Вячеслав Лим - Первый раз – не больно

– Привет, – негромко, чтобы не спугнуть нежность, попробовал произнести Слава.

– Ты сегодня какой-то чудной, – прищурившись, слегка наклонив голову, выдвинула свою версию Маша, сыграв коротенькую роль обворожительной контрразведчицы.

– Куда едем, Кэп? – окончательно вернув себе дар речи, громко, стараясь ничем себя не выдать, сыграл Слава.

– Кто из нас водитель? – Маша слегка пожала плечами и вернулась в уютное кресло.

– Ну, хоть направление задай…

– Туда, – вытяну руку в направлении «вперед», весело предложила Маша.

– Как скажете, гражданин-товарищ капитан, сэр! – весело поддержал ее Слава и, переключив магнитолу в режим «радио», взял в руки штурвал.

Динамики весело запели голосом машиниста «Поезда», Патрика Монахэна, повышая и без того, прекрасное настроение пассажиров:

Их машина медленно отползла от бордюра, убедилась, что ей никто не мешает прыгнуть, и, рыкнув от удовольствия, сорвалась с места.

Они остановились на перекрестке, в среднем ряду, чуть дальше «стоп-линии».

Чтобы было удобнее следить за светофором, Слава слегка подался вперед, вытянув шею. Он сидел и рассматривал шагающих по «зебре» пешеходов, усатого водителя соседней машины, трамвайные провода, сидящих на них птиц, и стройный ряд домов, греющихся в лучах послеобеденного солнца. Желтые, серые, зеленые… Одни из них, выглядели величественно, другие, несуразные и маленькие, расталкивая старших братьев, втискиваясь между их могучими плечами, рвались занять парадную шеренгу. И все эти каменные исполины, подобрав животы, с важностью пропускали снующих по тротуару людей, потом, вдруг, глотали их, выхватывая из живой реки по одному, и выплевывали из себя целыми группами.

– Давай зайдем в наш ресторан и закажем по чашечке того чудесного кофе, – предложил Слава и, не дожидаясь ответа, стал перестраиваться в правый ряд, заставив нервничать усатого гражданина, сидящего в черном Lexus.

– Соскучился по той, вульгарно накрашенной официанточке, бессовестно строившей тебе свои маленькие, наглые глазки-бусинки? – пошутила Маша.

– Ну, во-первых, тот персонал уже давно вышел на пенсию, и эта наглая официанточка, с выпуклыми бусинками-сисечками, – передразнил ее Слава, – далеко не моя. Сейчас, она, скорее всего, готовит сэндвичи двоим рыжим обормотам. Чтобы завтра, им было, что сожрать на школьной перемене. А, во-вторых, ты сама выбрала тот ресторан…

– Ну, во-первых, – поддержала его саркастичный тон Маша, – я тогда просто выбрала первую попавшуюся, находящуюся неподалеку забегаловку, в которой варили кофе. И мне, сколько бы я не ходила в нее без тебя, никто раньше, почему-то, глазки не строил. А во-вторых, откуда ты знаешь о существовании рыжих обормотов?

– Она мне каждый год их фотографии присылает, – сострил Слава, отвлекшись от дороги.

– Я бы нисколько не удивилась. Бедные мальчики. Надеюсь, что они больше похожи на свою мать, – бросив на Славу оценивающий взгляд, шутила Маша.

– Думаешь, им бы больше пошла мамина грудь? – рассмеялся Слава и чуть не пропустил поворот на парковку.

Слава перестал двигать по столу салфетку. Вынув из подставки зубочистку, он сорвал с нее упаковку и все это бросил в пепельницу.

– Маша, – положив руки на стол, бодрым голосом начал Слава, – знаете, я придумал.

– И что же Вы придумали? – она отвела взгляд от меню и заинтригованно прищурилась.

– Я придумал. Мы заключим с Вами небольшую сделку, – растопырив пальцы, сообщил Слава, – Правда, есть одно небольшое «но». Ваша часть сделки слегка сложнее моей. Но, мы проведем настоящие переговоры, обсудим все нюансы, и, может быть, дадим мне чуть большую общественную нагрузку.

– Я думала Вы намного решительнее, Слава, – рассмеялась Маша, – по крайней мере, в офисе, да и в машине, Вы были намного разговорчивее. Давайте, выкладывайте уже свою сделку на рассмотрение высочайшего суда.

– Моя нерешительность… Я просто хотел Вас подготовить. Только и всего. Во избежание обмороков и приступов истерии. Я, конечно, похож на злодея, замышляющего что-то недоброе, но я не мог вот так сразу, без предупреждения, выстрелить в это хорошенькое сердце, – Слава приподнял свои растопыренные пальцы над столом, указывая ими в ее солнечное сплетение.

– Вы уже выстрелили. И это хорошенькое сердце с нетерпением ждет продолжения, – Маша снова рассмеялась и положила свою правую ладонь на грудь, в область, где предположительно, билось ее сердце.

– Итак. Вы, Мария, пообещаете мне, что, ежедневно, будете выпивать по чашечке кофе в моей компании, а я… – он сделал акцент на второй части своей сделки, слегка повысив тон, – …все это время, пока вы пьете свой кофе и едите вкусные булочки, буду расточать Вам комплименты. Ну, и, само собой, восхищаться Вашим волшебным сердцем.

– Ищете легкие пути?! – утвердительно кивнув, рассмеялась Маша и, опираясь подбородком на ладонь, внимательно посмотрела на Славу.

– Наоборот. Усложняю себе задачу, – с серьезным видом, ответил Слава, – Думаете, это так легко, подобрать нужные слова, чтобы описать его красоту? – усмехнувшись и описав глазами воображаемый круг, он продолжил, – я имею в виду красоту Вашего сердца, конечно.

– Я согласна, – откинувшись на спинку стула, неожиданно согласилась Маша. – Начинайте.

– Хотите ознакомиться с нашим меню? – вежливо спросил мужчина-официант, подошедший к их столику.

– Принесите, пожалуйста, два кофе, – попросил Слава. – Да, и меню тоже принесите, – подумав, добавил он.

– Ну вот, я же говорил, что они уже все вышли на пенсию, – обратился он к Маше, – по крайней мере, раздражающих тебя бусинок на горизонте не видно.

– Думаю, что этот факт обрадовал только меня, – улыбнулась она.

– Ну, вот это не правда. Я рад этому не меньше тебя. Потому что мне никто не будет мешать, наслаждаться твоей, – и он покрутил головой, имитируя головокружение, – головокружительной улыбкой.

– Ты все еще помнишь о нашей с тобой сделке? Забудь, – она бросила в него свернутый трубочкой флаер, – Я снимаю с тебя это заклятие!

– Нет, нет! Никаких дурацких сделок, – возразил Слава, – Ты, правда, удивительно красива. Особенно, когда вот так улыбаешься. О чем я думал, когда встретил тебя? Сейчас бы жил своей дурацкой холостяцкой жизнью, последнее время, ставшей практически невыносимой. Или растил бы двух рыжих заморышей вместе с женщиной-бусинкой…