Юрий Гиммельфарб - Откат

– Но вы же сами сказали, что некоторые действия производились анонимно! – не согласился Корзинкин. – Значит, не все действия сотрудников фиксируются. Или эти записи в журнале подделаны кем-то!

– Не совсем так, – покачал головой Сергей. – Во-первых, в системном журнале фиксируется не только учетная запись пользователя – то есть фактически его паспортные данные! – но и адрес компьютера в сети, с которого были проведены некие действия. И подделать это невозможно. Вот почему я и определил, что некоторые действия были произведены анонимно с компьютера Андрея Рихтера. А, во-вторых, есть класс программ, которые позволяют проникать на чужие компьютеры, минуя любые защиты. А также программы, позволяющие воровать пароли пользователей в сети. И такие программы были установлены на компьютере Андрея Рихтера и им же запускались. Именно поэтому я и сделал такой однозначный вывод о том, что в этом замешан и Рихтер.

Корзинкин ничего не ответил и задумался.

– А вы говорили со Стасом? – неожиданно спросил Корзинкин. – Или с Рихтером?

– Не совсем понял, Сергей, Орестович, – Сергей с недоумением уставился на своего начальника. – О чем мне с ним говорить? На какой предмет?

– Ну, вы спросили его – зачем он все это делал? – нетерпеливо ответил Корзинкин. – Вы интересовались этим?

– Разумеется, нет, – ответил Сергей. Несмотря на то, что он привык к неожиданным приказам своего шефа, подобное требование повергло его в состояние растерянности. – Вообще-то я технарь, а не следователь. Я определил, что все это сделал Стас Лановенко и могу это неопровержимо доказать: есть записи в системных журналах – это неопровержимое доказательство! Был ли в этом замешан Андрей Рихтер, зачем все это затеял Стас Лановенко – это уже, согласитесь, не мое дело. Извините, Сергей Орестович, но проводить следственные действия – это уже ваше дело, а не мое!

– Вы что же, решили мне указывать – что мне следует делать? – раздраженно спросил Корзинкин. – Мои должностные обязанности – это не ваше дело. Ваше дело – подчиняться и выполнять мои приказы: иначе мы с вами просто-напросто будем расставаться! Я даю вам приказ, а вы, вместо того, чтобы его четко исполнить и доложить, несете какую-то ахинею и указываете мне, что я должен делать! Может быть, вы метите на мое место? Тогда идите к Александру Леопольдовичу и доложите ему, что вы не считаете Сергея Орестовича своим начальником. А может быть, вы метите на место самого Александра Леопольдовича? В таком случае, не понимаю, что вы тут делаете! Если вам не нравится выполнять мои приказания, то дверь вон там!

Произнеся последние слова, Корзинкин повелительно указал пальцем Сергею в сторону двери своего кабинета. Сергей тяжело вздохнул: он понял, что теперь снова предстоит очередное нудное объяснение с шефом. Корзинкин еще что-то говорил, распаляясь от собственных слов все больше и больше.

Это была обычная стандартная беседа. Корзинкина с уверенностью можно было назвать «псих-самозавод»: от своих собственных слов и фантазий он распалялся все больше и больше и остановить его при подобных обстоятельствах мог либо взрыв ручной гранаты, либо звонок генерального директора. Вообще Корзинкин в каждом слове подчиненных видел подтекст: он считал, что подчиненные смеются над ним, оспаривают его указания. Впрочем, он был недалек от истины: во всем институте не было, наверное, ни одного человека, который за глаза не называл бы Корзинкина дураком.

Придя в институт и усевшись в удобное кожаное кресло, Корзинкин возглавил целую группу подразделений отнесенных к службам обеспечения, таких как: столовая, секретарши, курьеры, административно-хозяйственные службы ну и, разумеется, информационные технологии. По всем направлениям сразу пошли изменения. Порция в столовке сократилась в два раза, секретарши и курьерши стали резко увольняться, но как любого примитива Корзинкина, манило высокое и загадочное слово: информационно-технологический отдел. В этом таинственном слове он видел немереное поле для своей деятельности и вечный источник личного обогащения. Но на самом деле Корзинкин был действительно крупным специалистом в деле облизывания интимных частей тела у руководства: в этом ему равных не было, наверное, на всем белом свете!

Корзинкин был не просто глупым человеком, а представитель опаснейшего подвида двуногих, ошибочно именуемых себя homo sapiens: дурак с инициативой. Как это чудо стало начальником – да еще заместителем генерального директора по производству! – для Сергея и окружающих оставалось полной загадкой.

Поток красноречия Корзинкина прервал телефонный звонок. Сожалея о том, что он не успел излить весь припасенный запас желчи на Сергея, Корзинкин посмотрел на определитель номера.

Звонил генеральный директор. Изменившись в лице, Корзинкин немедленно снял трубку. Брюзгливую мину он тотчас же сменил на подобострастное выражение.

– Слушаю, Александр Леопольдович! – от избытка чувств Корзинкин даже слегка привстал и прогнулся. При виде этого комичного зрелища Сергей опустил глаза вниз, пряча улыбку.

– Слушай, Сергей Орестович, – послышался голос Штерна. – Ну, как там у тебя успехи по тому делу? Что-нибудь выяснили?

– Выясняем, Александр Леопольдович, – елейным и почтительным тоном произнес Корзинкин. – Уже кое-что удалось обнаружить. Думаю, не позднее, чем завтра к обеду, я доложу вам результаты расследования.

– Давай, не затягивай с этим, – ответил Штерн. – Завтра в восемнадцать ноль-ноль я жду доклада, фактов и фамилию виновного.

– Слушаюсь, Александр Леопольдович, – от волнения Корзинкин даже снял очки.

– Все, до завтра, – отрезал Штерн и в трубке раздались короткие гудки.

– Вы все слышали? – спросил Корзинкин Сергея, повесив трубку.

Вместо ответа Сергей утвердительно кивнул головой и выжидающе посмотрел на своего начальника.

– Тогда идите и немедленно выясните у Стаса: зачем он перлюстрировал электронную почту генерального директора, – приказал Корзинкин. – И не беспокойте меня по пустякам, не отнимайте у меня время непроверенными фактами. Необходимы неопровержимые улики, бронебойные факты. Такие факты, чтобы выстрел был прямо в «десятку». У Александра Леопольдовича не должно остаться никаких сомнений. Вы меня поняли?

Сергей посопел немного, помолчал, потом, видимо решившись, проговорил:

– Все-таки хотелось бы четко определить мои действия, Сергей Орестович. Позвольте мне все же еще немного злоупотребить вашим временем, но мне просто жизненно необходимо еще кое-что уточнить. Это нужно для того, чтобы максимально точно выполнить это деликатное задание.

– Что вам еще непонятно? – с неудовольствием спросил Корзинкин, с трудом превозмогая раздражение.