Николай Лапшин - Предназначение. фантастический роман

Ирина и Светка, слушая разговор мужчин, невольно отодвинулись в глубь избы, за стоявшего сзади них Ивана.

«На счет баб, Татаринов, ты ошибаешься, это моя и Чернова жены. Прокатиться по тундре им захотелось. Ты можешь здесь с Дунькой Кулаковой миловаться. Приедешь в часть, в поселке оторвешся по полной, соберешь весь шанкр, тебе не впервой» – отшил Петр старшего сержанта. После слов прапорщика в избе установилась гнетущая тишина, все словно оцепенели. По избе пронесся холод. Тишина взорвалась криком Татаринова:

«Лесник, урод, давай сюда!»

В избу ввалился зэк. Он стащил шапку с головы и спросил: «Звал, начальник?»

«Звал, звал – взвился старший сержант – топи печь, гостям с дороги пожрать нужно. Быстро!»

Ирина вздрогнула, словно её ударили хлыстом. Светка, не согнав улыбку с лица, стояла рядом с Иваном и вопросительно смотрела на Петра:

«Куда мы попали?» – говорил её взгляд.

Старший сержант Татаринов мирно проговорил:

«Сейчас поужинаем, организуем вам баньку, а потом гульнем на всю ивановскую. Тебя устраивает такая программа, прапор?»

«Слушай меня, старший сержант, ты нас накорми, спать с женами уложи, после отсыпки, я тебе свою, вернее не свою, а программу нашего благодетеля-командира расскажу. Понял меня! Вы, товарищ старший сержант, воинскую дисциплину и порядок забыли, или вам тундра мозги высосала? – начал заводиться Петр – не марухи это, а моя и сержанта жены, и взяли мы их с собой с разрешения комбата – приврал для эффекта прапорщик – ясно скотина?» – Петр уставился на Татаринова, буравя его голубой сталью глаз – ты что салабон, не понял меня? Не слышу ответа?» – вскипел прапорщик.

Татаринов сник и промямлил:

«Товарищ прапорщик, вы не серчайте, я же пошутил».

«Шутить будешь с б… ми, здесь ты на службе – Петр приказал – лагерный контингент и завхоза лагпункта ко мне. Сержант Чернов, выведите женщин из комнаты и устройте их на ночлег».

Опять качающийся тягач, погоня за ними, убитая Светка, рухнувший вертолет. Бегство по тундре, налет уголовников, чуть не кончившийся для них смертью, сплав по реке, город Печера и вот она здесь, в незнакомой комнате, среди незнакомых людей. Постоянная тошнота и одиночество души. Ирина очнулась, обвела взглядом комнату. Видения ушли.

Женщину быстро выводят из ступора бытовые проблемы. Еще раз пройдясь по квартире Ирина прикинула, что ей необходимо для минимума удобств. Решила пройтись по магазинам. Её движения стеснял пояс с сокровищами.

«Чертов пояс, он меня скоро перетрет пополам!» – раздраженно подумала Ирина и уже хотела его снять, но мысль, что в поясе богатства на сотни тысяч рублей не дала ей этого сделать. Она вошла в ванную, помыла руки, обмыла лицо и рассмеялась. Вспомнилось жалкое лицо Татаринова осажденного гневной тирадой Петра. Опять пришли воспоминания событий происшедших на зимовке. Ужинали они вчетвером, водку не пили. Татаринова за столом не было. Он с обиженной рожой сидел на табурете и курил. Поев, гости ушли отдыхать в отведенную им комнату. Ирина, лежа в постели, спросила:

«Что теперь будет, Петя?»

Петр ответил раздраженно:

«Что будет, то будет. Спи. Не бабьего ума наши дела».

Отоспавшись и приведя себя в порядок, женщины с помощью зэка Лесника накрыли на стол. Прапорщика и Татаринова в комнате не было, но к моменту окончания хлопот по сервировке стола, они вошли в комнату мирно разговаривая и шутя, как будто ранее между ними не было размолвки. Татаринов взял со стола бутылку водки и отдал её зэку со словами:

«Лесник, пропустите по стопке за моё здоровье. Пшел вон, вонючая скотина!»

Ирину поразил тон речи Татаринова в котором кроме презрения и ненависти ничего не было.

