Екатерина Кузьменко - Крылья

– Ой да господи ж ты боже мой, как разошелся, – Халат был удивлен, но его спокойствие не растаяло. – Будто я прямо что-то такое удивительное сказал. Ладно, не переживай, я занимаюсь ее физическим состоянием и мне, в общем-то, все равно, что там между вами происходит.

– Что ты только что сказал? – голос Медведя стал тихим, низким и как-то странно завибрировал.

– Сказал, что мне все равно, что у вас…

– Я слышал, что ты сказал! – перебил Медведь с почти звериным ревом.

– Тогда зачем спрашиваешь?

Пепел снова попал в блюдце лишь частично. Определенно, невозмутимость Халата ничто не могло нарушить. Слишком уж комфортно он чувствовал себя в последнее время. Воистину, мир был создан для него. А этот клоун перед ним – всего лишь досадное недоразумение, мелкая помеха, не более того.

– Затем, что мне вовсе не нравится, как ты это сказал.

– И как же? – полувозмущенно-полунасмешливо правая бровь Халата поползла вверх.

– Так, будто ты действительно имеешь какое-то право совать свой нос в наши отношения. Так, будто ты уже и сам в них лично участвуешь!

– Ооо, я, кажется, понял.

Халат улыбнулся. Вся эта ситуация все больше и больше его забавляла.

– Кто-то здесь, кажется, ревнует.

Пепел снова упал мимо блюдечка.

– Да, я ревную! Мне категорически не нравится, что ты общаешься с ней, что так говоришь о ней, что она пускает тебя к себе, а меня – нет, черт побери!

– Ну уж тут я не виноват…

– А почем мне знать?? Ведь результатов твоих осмотров так и нет, все наблюдения и наблюдения, мало ли, за чем ты там наблюдаешь? Мало ли, зачем ты сюда ходишь??

– Послушай, вот сейчас ты уже несешь откровенную чушь. Я хожу сюда ради вас . Ради нее. Ради ее здоровья. И ради нашей дружбы, в конце концов! – Да, Халат больше не стеснялся врать. Он вдруг открыл в себе небывалый актерский талант, что очень помогало ему в продвижении к цели.

– И потом, она ведь вовсе не мой тип, ты же знаешь, – вот тут Халат уже не врал. – Вспомни хотя бы мою бывшую.

– Что-то не припоминаю.

– Ну как же? Такая высокая, такая блондинистая и такая… гм… округлая, где положено.

– Все равно не помню.

– Ну, вероятно, тогда мы с тобой просто еще так тесно не общались. Мы ведь с ней уже года три, наверное, как разбежались…

– И из-за чего?

– Непримиримый конфликт интересов. Ну, ты ведь знаешь, как это бывает. В общем, тогда я и решил с головой уйти в работу.

Медведь молчал. Ему слабо верилось в эту историю, но во что-то верить нужно было. И потом, пусть уж лучше правдой окажется эта несуразица, чем то, что лезло в Медвежью голову о Халате и Ангеле…

– Так что не переживай. Я в эти игры больше не играю, к тому же она уже занята – и занята не кем-нибудь, а моим другом. Моим лучшим другом. Да что там… моим единственным другом…

Халат прикрыл ладонью глаза. Медведь увидел в этом жесте глубокую печаль, обиду, боль… Он вновь поверил Халату. И через минуту уже просил у него прощения и наливал кофе в две чашки.

Ей наконец удалось поспать.

