Николай Лапшин - Предназначение. фантастический роман

«Митрофановичу доверять нельзя. С ним нужно быть предельно осторожным. В прошлом он был агентом НКВД, потом спалился как агент, стал офицером-оперативником. При Хрущеве загремел на нары. За что, никто толком не знает, то ли переусердствовал на службе, то ли прикоснулся к чему-то запретному. После ухода Хрущева на пенсию, его дело пересмотрели. Молва гласит, что сам он не делал попыток облегчить свою судьбу, не писал и не канючил перед высшими инстанциями. Заступники у него видимо в Москве, в МВД. Митрофановича реабилитировали, вернули награды, звание. Получил он компенсацию за отсидку и квартиру в областном центре. Служил в областном управлении, дослужился до звания полковника и был отправлен с почетом на пенсию. В здешнем райцентре появился три года назад. Снял квартиру, работает начальником отдела кадров в местном леспромхозе, но как мне говорили кореша, его часто видят в местной ментовке. Кстати, Митрофанович это его фамилия, зовут его Борис Абрамович. Наши офицеры говорят, что Митрофанович официальный резидент московской ментуры. А еще ребята говорят, что все местные путаны, работники питейных и иных обслуживающих заведений у него под колпаком. Местные менты его побаиваются, не трогают, хотя иногда он выкидывает такие финты, что другого за них зарыли бы годика на три. Вообще темная личность. Непонятно, что держит его здесь, в этой дыре. Некоторые поговаривают, что он сидел в одном из здешних лагерей, но никто не знает в каком. Прапор, из третьей роты толковал, что видел его с местным авторитетом отошедшим от дел и доживающим в здешнем городке. Я порасспрашивал у местных об этом человеке, в прошлом он специализировался на золотишке. Вот такие дела братишка» – закончил свой рассказ Григорий.

Друзья забрали поднос и ушли в дом. Женщины привели стол в порядок, переоделись по домашнему. Светка усадила Василия на диван и со смехом плюхнулась ему на колени, прильнула к нему и прошептала:

«Попался, который кусался!»

Посидели некоторое время за столом, но настрой был не на еду и питьё, а на другое, более желанное и приятное, как апельсин для чукчи. Стихли звуки, погас свет. Василий ощутил рядом обнаженное женское тело.

Каждая клетка Васькиного тела умирает и воскресает вновь и вновь. Тело его слилось с телом Светки и лишь душа его в неземном блаженстве, несется ввысь, в Космос. Василий стал Мужчиной, обладателем Женщины! Не Светкой, а вообще Женщиной! Он властелин, сеятель жизни. Без него не продлится Жизнь! Эти сумбурные мысли, доныне не приходившие в голову Василия, давали ему наивысшую благость. Васька грезил.

Проснулся он от воробьиного чириканья за окном и голосов на кухне. Скрипнула половица, к нему подошла Светка, она промурлыкала:

«Проснулась моя красотуля, мой котик Вася!» – и наклонилась к нему. Василия накрыла волна запаха женского тела. Он потянул Светку на себя, уткнулся лицом в ее грудь и сладостно застонал. Светка, слабо сопротивляясь, прошептала:

«Вася! Аннушка и Гриша на кухне чай пьют!» – но, видимо, желая близости, сдалась, почувствовав, как Василий вошел в неё.

Василий блаженствовал под душем. Его душа отдыхала от перегрузок воинской учебы, казарменной грубости, отсутствия родственного тепла-участия, а тело налитое мужской силой, звенело и пело. Губы повторяли:

«Хорошо, очень даже хорошо!»

Побрившись и поодеколонившись, Васька вышел из ванной и тут же был усажен за стол летающей на крыльях Светкой. Быстро летит время.

«Хорошо сидим! – Гришка посмотрел на часы – однако нам, сержант, нельзя опаздывать, нужно поспеть к отбою, что вы не имели неприятности по службе».

Аннушка, Светка и Васька начали уговаривать прапорщика повременить, на что он резонно ответил, что делу время, потехе час, а также заметил, что нельзя сержанту Чернышеву, начинать службу с опоздания. Аннушка собрала воинам сумку с домашними харчами, посетовав, что спиртного у нее не осталось. Григорий уверил ее, что прикупят водки в магазине.

«Провожать нас не нужно» – сказал Гришка Аннушке.

Дежурный по части, увидев, что Василий навеселе, строго на него взглянул и хотел было учинить разнос, но был остановлен многообещающими жестами и словами прапорщика Бурлакова:

«Товарищ старший лейтенант, стол за мной. У братишки вчера был День рождения, двадцать лет исполнилось бойцу».

Он похлопал по сумке, которая отозвалась глухим стеклянным звуком. Дежурный по части без слов отпустил младшего сержанта в расположение. Бурлаков и старший лейтенант через десять минут вышли из помещения КПП и направились в офицерское общежитие, где в обществе еще двух сослуживцев, хорошо посидели за столом, выпили всю водочку, съели все Аннушкины заготовки. Ночь удалась спокойной и дежурного старлея не отрывали от стола телефонные звонки с призывом на службу. Григорий рассказал товарищам по службе последние новости о районном начальстве и «бомонде», которыми его напичкали Аннушка и Митрофанович.

В четвертом часу ночи, теплая компания разошлась по комнатам. Старший лейтенант умылся, причесался, почистил зубы, стараясь забить водочный запах. Бурлаков дал ему, докатившуюся до глубинного северного района, пластинку жевательной резинки, посоветовав пожевать ее перед приходом на КПП комбата или другого высокого начальства.

Потушив свет, Григорий улегся в постель и мгновенно уснул.

Читатель, вернемся в весеннюю тундру, проследим за дальнейшими злоключениями наших героев.

«Вася, очнись!» – прокричал Григорий.

Он привык перекрикивать шум мотора тягача, хотя двигатель не работал. Аннушка, смирившаяся со смертью Светки, с остановившимся взглядом, слабым голосом проговорила:

«Гришенька, родной, что же будет? – затем, не получив ответа, попросила – помоги мне выбраться из тягача. Вольным воздухом хочу подышать!»

Григорий высадил Анну, она ушла за холм. Наступила тишина. Бурлаков прервал тягостное молчание, сказав, что нужно похоронить Светлану и что для этого нужно подыскать подходящее место. Они выбрались из тягача. Кровавый диск Солнца медленно, словно нехотя, оторвался от горизонта и пополз вверх. Друзья пошли по тундре, смотря по сторонам, в надежде найти подходящее место для могилы. Они прекрасно знали, что выдолбить даже маленькую ямку в вечной мерзлоте стоит огромных трудов и длительного времени. Григорий, выбрав вытаявшую из снега прогалину мха, завалился на нее, и жестом пригласил Василия сесть рядом.

«Сержант, здесь мы не найдем места для могилы. Топлива у нас еще много. На Юг мы не прорвемся. Примерно часа через четыре сюда вернется вертушка. Вполне вероятно, что прилетит «крокодил», от него мы не уйдем – прапорщик достал карту, развернул её, всмотрелся в условные обозначения, ткнул пальцем в карту, продолжил – вот здесь мы можем укрыться на некоторое время. Это заброшенный лагпункт и там должен быть какой-то рудник. Расстояние по карте километров восемьдесят. Эх, Васек, сейчас бы хороший дождь пошел, а лучше дождь со снегом. Дождь быстро съест снежный покров.