«Страшный человек!» – подумала она.

Застолье получилось невеселым. Женщины, посидев за столом с полчаса ушли, сказав, что хотят прогуляться по тундре. Завхоз зимовки, немолодой могучий мужчина, тоже ушел, сославшись на дела. Петр и Иван вышли на улицу, розыскали в тундре женщин и вернулись с ними на зимовку. Петр закрыл дверь на защелку и сказал:

«Девчата, на улицу без нужды и сопровождения одного из нас ни шагу. В наше отсутствие держите дверь запертой и никому, кроме нас, не открывайте. Не нравится мне настроение и поведение хозяев!»

Иван завесил окна и все улеглись спать. Ночью Петр разбудил Ирину и сказал:

«Буди Светку, одевайтесь и ждите нас за запертой дверью».

Петр ушел поцеловав ее в щеку. Часа через два в дверь постучали, вошли Петр и Иван. Взволнованный Петр сорвал одеяло с окна и произнес с ненавистью, дрожащим голосом:

«Хана нашим хозяевам, порешили мы их, а не они нас!»

«Что случилось?» – спросила Светка.

«Потом расскажем» – ответил Иван.

«Хотели сволочи нас в расход, а вас затрахать – мрачно пошутил Петр- сидите здесь. Мы пойдем собираться в обратный путь. Запритесь. На всякий случай, вот тебе игрушка, я тебя учил, как с ней обращаться – Петр протянул Ирине „калаш“, поцеловал её в губы и прошептал – жили, живем и жить будем, а эта падаль пойдет рыбам на корм!»

Мужчины ушли. Ирина заперлась, села на топчан и положила автомат на колени. Медленно тянулось время, в дверь постучали. За ними пришел Иван. Выходя из зимовки, Ирина увидела мертвых завхоза и сержанта Татаринова. Их погрузили в тягач и сбросили в озерную прорубь. Потом мужчины взорвали зимовку и они отправились в обратный путь.

Ирина решительно тряхнула головой, отгоняя видения прошлого и прошептала:

«Я выбралась из полярной тундры, а старший сержант Татаринов с простреленной грудью стережет зэков на дне полярного озера. Петр жив. Он придет ко мне, во мне его сын!»

В наилучшем настроении Ирина вышла из квартиры и отправилась в поход по магазинам. Скупившись, усталая и довольная, Ирина вернулась домой. Приняв ванну, поужинав, застелила постель новым бельем и уснула.

Приехав в Москву, гражданин Страны Советов, напичканный пропагандой об избранности Москвы и москвичей, испытывает перед столицей трепетное волнение, желание быть чище душой. Пожив в Москве, человек начинает понимать, что Москва это большой базар, где стоит зазеваться и можешь лишиться кошелька, а то и жизни. Москва требует людей. Она поглощает их тысячами, расставляя за станки, усаживая за водительские сиденья, ставит за прилавки магазинов, всучивает им метлы дворников, накладывает на плечи милицейские погоны, да мало ли дел у Москвы? Она берет взятки, выносит приговоры, руководит страной, но главное её занятие, восхваление самой себя и самолюбование. Своих жителей она поделила на две касты, коренных и лимитчиков. Первым все блага, вторым, крошки со стола первых. Вчерашние деревенские, которые жили в рубленных избах и считали полезными тварями тараканов всех мастей и клопов, приобретали статус горожан после очередного решения властей расширить границы города. Не будучи подготовленными к городской жизни, имея зачастуя лишь начальное образование, они получали право на постоянную прописку и пропуск в рай. Москвичи считают, что вся Россия обязана им своей жизнью и благоденствием. Больной вождь, обманувшийся в питерском люмпенском пролетариате, переехал со своей гвардией в Первопрестольную, так как понимал, что в Северной Пальмире ему долго не продержаться, уж больно сильно близко к сердцу приняли тамошние босяки идею всеобщего Равенства, Братства, Свободы, то есть тех вещей, которых в природе не существует, а есть лишь в воспаленных мозгах его окружения. Вождь приказал выбить из Кремля конкурентов и въехал в него сам, то что его вселение в Кремль стоило жизни многим сотням русских мальчишек-юнкеров, вождя мало беспокоило, какое же воцарение на Руси обходилось без крови, чем он хуже других?.