Она не видела снов, а просто провалилась в черноту накануне вечером и проснулась в районе полудня. Вот только чувствовала себя не свежей и отдохнувшей, а еще более разбитой и раздробленной. Иногда такое бывает после сна, здесь нечему удивляться. Она и не удивилась. Она уже привыкла к такому состоянию. Привыкла, что с самого утра чувствует себя отвратительно. Ее настроение варьировалось лишь от «совсем мерзко» до «все чуть менее мерзко, чем вчера». И она смирилась с этим. Она ждала. Пусть сейчас все видится в мрачных тонах, но ведь Халат отрежет эту пакость, и вот тогда-то все и придет в норму. Тогда она и выспится, тогда и настроение улучшится… У нее теперь очень много времени… Может, потому оно и тянется так нестерпимо медленно…

Она лежала на животе, повернув голову налево. Правая щека прижималась к подушке и, наверное, вся измялась за ночь. Хотя какая разница…

Ее руки были безвольно вытянуты вдоль тела. Ангелу не хотелось двигаться. Она бы так лежала и моргала целый день, если бы могла. Точнее, если бы могла – она бы даже не моргала… Но дышать было сложно, горло упиралось в подушку и пережималось. И к тому же ей хотелось есть. Придется вставать…

Она медленно подтянула под себя левую руку, затем правую, оперлась на них и… ой! Она резко села, часто моргая заспанными глазами, так как что-то внезапно впилось ей в ладонь. А, ничего страшного… Сердце успокоилось. Просто маленькое перышко, крохотная пушинка с острой остью. Наверное, из подушки. Хотя, раньше из нее никогда не лезли перья. Погодите-ка… Перья и не могли из нее лезть. Чистая синтетика… Тогда откуда?.. Ее глаза округлились от внезапного холодного осознания. Ангел быстро повернула голову к Крылу. Плохо видно, но что-то с ним не то…

Ангел вскочила и бросилась к зеркалу, вид со спины… Она не сразу поняла, что именно видит. Не хотела понимать. Отказывалась. Оно… Оно…

Оно обрастало пухом. Где-то уже торчали крошечные перышки, где-то кожа была покрыта мелкими пупырышками, как шкурка вареной курицы… Она никак не думала… Хотя, все, в принципе, правильно… Раз это Крыло – ему положено быть с перьями, она же не летучая мышь, в конце концов…

Но ведь она и не птица.

Почему же?.. Но… Хотя… Все верно… Все так и должно быть. Она вдруг поняла это и как-то успокоилась. А чего она ждала? Ведь все правильно. Все так и должно быть. Именно так. А вот что, если…

Она напрягла спину, и Крыло дернулось.

Она испугалась. Отшатнулась от зеркала. Отдышалась. Сердце успокоилось. Уже более медленно она попыталась снова.

Крыло подчинилось ей.

Оно развернулось во всю свою длину, доставая почти до самого окна. Ррраз – и оно сделало взмах, другой, белый пух полетел на белый ковер, затерявшись в нем нетающими хлопьями снега. А она все смотрела в зеркало, немо раскрыв рот. Она зажмурилась, моргнула, но все осталось по-прежнему.

У нее за спиной было Крыло. Настоящее белое Крыло.

И оно слушается ее.

День не задался. Медведь снова находился в неослабевающем напряжении с самого утра. Голова гудела, сердце тяжелым молотом долбило в ребра, душа ныла – и ничего поделать с этим он не мог.

Он уже несколько дней напрочь забывал про повязку на руку, и некоторые особо внимательные коллеги стали задавать вопросы. Неужели он так быстро поправился? Ну рана все-таки была не такая и серьезная. Но ведь было столько крови? А на мне все заживает, как на собаке. А не покажет ли он рубец, рана точно не воспалилась? Нет-нет, все в порядке, не волнуйтесь.

Сложнее всего было скрывать отсутствие шрама. Еще ладно в рабочее время, когда на нем был врачебный халат, но снимая его в конце смены и оставаясь в футболке, или только придя в больницу, он сильно рисковал быть разоблаченным. Медведь очень надеялся, что через какое-то время все наконец забудут про него и про кровь в палате. Люди ведь всегда все забывают. Должны забыть и это… Но почему-то отчаянно хотелось уйти с работы и уехать куда-нибудь, где его никто не знает. И не знает Ангела. И не спрашивает, почему ее давно не видно и какого именно числа свадьба.