Ульяна Берикелашвили - Байки про Фею и Ганнибала. Cны о прошлом

Байка 13. Про болезнь и выходы

Фея устало вздохнула и легла на парту. Столешница была приятно холодной и успокаивала в какой-то мере горячий лоб.

– Фейка, ты столько хлама с собой носишь, я уже задолбался искать твои таблетки! – высунулся Ганнибал из сумки, где уже полчаса выискивал жаропонижающие.

– Уууу в левом кармане посмотри. – Выдохнула Фея и вжалась сильнее лбом в дерево парты. Но жар не проходил, наоборот, он, казалось, стекал с её лица вниз и заполнял все собой.

– С какой стороны у этой сумки написано, где левая сторона?! А gauche, а droite, – съязвил по-французски Ганя, откладывая словарь в сторону. – Чего его с собой таскаешь? У тебя франсе только в пятницу. Ты бы гистологию с собой лучше носила, вторая двойка за тест!

– Ну, не понимаю я эти странные тесты. Такое ощущение, что их создавали без всякой логики, ради галочки. – Фейка постучала легонько указательным пальцем. Стук этот был невообразимо жесток и громок, он бил по нервам с такой ужасной силой, что Фейка завыла.

– Логично устроенная ты наша. Ладно, потом ей устно сдашь, – Ганнибал спрыгнул со стула и, открыв термос, налил ей густой, наполненный ароматами мелиссы и меда, чай. Заставил выпить полностью, попутно впихав несколько драже витамина С.

– Фей, у тебя денег с собой сколько? – Спросил медвежонок.

Она сквозь зубы прожала:

– На все хватит, только тебе ни-че-го не продадут. И не смей шастать по аптекам, нечего людей на валериану подсаживать. Им потом кошмары после твоего прихода сниться неделю будут, как минимум.

– Нет, Фейка! Я, кажется, понял, как тебя вывести из этого состояния. – Зажмурился довольно Ганнибал и протянул ей шарф. – Одевайся, нечего здесь формалином дышать!

Через полчаса Фея уютно растянулась в кресле, посреди полупустого кинозала. Рядом сидел верный плюшевый, заботливо поправляя ей фиолетовый свитер. А на экране мелькали события красивой и по-детски трогательной сказки.

– Героиня замечательная! – Заметила Фея, довольная и раскрасневшаяся. Боль отступила на задний план, температура упала до нормальной, а все остальное вернуло былое очарование жизни.

– Ты лучше. Когда спишь, правда. И лицом к стенке.

– Опилки сейчас свои на полу считать будешь, – хищно улыбнулась Фея и поцеловала Ганнибала в ухо. – Какое это у тебя? А gauche, а droite?1

– Моё! – захихикал Ганнибал и прижался к Фее крепче. – Не болей больше, пожалуйста… Ты у меня одна такая.

Фея улыбнулась и кивнула головой. А потом они продолжили смотреть мультфильм, и Фейка два раза плакала от умиления, но это уже совсем другая история.

Фея стояла на зимней остановке и плакала. Плакала тихо, потому что когда по-настоящему страшно – не рыдают, а тихо скулят. Слезы, такие горячие, несмотря на минусовой холод, катились по щекам. Наплевав на макияж и предстоящую учебу.

Фея боялась пошевелиться. Её прозрачные, эфемерные крылышки дрожали на ветру, но именно они сейчас держали Фейку на ногах. Если бы их не было, она упала бы кулем на грязный истоптанный снег и впилась бы жадно руками в мазутные лохмотья.

Фея плакала от боли, тихо и сдавленно. Кто знает, может, она не сразу поняла, что происходит с ней и что слезы – это действительно слезы. Но никто не слышал её – на остановке не было ни одной живой души. Суббота, восьмой час утра – люди спят. Мимо проезжали машины, такие же редкие и сонные. Водителям было все равно, кто и почему стоит на остановках в такое время.

А ведь несколько дней назад Фейка была счастлива. Её не давил страх, не сжимал с такой тяжестью легкие, не выворачивал мысли наизнанку. Вчера еще Фейка шла и улыбалась миру, кормила замерзших голубей и думала о скором приходе весны и бродячих собаках.

Собаки те бегали стайкой, около шести взрослых и пары маленьких, но уже оформившихся щенков. Щенки были веселые, бегали за мамашей черными тенями и игрались с прохожими. Правил стайкой серый поджарый кобель, который иногда лениво смотрел на Фейку, распластавшись на серой полосе теплотрассы посреди белого снега. Это пока они добрые, а наступит весна…

Но сейчас мысли были о другом, вернее, их совершенно не было. Этот самый кобель пять минут назад выполз на остановку из-за снежного сугроба, словно слепой. Сначала Фейка весело улыбнулась, видя знакомую морду, и хотела было нашарить в сумке что-то съедобное, как резко остановилась.

Это был как кадр из фильма ужасов. Тусклый свет лампочки, еле освещенный участок. Кобель полз к ней на передних лапах, глаза его были слепы и только по запаху, а может быть, совершенно случайно почувствовал кого-то живого.

Он полз вперед.

И он умирал.

Его пасть ходит ритмично, вверх-вниз, словно спазмом окатывает мышцы. Словно хочет отрыгнуть что-то, но не может. Клыки еле прикрыты, шерсть стоит дыбом. Взгляд тупой и абсолютно растерянный. Передние лапы гребут по снегу, задние сломанными и безвольными плетями подобраны под тело. Хвост – мертвая лента. Ни одного звука. Вой или просто поскуливание – ничего. Лишь ошарашенное непонимание, что с ним. Тишина и предстоящая смерть.

Сначала Фея сжала кулаки. Зрелище это было ужасным и отвратительным, противоестественным. Что творилось в её душе? Отрицание смерти, отрицание предательства. За кобелем не тянулась красная полоса, снег не таял под ранами. Снег был чист и бел…

– Ганнибал, помоги мне… – Прошептала еле слышно она и закрыла глаза, не веря, что это происходит на самом деле.

Первая слеза скатилась неожиданно. До бедного сознания Феи дошло, что кобель действительно умирает и жить осталось ему недолго. Что ползет он к ней, не в силах понять, что происходит с ним, с его организмом…

Мощное, по-своему красивое животное было отравлено – Фея уже встречалась с подобным, когда соседского кобеля отравили из чувства мести и скотского желания расправиться с тем, кто слабее. Она не понимала этого, как не понимала нежелание людей стерилизовать животных и потом устраивать инвайт из новорожденных детенышей – просто добавь воды. Ее не успокаивало даже то, что для таких людей Демиург придумал особый план духовного развития, воплощая их в каждом убитом же ими, но не ради выживания существе. Дорого аукнется…

…но сейчас не об этом, сейчас помочь животному Фейка не могла ничем. И собственное бессилие размазало её окончательно. Она только вжалась в стену автобусной остановки и плакала, кусая губы. И молила Демиурга этого Мира, чтобы с щенками было все хорошо…

Хотя вряд ли, пока все материально, против человеческой жестокости бессилен любой Бог.