Юрий Тупикин - Селение Горыни

Бессмертие – это не перестать быть тем, кем ты есть, в жизни и в памяти. Это след жизни, который остался не стёртым в истории. Это самая драгоценная ценность. Тяга человека к бессмертию имеет три существенных уровня. Первый уровень – это настоящая жизнь. Естественно, человек хочет её прожить как можно дольше и счастливее, как бы не манили его огоньки вечного блаженного рая. В этом плане цель жизни состоит в её физическом продлении. Однако данная цель не исключает боевого подвига. Подвиг занимает первое место в ряду физического бессмертия. Подвиг красен на виду у людей. Подвиг, даже если он совершён с сохранением жизни, как бы мгновенно переводит дискретную физику в вечный и непрерывный дух. Более понятно это при самопожертвовании. Самопожертвование ради физической жизни людей – противоречивое высшее благо. Здесь много нюансов. Этим способом люди продлевают свою жизнь памятью о себе на Земле и заслуживают почётного места на том свете. Хорошо оболваненные боевики (Аллах Акбар!) расстаются с жизнью, идя в слепую атаку или подрывая себя и обывателей рынков и улиц – своих соплеменников шахидским способом. Их научили, что они, погибая, идут прямиком в рай. Гибель за идею (революционеров, большевиков и др.) не связана с раем, они отдают жизни за свободу бессмертия… Смерть по любви и смерть иных суицидистов по мотиву покрасоваться, брать не будем, пример не стоит той сущности. В итоге, продление жизни служит естественному строю естественной жизни.

Второй уровень бессмертия связан с сопричастностью к духам предков. Люди хотят, чтобы после смерти о них знали и помнили наряду с другими знатными предками. У кого подобной зависимости не существует, то это говорит об утрате важного звена исторической жизни данного рода или об отсутствии рода. У отдельно взятой семьи, не связанной со своим родом узами родства, второго уровня не существует. Они ни во что не верят, они духовно убогие, хотя на словах и на гоноре они что-то себе представляют.

Третий уровень бессмертия связан с двумя первыми. Он самый смысловой и значительный. Чтобы человека приняли духи предков, и чтобы живые люди о них долго помнили и чтили, он старается значительными делами укрепить и упрочить свой прижизненный авторитет и статус вечности. То есть он продлевает жизнь не только телесно, но и в материальной памяти потомков. Отдельные броские словечки типа того, что память должна быть лишь в сердце, наивны. Любыми путями, а не только подвигом, человек старается отметиться в этой жизни. Отсюда тяга к строительству городов и других вечных объектов, к наградам, к народной славе в эпосе, в фольклоре, в фотографиях, в печатном слове, в живописи, в архитектуре, в обычном промысле, в шоуигре «Минута Славы». Передача «Играй, гармонь». В кадре простой народ. Как он, родимый, кривляется и потешается – потому что попал в кадр «вечности». В комичном эпизоде комедии Н. В. Гоголя «Ревизор» персонаж Бобчинский или Добчинский умоляет Хлестакова о том, чтобы он там, в столице, намекнул тамошним людям, а лучше губернатору или самому государю, что здесь, в захолустном углу России проживает, всего лишь проживает, он – Бобчинский или Добчинский! И тот же Гоголь: «Как так? Быть в мире и ничем не означить своего существования»? Персонажи живой жизни, не исключение. Сотни, тысячи жителей пишут в газеты, на радио и задают свои простенькие вопросы, типа того, является ли геморрой наследственной болезнью. На это соседи ответят, но они пишут «туда». Заказывают о себе статьи в газетах и книги у журналистов. Доски почёта. Доски памяти и славы. Доски отличия. Именные улицы. И это уже не комично, ибо связано с сокровенной сущностью человека продлить свою жизнь на «третьем уровне». А как стараются всякого рода артисты? Певцы? Спортсмены? Ради чего древний охотник выдалбливал зверя на трудной скале? Для чего пишутся картины, оперы, книги? Для чего устроена Аллея Внуков в Горынях? В странном ряду атанасистов – суицидисты, увечные мутанты, социальные рецидивисты и педофилы. Первым много не надо. Им достаточно увековечиться на пару дней, чтобы о бедных вспомнили, оплакали, сказали, что был человек безвредный (хороший, добрый или ещё). Вторые несут в себе пороки кровосмешения и болезненные амбиции. Третьи познали счастье чифиря и го́нятся за его возрождением. Четвёртые, среди которых оказались сотни подонков, после шумной презентации «подвигов» Чикатилло в СМИ захотели «обессмертится» наиболее гнусно; они рады любой известности, иного смысла существования они не знают. Обо всех атанасистах можно бы сказать следующее. Человеку не принято удивляться тому, что его появление на свет – это чудо. Но понимать это надо. Человек примитивен настолько, что не осознаёт: он явился из миллиардов возможных вариаций; он явился, а миллиарды его собратьев-сперматозоидов погибли в сточных коммуникациях, не глотнув глотка воздуха. И этот мозгляк, которому жизнь досталась ни за что, ни про что, который явился из миллиардов случайностей, этот мозгляк считает свою жизнь копейкой, не понимая свою исключительную уникальность. Этот мозгляк способен убить себя, удушить другого, утопить третью, зарезать четвёртого, а потом и себя. Войны – это ужасно. Эпидемии, катастрофы, стихии – это кошмар. Но чтобы убить себя и других никотином, алкоголем, наркотой, ядом, механическими средствами – этому нет определения. Но если он не способен понимать своего собственного чуда и не хочет жить, как другие, зачем же стараться помогать ему? Ему не поможешь, пусть умирает, другого миллиарда для него не будет. Это не гуманно? Освобождать общество от подонков – это пристойный гуманизм и им следует распоряжаться. Так по мирскому суду, если он ещё жив, или по божьему суду, если в него не верят.

Всех примеров не приведёшь. Но эпитафии назвать необходимо, они венчают нашу веру в бессмертие.

Разумеется, данные уровни условны, лишь разграничены для ясности, но вся деятельность человека, включая его любовь и продление себя в детях, направлена на сохранение и продление своей жизни в настоящем, в будущем, на этом и на том свете. Эту животрепещущую психологию человека претворяют в общественной и в индивидуальной жизни Горыней. Здесь делали и делают всё возможное, чтобы каждый род и каждый член рода, живя до ста лет, смог прославить себя записанными на его счёт делами. И каждого человека, с его достигнутыми и записанными делами причисляли к родовым предкам, хороня его после смерти в родовом склепе. Вот и вся хитрость. Но она отличается от иной хитрости. Человечество словно бы упражняется в уничтожении масс людей, а потом – в поисках имён убиенных, пропавших без вести, расстрелянных, вымерших от голода, выселенных и репрессированных. Сменяющиеся элиты развенчивают зверства предшествующих режимов и ищут более изощрённые способы уничтожения ещё большего множества себе подобных. Новая элита уже будет развенчивать их… Войны призваны славить победителей-убийц армий и войск. Новоявленные победители, отобрав имущество убитых, стараются после этого уничтожить огнём память о них; на место их памяти спешат утвердить «навечно» свою… Война, как ни чуждо нам принимать её, является гнусным проявлением жажды людей утвердится в бессмертной истории. Победители войн составляют реестр истории. То есть война – тоже следствие бессмертной натуры людей, но крайнее следствие, скрытое экономическими и политическими целями безудержных властолюбцев. Есть ли цена у бессмертия?