слабых отблесках костра были видны только полутёмные лица радостных зрителей. Все они улыбались и грубо шутили над ним. Это привело громадного воина в бешенство.

– Ты где?! – взревел он.

– Жду тебя здесь, – раздался голос сзади. Лаций сидел на мешке с песком и смотрел ему в спину. Варгонт и его товарищи сделали несколько шагов назад, заранее зная, что будет дальше. Огромный легионер принялся гоняться за Лацием по кругу, стараясь поймать его руками за шею, но тот каждый раз умудрялся ускользнуть от него в самый последний момент, от чего великан выкрикивал непонятные слова, злился, иногда падал, вставал и снова бежал, теряя всё больше и больше сил. Так продолжалось довольно долго, пока его скудный ум не осенила догадка – он схватил доску, которая ударила его в живот, и бросил в Лация, сбив его с ног. Благодаря этой хитрости великану удалось навалиться на него сверху и прижать к земле. Лаций сумел вывернуться, однако неповоротливый громила в последний момент успел обхватить его за грудь. Теперь Синоп лежал на спине, а Лаций – сверху, не в силах освободиться от его мёртвой хватки. Оба тяжело дышали. Лаций пошевелил руками и приподнял голову. Руки сгибались в локте. Пальцы доставали до носа. Он высморкался. Все вокруг рассмеялись и стали улюлюкать, подзадоривая Синопа. Но тот не знал, что делать. Животным чутьём он ощущал, что если хоть чуть-чуть ослабит хватку, то его вёрткий соперник сразу выскользнет. Через какое-то время Лаций отдышался и сказал:

– Я тебя победил! Ты лежишь и не можешь меня поднять. А я лежу сверху! Значит, я снова победил Синопа, который поднял камень, который не смог… – не выдержав такого издевательства, Синоп изо всех сил сжал руки, и Лаций чуть не задохнулся. Оба захрипели, но скоро силы покинули уставшего гиганта, и он ослабил хватку. Лаций вздохнул несколько раз полной грудью и произнёс:

– Ты готов, Синоп? Я тебя предупреждал! – на этих словах Варгонт толкнул Икадиона в бок:

– Жаль бычка. Сколько мяса!

Стоявший рядом Атилла Кроний тоже с сожалением вздохнул:

– Прощай, Синоп!

Лаций изо всех сил ударил верзилу затылком по носу. Всем было слышно, как громко хрустнул сломанный хрящ и ночную тьму разорвал крик безумной боли. Не теряя времени, Лаций отодвинул ноги в сторону и нанёс кулаком короткий удар вниз, как раз рядом со своим бедром. Так как он лежал у Синопа на животе, то удар пришёлся тому прямо в пах. Громила взвыл и разжал руки. Лаций сразу перекатился в сторону и встал. Он ещё не восстановил дыхание, но выглядел намного лучше, чем скрючившийся на земле противник. Тот лежал на боку и тихо стонал, поджав колени к груди и качая головой из стороны в сторону.

– Лаций победил Синопа! – выкрикнул Варгонт, и толпа подхватила этот клич, радуясь победе и весёлому зрелищу, о котором теперь можно было долго рассказывать в лагере. Хотя точно так же они радовались бы, если бы Синоп раздавил Лация у себя на груди и его труп валялся бы теперь у них под ногами. Таковы были нравы эти простых людей, живущих в крайне трудных условиях военных лагерей и поэтому предающихся самым крайним развлечениям без зазрения совести и лишних условностей.

В середине зимы из Рима в Лаодикию приехали несколько магистратов и десятка два отдыхающих: один квестор Сената, два инспектора по закупкам зерна, масла, тканей и других регулярных товаров, необходимых Риму на следующий год, судебные преторы и наблюдатели, которые обычно праздно проводили время с наместником провинции. С ними прибыло много путешествующих римлян разных сословий, часть которых добралась до Александрии и Антиохии. Такие поездки для состоятельных граждан были обычным делом, особенно в зимнее время, когда в Риме становилось холодно и скучно. Дальние родственники Марка Красса, друзья и знакомые уже несколько раз приезжали в лагерь. Но однажды у палатки ликторов остановились носилки богатого вельможи, и оттуда вышел сенатор Марк Валерий Мессала Руф и ещё два патриция. Мессала Руф поприветствовал удивлённых Лация и Кассия, как старых друзей, с которыми расстался только вчера, и прошёлся с Публием Крассом по лагерю. Они провели на территории лагеря совсем мало времени, скорее для формальности, чем для проверки его состояния. В конце все трое пришли к консулу, и Мессала Руф как бы невзначай спросил Лация:

– Кстати, ты не заехал бы ко мне как-нибудь вечером? Надеюсь, консул не планирует дальний поход в ближайшее время? – он улыбнулся Крассу. Тот самодовольно хмыкнул, и Лаций понял, что этот вопрос уже был решён с ним заранее.

– Пока не планирую. Какие тут походы! – махнул рукой Красс. – Пусть едет. Может, его легионеры отдохнут от него немного! Хотя вряд ли. Там останется ещё один Марс-громовержец, его друг Варгонт. Тоже любитель повоевать. Но ты забирай его, Мессала Руф, забирай. Может тебе и удастся за месяц сделать его помягче, – добавил консул.

Лаций с удивлением посмотрел на располневшего сенатора. Красные щёки с синими прожилками обрюзгли и двумя толстыми лепёшками свисали вдоль узких, выпирающих вперёд скул. Крупный нос, который и раньше не отличался красотой, теперь стал лиловым и рыхлым, как будто его, как оливку, долго вымачивали в винном уксусе. Глаза наполовину были закрыты верхними веками, которые напоминали два тонких листочка папируса. При этом кожа сдвинулась к уголкам глаз, как у старой собаки, из-за чего со стороны казалось, что сенатор вот-вот заплачет. Нижние веки отошли от глаза и висели полудугами, как два пустых сосуда из-под масла, придавая его лицу жалкое и печальное выражение. Однако это было только внешнее впечатление. Сенатор по-прежнему живо двигался, не хромая и не переваливаясь с ноги на ногу, что вполне можно было ожидать при его большом весе. Когда они вышли из палатки консула, Лаций спросил его:

– Благодарю за приглашение, сенатор, но зачем я тебе нужен? Тем более на целый месяц?

– Я прибыл не один.

– Только не говори, что с этим рыжим греком! – возмутился Лаций.

– Нет, Александр остался в Риме. Приезжай, увидишь, – одними уголками губ усмехнулся тот.

– Кто ещё? Судебные преторы? Они тоже прибыли на этих кораблях? – у Лация на уме были только проблемы с Клавдией Пизонис и судебными магистратами.