Мартин Уиллоу - Чужое сердце

– Буду ждать, – Грэг положил трубку и погрузился в холодную тишину.

Имел ли он право на любовь Кейси? Ещё недавно писатель был уверен в утвердительном ответе на данный вопрос. Но за последние дни кое-что изменилось, и он не мог игнорировать некоторые факты. Возможно, ему потребуется пересадка сердца, во время которой он не будет застрахован от летального исхода. Справедливо ли это по отношению к девушке? Может быть, прекратить отношения, пока не стало слишком поздно? Причинить боль сейчас, чтобы уберечь от более сильных страданий потом?

А если честно рассказать ей о своих мыслях и попытаться разобраться в этом вдвоём?

Вопросы, похожие на диких ос из разорённого улья, жалили сознание Грэга без всякой жалости.

Когда пришла Кейси, она даже не подозревала о том, что творится на душе у Грэга. И всё-таки она заметила в нём едва уловимую перемену. Слегка надтреснутый голос, отстранённый взгляд, напряжённые мускулы лица – совокупность мелких признаков выдала мужчину почти сразу.

– Грэг, ты выглядишь каким-то растерянным, – он помог гостье снять пальто и повесил в прихожей. – Что с тобой?

– Кейси, я думаю, нам нужно серьёзно поговорить, – произнёс писатель.

– О чём?

– О нас.

Девушка уловила дуновение зловещего ветра перемен, иссушающего лицо острыми песчинками непонимания. Грэг Фишвик приготовился высказать что-то чрезвычайно важное, настолько важное, что ему понадобилось собрать для этого всю волю в кулак.

– Я тебя не понимаю, – Кейси старалась найти ответы в его лице, но оно превратилось в застывшую мраморную маску, скрывшую под собой тяжёлые страдания.

– Кейси, возможно, нам будет лучше расстаться, – он вырвал из себя эту сложную фразу почти с кровью.

– Грэг, какая собака тебя укусила? – девушка прикоснулась ладонью к щеке мужчины, словно только так могла убедиться в истинности его слов.

– Я не хочу, чтобы ты страдала.

– Но ведь нам так хорошо вместе! О чём ты говоришь?

– Вот именно. Если результаты биопсии окажутся отрицательными и мне понадобится пересадка сердца, ты обречёшь себя на отношения с человеком, который играет в прятки со смертью, – писатель невольно вспомнил название своей третьей книги.

– Ты рассуждаешь, как эгоист, – голос Кейси Мэрридж задрожал, выдавая нелёгкую борьбу со слезами, в любое мгновение готовыми покатиться по щекам.

– Нет, я всего лишь трезво оцениваю ситуацию.

– Но ещё совсем ничего не известно! Зачем всё усложнять? Почему ты считаешь, что ответ из лаборатории непременно приговорит тебя к пересадке сердца? Или это всего лишь повод, чтобы отвязаться от меня? Скажи, Грэг.

– Кейси, я с радостью связал бы с тобой всю свою жизнь, но счастье может продлиться слишком недолго.

– Значит, окажись я на твоём месте, ты бы просто бросил меня? Ты бы не захотел, чтобы «счастье продлилось слишком недолго», – девушка согнула указательный и средний пальцы обеих рук перед лицом писателя, изобразив кавычки и подчеркнув цитату деланным голосом.

– Ни за что на свете! – горячо возразил мужчина.

– Получается, что ты бы меня не оставил, а я тебя – должна?

– Ты неправильно поняла…

– А как я должна была понять? – и всё-таки её глаза заблестели от вырвавшихся наружу слёз.

– Прости, я не собирался тебя обидеть, – растерялся Грэг Фишвик при виде того, как Кейси плачет.

– Мне пора, – сказала девушка, развернувшись и направившись прочь из комнаты.

– Кейси, подожди!

Ответом послужила захлопнувшаяся дверь.

Несколько раз Грэг пытался дозвониться до Кейси, но на его звонки неизменно срабатывал автоответчик. Заранее записанный голос девушки весело сообщал: «В данный момент я не могу вам ответить, поэтому оставьте своё сообщение после сигнала». Мужчина просил прощения, но она ему так и не перезвонила.

До Нового года оставалось два дня. Писатель проводил время за компьютером, работая над завершением четвёртого романа. Сильные эмоции – неважно, позитивные или негативные – всегда служили для Грэга Фишвика прекрасным средством для усиления творческого запала. Пальцы едва успевали набирать нужные слова в непрерывной погоне за рождающимися в голове предложениями. Рядом с монитором стоял снежный шар, подаренный Кейси на Рождество. Из него на мужчину с улыбкой смотрела чёрная кошка.

«– Теперь я покончу с тобой, ублюдок! – сдавленным голосом произнесла Венди.

Громила, крепко-накрепко привязанный к металлическому кольцу в стене, ухмыльнулся. Казалось, что ему неведомы чувства боли и страха. Она держала в руках огромный кухонный нож, но он ничем не выдал в себе боязни перед женщиной, жаждущей мщения и расплаты.

– Тебе нравится, Венди? – заговорил он хриплым голосом. – Ты чувствуешь, как твоё тело наполняется желанием пролить кровь?

– Заткнись!

– Мне знакомо это удовольствие, – кивнул убийца. – Умерщвление чужой плоти схоже с бурным оргазмом. Все люди одинаковы, но большинство, в отличие от нас с тобой, боятся себе в этом признаться. Давай же, Венди, испытай ни с чем не сравнимое наслаждение. Всади нож по самую рукоятку и причастись к таинству жизни через смерть. Ты такая же, как и я.

– Нет, между нами нет ничего общего! – Венди ещё крепче стиснула рукоять ножа.

– Не противься древнему инстинкту охотника, – пойманный по случайному стечению обстоятельств, маньяк провёл языком по губам. При тусклом свете лампочки он выглядел, подобно твари, утратившей человеческий облик.

– Я вызову полицию.

– Не делай глупостей, детка. Я же вижу, как ты жаждешь познать радость убийства.

– Я вызову полицию, – твёрдо повторила женщина, зная, что принимает единственно правильное решение».

Работу Грэга прервал неожиданный телефонный звонок. Он ожидал услышать в трубке голос Кейси, но ошибся. Звонил доктор Троутон.

– Слушаю, – мужчина ощутил, как сердце в груди начинает трепетать, подобно пойманной в силки птице.

– Добрый день, мистер Фишвик. Мы могли бы с вами встретиться?

– Вам уже известны результаты? – догадался Грэг.

– Мне хотелось бы обсудить это во время нашей личной встречи, – ушёл от прямого ответа врач.

– Я подъеду через двадцать минут.

– Хорошо, я буду ждать вас у себя в кабинете.

По ровному тону доктора Троутона во время телефонного разговора нельзя было определить ровным счётом ничего, что касалось бы результатов биопсии. Полная эмоциональная стерильность.

Хорошие или плохие новости? Хорошие или плохие? Писатель остановился перед заветной дверью в кабинет, гадая, что скажет ему врач. Останется ли его жизнь прежней, или ему придётся услышать тяжёлый приговор?