Николай Лапшин - Предназначение. фантастический роман

«Суки! – выдохнул Григорий – нашли. Всем в машину!» – крикнул он и бросился к тягачу.

Василий сгреб в охапку брезент с едой, в три прыжка достиг тягача, открыл дверцу кабины и бросил, не разбирая, брезент с едой во внутрь тягача, помог забраться в тягач женщинам.

«Светка, подай калаш» – приказал он женщине.

Светка подала автомат Василию. Григорий выбрался из тягача и спросил:

«Что будем делать братишка?»

Вертолет завис метрах в двухстах от них. Гул турбин и воздушный поток заглушал слова, загонял их вместе с воздухом в глотку. Друзья перебежали за тягач. Звук пулеметной очереди они не слышали. Пули прошлись выше голов беглецов, вспороли брезентовую крышу тягача. Послышался заполошный крик Аннушки:

«Светку убили..и..и!»

У Васьки онемели ноги от этого крика. Он начал сползать вдоль заднего борта тягача. Гришка подхватил его и спросил:

«Задело Васек?»

«Светку убили! Суки! – прошептал Василий и оттолкнув Григория, взревел – Све..т..ку уби… ли сук… ки!»

Затем из его горла вырвался дикий, первобытный, вопль-стон самца, непередаваемый в своей тоске, ненависти и желания крови отмщения. Длинная очередь из старого, доброго АК-47, перерезала пулеметчика, оставила ряд пробоин в обшивке вертолета. Винтокрылый дракон взревел и в одно мгновение унесся в высоту неба. Преследователи не ожидали такой разрядки. Вторую очередь Василий выпустил уже вслед вертолету. Григорий силой втолкнул Василия в тягач, влез сам. Оглянувшись, он увидел откинувшуюся Светку, ее метвенно-бледное лицо, а на задней стенке кабины, Светкины мозги и волосы.

«Разрывная пуля» – машинально подумал Григорий.

Он не торопясь, запустил двигатель, опустив голову на рычаги, подумал:«Куда податься? Где спрятаться?»

«Командир, очнись. Вертолет заходит на боевой курс» – голос Василия вывел Григория из оцепенения. Он вновь стал командиром, воином.

«Вертушка транспортная. РС на нем нет, бортовых пушек тоже. При параллельных, с противоположного двери борта, курсах, их пулемет нам не очень страшен. До этого по нам стреляли, больше для испуга и выполнения служебного долга. Сейчас, видимо, в вертолете отморозки не из нашего батальона, открыли огонь на поражение без предупреждения. Целились в двигатель» – мозг Григория лихорадочно анализировал сложившуюся ситуацию. Вертолет летел левее тягача встречным параллельным курсом, представляя возможность пулеметчику вести огонь из двери вертолета. Когда до вертолета оставалось метров триста, Бурлаков резко газанул, повернул тягач на девяносто градусов и дав двигателю полные обороты, ушел под вертолет. Метров через двести он остановился.

«Вася, карту!» – попросил он.

Вертолет пронесся в стороне от них. Вглядевшись в карту, Григорий закричал:

«Ура, Васек! Мы спасены. Километрах в двух от нас холмы и речка, а это значит мы поиграем с вертушкой. Боже и тягачик, выносите наши грешные души!»

Пришедшая в сознание Аннушка, которая была в глубоком обмороке, слабо застонала.

Смертельная игра с вертолетом продолжалась до тех пор, пока Григорий не дотянул до гряды невысоких холмов. Издалека их было не видно, они сливались с местностью. Прапорщик поставил тягач между двумя холмами, что повыше и сказал:

«Теперь мы более-менее защищены, а там у вертушки закончится керосин и она уйдет на базу».

В подтверждение его слов гул вертолета стал стихать, а вскоре и совсем затих. Григорий заглушил двигатель. Тишина, как и грохот давит на уши.

Тундровое пернатое население славило, как ни в чем не бывало, жизнь, соперничало друг с другом за самок, за территорию, или молча высиживало птенцов, продолжение пернатого рода. Птицам нет дела до людей, которые гоняют по бескрайней тундре себе подобных, чтобы забрать у них желтый металл. Солнце склонилось к горизонту, коснулось его и теперь огромное, красно-оранжевое колесо, катилось по земле. В тундре в это время суток вся пернатая живность умолкает. Затем Солнце-колесо ползет в гору, начинается новый полярный день и все живое продолжает свои жизненные хлопоты. В тундру пришла Весна. Весна любви.

Среди космической бескрайности тундры, в еще не сошедших до конца снегах, затерялась железная коробочка, в которой трое живых людей борются за свои жизни. Один из живых потерял самое ценное для него, жизнь любимой женщины.

О великая страна Советов! Нет среди твоих городов всяческого подчинения и различных статусов, где бы не было улицы имени Владимира Ильича Ленина. Таксист-частник, дядька неопределенного возраста, крутя баранку своего задрипанного Москвича, ерничал:

«Щас доставим господ охвицеров к парадной».

«Митрофанович – вторила ему Аннушка – ты не шибко гони лошадей, не растряси господ офицеров, а то нам со Светкой будет урон. Мы тебе за это счет выставим!»

Митрофанович с хохотом выдохнул на господ охвицеров сивушно-луковый перегар и заверил:

«Ни-ни, барышни!»

Он затормозил и сказал:

«Пожалуйста, господа охвицеры и дамы, доставил вас к парадному пордъезду!»

Васька удивился, ехали они минут пять со скоростью пешехода. Светка щипнула его за бок, он вздрогнул и спросил:

«Уже приехали?»

Митрофанович дурашливо выскочил из Москвича, открыл дверь вначале Гришке, затем пассажирам с заднего сиденья. Он по-лакейски склонился перед Гришкой и протянул руку с кепкой. Бурлаков принял игру, достал из кармана пятирублевую копюру и с небрежным видом бросил ее в кепку. Когда процедура высадки и оплаты проезда была закончена, все дружно грохнули, смеясь до слез, показывая на Василия, стоявшего с недоуменным видом.

От группы женщин, сидевших в беседке перед домом, отделилась одна и подошла к приехавшим. Старушка оказалась довольно моложавой и приятной на вид.

«Баба Нина, принимая гостей и собирайся в гости – сказал Митрофанович и запел – поедем красотка кататься, давно я тебя не видал!»

«Вот старый козел, набулькался уже! Куда только гаишники смотрят?» – проговорила она приветливо улыбаясь.

«Пошли в дом» – позвала баба Нина гостей.

Вошли в квартиру. Везде чистота и патриорхальный уют. Дом был старинной постройки, большие комнаты, потолки высокие, более трех метров. Изразцовая печь топилась из кухни, из нее доносились запахи жаркого и еще чего-то вкусного. Баба Нина увела Митрофановича на кухню, откуда, нет – нет да и доносились смешки, а иногда и взрывы хохота. Аннушка попросила мужчин раздвинуть стол и вместе со Светкой принялась накрывать его. Баба Нина принесла жаркое. Митрофанович предложил друзьям выйти на улицу покурить, чтобы не мешать женщинам. Солнце клонилось к закату. Чтоб не стоять на улице и не сидеть с любопытными старухами, они сели в машину. Открыли все двери и закурили. Митрофанович, сбросив с себя маску шутника, начал расспрашивать Василия откуда он родом, кто его родители, как ему служится. Иногда он пытался втянуть в разговор Гришку, но тот отвечал односложно: