Петр Тушнолобов - Пыль на дороге

– Ты что, Саня, с Луны свалился? Это ж подсудное дело! Ее из комсомола выгонят и из института попрут. Может, даже посадят, – резко бросила Галина Лыткина, староста группы, самая старшая и умная из девчонок, фигурой похожая на грушу.

– Неужели мы ничего не сможем сделать? Надо найти ее, узнать все, помочь. Ведь она тоже человек. Мы, что, не люди? – взволновано басил Санька Шутов.

– Саня в своем репертуаре, – захихикали девчонки. – Тебя здесь не было. Ты бы видел, как нас всех заколотило, – кричали они, перебивая друг друга.

– Я все равно должен все разузнать. Почему она так делала? Иначе я не могу, – сказал Санька.

В случившемся Саньку больше всего взволновали не кражи, а полнейшее равнодушие к судьбе Кати всей группы. А ведь, прежде чем делать какие-то выводы, надо разобраться и очень хорошо подумать.

После занятий Санька сидел в библиотеке с Людой Черновой. Выписывали новые книги по газете «Книжное обозрение». На Люду он впервые обратил внимание, когда та заболела и стала сильно кашлять. Он начал давать ей советы из нетрадиционной медицины. Та внимательно слушала его, следя за ним большими серыми глазами, время от времени заходясь в кашле и тяжело дыша хорошо развитой грудью. О Кате Минц мнения разошлись. Люда была настроена по отношению к ней очень агрессивно и никаких доводов Сани не слушала. Санька пытался убеждать ее в том, что Кате нужно помочь. Мы ведь люди, прежде всего люди. А она человек… и, как можно человека бросить в беде, когда ему грозит нравственная гибель. Невозможно. Талдычил он одно и то же.

До этого Саня спорил с Татьяной на эту же тему. Но та была бесчувственна и суха, как старый засохший пень. Безразлично и спокойно говорила, рассуждала и ценила, кажется, больше всего собственное спокойствие.

Саня разговаривал и с деканом, но и тот его не понял. Сказал, что ее будут разбирать на комитете комсомола факультета. А Саньке вспомнилось, как темпераментно он читал лекции о добре, человечности, гуманизме русской литературы, вере в человека… Саня с жаром доказывал, что группа сама сначала должна во всем разобраться, но чувствовал, что говорить бесполезно, что между ним и деканом вырастает стена. Доказать что-то было невозможно.

Вечером Саня пошел к брату Кати. Тот жил недалеко, в центре, на Ленина – 8. Открыла ему жена брата Вера. Она окончила филфак. Ей около двадцати трех лет. Довольно приветливая молодая женщина. Правда, несколько невнимательная, да не в этом дело. Саня узнал, что Катя родилась и выросла в райцентре, там же закончила десять классов. Училась неплохо, и поведение было примерное. Раньше ничего подобного за ней не замечали. После школы не прошла по конкурсу в университет на филфак. Работала год в районе на какой-то счетной станции. Училась заочно в юридическом институте. Потом поступила в пединститут. Полмесяца жила у Веры. Потом ее хотели устроить в общежитие института усовершенствования учителей. Ей там не понравилось. Нашла квартиру. По словам Веры, хозяева – прекрасные люди. Глава семьи – Герой Социалистического Труда. Хозяйка ею не хвалится. Живет Катя у них с сестрой Неллей. Девочка в этом году закончила школу: скромная, стеснительная. У Кати есть друг Юра. Он любит и боготворит ее. Катя относится к нему неплохо, но по словам Веры и ее наблюдениям – не любит. Хотели в ближайшем времени пожениться. Папа ее прекрасный человек, трудолюбив, всегда готов помочь людям. Мама – чувствительная эмоциональная женщина. Болеет. Зарплата у них небольшая, но дочерям помогают. Есть у Кати хорошая подруга – Настя. Учится в ветеринарном институте на втором курсе. Катя несколько замкнуто ведет себя по отношению к родителям. Более откровенна с братом Сашей. Деньги, которые она отдала девчонкам, когда все открылось, она заняла, по-видимому, у своего друга Юры и у Насти (так она сказала ей, Вере). Юра и Нелли ничего об инциденте не знают.

Брата Кати Саня так и не дождался. Он поблагодарил Веру, сказав, что хочет еще переговорить с Катей и, узнав ее адрес, распрощался.

На следующий день Саня поехал к Кате. Она вся в слезах, плачет, говорит, что деньги брала не для себя. Нет у нее денег. Домой ездит на трамвае без билета.

– А девчонки говорили, что ты на такси ездишь? – вспомнил Санька.

– Это мы к Ирке Худяковой приезжали с Сашей. Он платил.

– Ты вообще, учиться в институте намерена или нет? – в лоб спросил Саня.

– Конечно. Но теперь, наверное, исключат из комсомола, – сказала Катя и опять заплакала.

Она бы все рассказала, как было на самом деле, если бы не боялась, что ей не поверят, и что в это дело будет впутана милиция.

Саня видел, что Катя вся дрожит и не может больше говорить. Договорились встретиться завтра в восемь часов вечера у Саши.

На следующий день на лекции по фольклору Саня разговаривал с девчонками о Кате. Галина, кажется, что-то начинает понимать. До остальных так ничего и не доходит. После третьей пары на улице напротив техникума, когда Саня с тремя сокурсницами шел к остановке, к нему привязался какой-то мужик, просил десять копеек. Санька сказал ему резко: «Прекрати, спешу!» а у самого сердце в груди так и забухало. Мужик отстал. Девчонки быстро покатили вперед, даже не оглянулись…

Вечером ждали у Саши Катю. Не пришла. Пока сидели, построили четыре версии. Первая – на преступление толкнула бедность. Вторая – угроза, шантаж. Третья – подлость. Четвертая – желание показаться лучше перед подругами и другом.

Через час позвонила Нелли. Просила приехать. Катя заболела, лежит с температурой в постели. Поехали к ней. Стали ее «пытать», сначала безуспешно. Но постепенно, по слову, выяснили, как было дело. Картина прояснилась. С ее слов, дело обстояло так.

Однажды (в начале сентября) она сидела на лекции с какой-то девчонкой. Та показала ей черный дипломат и спросила:

– Хочешь, подарю?

На следующей перемене она пришла и продала Кате дипломат. Когда Катя открыла его, то увидела там документы Щедровицкой. Она выбросила их в мусорное ведро. Страх заставил ее заклеить внутреннюю стенку дипломата, чтобы его не опознали. Потом она ходила с ним около двух месяцев. В конце октября она возвращалась из Нефтяников домой. В подъезде к ней подошли двое парней, прижали к стене и сказали:

– Будешь ложить деньги в это место. – И указали место с левой стороны, у стены, как входишь в подъезд, между первой и второй дверями. А потом добавили, дыша перегаром:

– Денег должно хватать на «флакончик».

Поднимаясь по лестнице, Катя испытывала глубокий, животный страх, ноги подкашивались, по спине бегали мурашки, а живот напрягался и вибрировал. «Только бы не окликнули и не стали догонять», – думала она с ужасом.

Затем она пришла домой, поссорилась с Юрой. Все было одно к одному. Она боялась: ей пригрозили смертью. Когда видишь, как к тебе относятся, поневоле сам начинаешь относиться так же к людям. Отсюда и кражи. Потом сцена с поимкой, обличением и уличением.