Валерий Гурков - Контора пишет, или Немного юмора не помешает

Всё началось с того, что при прокопке траншеи во дворе здания был найден клад из многочисленных золотых и серебряных монет. Пока о кладе доложили, пока решили что делать, от клада осталось только несколько серебряных монет. Разбирательства не было. Кому было охота вешать «чепок» на подразделение. Так и разошлись монеты по чистым рукам сотрудников.

Через пару дней маляры попросили убрать стол с сейфом, который тут стоял ещё со времен революции. Ремонт делали, но сейф, из-за его тяжести, не трогали. Тут решили нарушить вековую традицию. Убрали сейф, начали поднимать стол, на котором он стоял, а крышка оказалась даже не прибитой к основанию, а просто лежала сверху. Её поставили к стене и все увидели лики святых. Это была старая икона, величиной со столешницу, написанную прямо на досках. Пока доложили, пока решили что делать, икона «ушла». Как всегда, разбор полётов не привёл ни к чему.

А после демонтажа АТС объект стал похож на индийский пункт переработки металлолома. Каждый уважающий себя сотрудник мужского пола сидел в перерывах между заданиями и выковыривал контакты из контактных групп старой АТС. АТС была царской. Все контакты были из высочайшей пробы серебра. Каждый контакт весил 2, 5 г. Это оборудование было давно уже списано, не числилось нигде. Поэтому это был мусор. Сдавали только платину, золото и прочие драг металлы из того, что было на балансе. Поэтому серебро уходило килограммами.

По завершению ремонта даже в холле основного здания поставили два кожаных финских кресла. По этому поводу очень обрадовались сотрудники охраны. Можно было теперь отсыпаться не на стуле, а на настоящем из лайковой кожи кресле. Поэтому они решили это дело отметить. Мой лучший друг, который утром прибыл на работу раньше всех и увидел эту картину, не мог до конца рассказать все минут тридцать. Просто смех душил его. Один из охранников Игорёк Егоров так злоупотребил от радости, что захотев в туалет, приподнялся, снял брюки, но сил на то чтобы идти не было, он сходил прямо в кресло и… от бессилия сел во все это. Так его и обнаружил мой друг рано утром, сидевшим с голым задом в своём дерьме, в совершенно новом кожаном финском кресле.

После этого ремонта запах стоял ещё долго…

День был воскресный, объект не работал, была только дежурная смена. На проверку пришёл Женя Стругалёв, он во всех смачных деталях рассказал про первую свою ночь с супругой. Мужчины никогда не делятся этим ни с кем, поэтому нас тошнило уже не только от его рассказов, но и от самого Жени, но начальство не выбирают. По неадекватному поведению нашего начальника группы мы порой долго мозговали, как «это» прошло ВВК. Но «оно» прошло и было нашим начальником.

Чтобы как-то отдохнуть от него мы послали его за продуктами к обеду. Я нарисовал, как добраться до чебуречной и позвонил своему брату, чтобы он приготовил нормальных чебуреков. До чебуречной было 15 мин ходу, через 40 минут мой брат сам принёс чебуреки. Его смена как раз закончилась, и он по дороге заскочил к нам. В этот же время пришёл Витёк, который ушёл в отпуск и решил проставиться. Он пришёл соответственно не с пустыми руками, а с шестью литрами самогонки, аккуратно разлитой по двум трёхлитровым банкам. Банки он оставил в углу возле двери в холщёвой сумке. Сам же принялся есть с нами чебуреки. Как только мы их съели, появился Женя Стругалёв. Он нам объяснил, что чебуречная была ему не по пути. Поэтому он купил 5 кг ливерной колбасы. Поняв по нашему виду, что мы не любители ливера, он нас успокоил и сказал, что он сам тогда всё съест…

Он часто так делал, покупал не то, что мы просили, а то, что мы не едим, чтобы похалявничать за наш счёт. После халявы он всегда пил воду из графина и уходил на другой объект. Мы были уже готовы к этому. Как только он пошёл мыть руки, в графин с водой были растворены три упаковки пургена. Для хорошего начальника ведь ничего не жалко. Мы побоялись, что одна упаковка не сработает.

Пришёл довольный Женя и стал уплетать ливерную колбасу, при этом смачно рыгая и чмокая. Не доев примерно полкило, он ещё раз спросил, не будет ли кто, но желающих не было, тогда он завернул остаток и положил в карман. Мы внимательно наблюдали за этим действом. После он прямо из горла выпил изрядное количество из графина. Все делали вид, что это никому не интересно, но сами тайно продолжали наслаждаться каждым глотком, который делал Женя. Пурген оказался не просроченным. Женя резко поставил графин и как спринтер международного класса метнулся в туалет. Туалет был не далеко, из него сразу раздались различные звуки, похожие на предсмертное рычание раненного зверя. Звуки эти сложно описать, поэтому делать этого не буду, как и те запахи, которые навеяло из туалета.

Когда Женя был в туалете, пришёл Саша Костиков и со словами, а это что за… стоит в углу, пнул банки ногой. К Жениным запахам прибавился запах довольно плохого самогона. Витя явно пожадничал тоже. Мы обычно все проставлялись коньяком. Все кинулись быстро вытирать образовавшуюся лужу. Как только всё прибрали, в дверь зашёл оперативный дежурный по Отделу. Он на данный момент был самым высоким начальником, да к тому же и не из нашего подразделения. На вопрос: «Ребят, чем это у вас так тут воняет, словно вы тут самогонку гоните?» Мы с один голос ответили, что у Жени похмельный синдром после свадьбы, что он никак не отойдёт. В этот момент зашёл зелёного цвета Женя. Все остальные вопросы отпали сами собой.

С тех пор Женя больше не халявничал, в магазин он не ходил, но стал менять одного из нас, чтобы мы смогли сходить по очереди на обед. А мы больше не «квасили» на объекте, а отпуска стали отмечать у брата в чебуречной, чтобы не пить больше дерьмовый самогон. А всем напоминаю, что это зелье испортило множество судьб, жизней и разрушило множество семей. Поэтому, прежде чем поднять новый стакан за здравие, подумайте, ведь поднимаете вы его за свой упокой.

Начало девяностых было самым неспокойным среди населения. Над страной висела реальная угроза начала гражданской войны. Это было самое сложное время и для правоохранительных органов. Все оперативники носили личное оружие, поэтому всем в срочном порядке было доведено под личную роспись: «В народ не стрелять, ни при каких обстоятельствах». Самое сложное было защитить сами объекты ФСБ. Нужно было и защитить, и был запрет применения оружия, поэтому на всех объектах были проложены и подсоединены к гидрантам противопожарные линии. Так вода стала единственным оружием чекистов…

В 99-м меня уволили по орг-штатным мероприятиям, в простонародии: по сокращению. Через год, зайдя в «контору», увидел одного из своих знакомых. На мой дежурный вопрос, как дела? Он ответил: