Валерий Гурков - Контора пишет, или Немного юмора не помешает

– Да дурдом, вчера решили охрану проверить, приклеили на удостоверение фотокарточку с изображением козла и дали новенькому, чтобы он по этой «ксиве» прошёл везде. Почти везде и прошёл, только в трёх местах остановили.

– Бывает, – улыбнулся я и похлопал его по плечу.

Через полчаса я вообще без всякого документа прошёл вначале в столовую дома №20 Управления по Москве и Московской области ФСБ России, а затем в вещевой магазин и продовольственный. Мне бы ту «ксиву» с фоткой козла, подумал я, проходя без документов очередного охранника, просто тупо здороваясь с ним и проходя мимо.

Это было примерно в году 78-ом или 79-ом. Полковник Долинский был уже дома, когда зазвонил телефон оперативной связи, и дежурный по Комендантскому Отделу волнующимся голосом доложил:

– Товарищ полковник у нас ЧП!

– Ну, что ещё случилось? Не тяните…

– Один из прапорщиков охраны произвёл выстрел, стоя на посту в доме №12.

– Немедленно снять его с дежурства, до выяснения дела от работы освободить. Объявить «строгий выговор с занесением в личное дело». Всё, до утра, – он положил трубку телефона.

Только этого не хватало, подумал он…

Утром следующего дня Долинский, не слушая доклада дежурного, произнёс: «Иди, показывай, где, что тут у тебя случилось!» Они прошли мимо старой приёмной КГБ СССР в доме №12 и на лифте спустились в подвал. «Вот шельмец! Объявите ему Благодарность за отличную стрельбу!» – улыбнулся полковник, – «Просто Робин Гуд!» Он с долей восхищения смотрел на проделанное выпущенной пулей отверстие. Пуля попала точно в центр настенных часов. Точно в чёрный стержень, на котором ещё вчера находились часовые стрелки.

У меня закончился заграничный паспорт, поэтому я приехал на Милицейский поселок. Какой-то несведущий шутник, за время пока меня тут не было, переименовал название остановки. Раньше она называлась,,Типография», в честь стоявшей тут на углу типографии. Да и сама улица тоже называлась Типографская. Поэтому услышав, остановка,,Клубничные поля», я даже не понял к чему это, но память из глубины сразу выдала ответ.

До войны, во время и некоторое время спустя тут была колония НКВД. Берия, Ежов, тут были у себя как дома. Она находилась на территории совхоза,,ХХI съезда КПСС». Это было ближнее Подмосковье с юга Москвы. От Солнцево до Люберец. Здесь находилась не просто зона НКВД, а зона обеспечивающая, всеми необходимыми продуктами питания всю партийную верхушку и Кремль в целом. Племенные бычки, птицефабрики, свинофабрика в Коммунарке, ягодники в Бутово, сады в Орехово, Бирюлево, всевозможная зелень на Белой Даче. Тут же находились заводы и фабрики по изготовлению из этого всего конечных продуктов питания. В Бирюлево находилась даже лаборатория, в которой изготавливались, а вернее выращивались благородные дрожжи для Кремля.

Дрожжи грибок, постоянно растущий. Вот в этом процессе не должно быть ни малейшей даже микрогрязи. От каждого выращивания можно взять совсем немного чистых или благородных дрожжей. Дальше, как ни старайся, попадает микропыль и начинаются мутации. Вот первые или чистые дрожжи шли для Правительства, а мутанты фасовались и отправлялись в общепит. В чем разница? Чистые дрожжи кипельно белые и без запаха. Обалденно их просто пожарить в масле на сковородке, это лучше всякого мясного паштета. При изготовлении дрожже содержащих продуктов с такими дрожжами, те не имеют свойственного дрожжам запаха. Ну и процесс изготовления сокращается в разы.

А от Суханово до Бутово находились клубничные поля. Суханово – бывшее поместье князей Волконских, Войну и мир Льва Николаевича Толстого, думаю, все в школе штудировали. Вот там Андрей Болконский, а жизни он был Андрей Волконский и жил тут, в Суханово. Тут был монастырь. Вот в нем и любили Берия и Ежов, самолично пытать неугодных им людей. Поселок милицейский был назван из-за охраны зоны. Тут жили семьи и сотрудники, которые охраняли зону. У клубники есть замечательное свойство – она хорошо размножается усами и быстро заполоняет место посадки. Это ее свойство и использовали чекисты. В Дрожжино, бывшем поместье Зимина, было отгорожено высоким зеленым забором место в дубраве. Здесь была вырыты несколько рвов. Первыми в них пало все московское духовенство, затем исполнители казни – часть латышских стрелков и сотрудников НКВД, затем там последний приют нашла еврейская община…

Время шло. Рвы заполнили полностью. Тогда убиенных стали вывозить на подводах ночью в, заранее найденные, лесные полянки. Захоронив и разровняв место захоронения, высаживали клубничные усы. Их было много, благо рядом были плантации с ними. Через пару месяцев поляна была в клубнике и ничего не говорило о том, что тут произошло. Так, поляна за поляной, весь лес и прилегающая к забору территория была засажена клубникой. После войны, территорию около зеленого забора выдали верхушке НКВД под дачи, с условием: фундамент глубоко не рыть. Так тут появились дачи на костях. Построили дом отдыха, для сотрудников, баню и клуб, напротив клуба, рядом с дом отдыха находились кирпичные,,О» образные склады. Вначале оружейные, потом там был архив НКВД, затем склады МедУ КГБ СССР.

Собирая грибы в этих лесах, я часто натыкался на заросли клубники, на которых ничего никогда не росло. Может они, когда то, и давали урожай по свежей людской крови, но теперь только цветут и больше ничего. Поэтому мне так и резануло слух: следующая остановка,,Клубничные поля».

Постоянные травмы на соревнованиях, непрерывный бег без остановок и отдыха по жизненному пути, сделали свое дело. В 27 лет я поломался окончательно. Пять межпозвонковых грыж сделали меня почти инвалидом и поставили крест на спортивном пути. Я еще продолжал по инерции участвовать в соревнованиях, но это затрачивало все больше и больше моих сил, да и времени на восстановление требовалось значительно больше, чем раньше. И вот 20 декабря 1987 года мне на очередном совещании вновь вручили кучу грамот за первые и вторые места на различных соревнованиях и выдали, как обычно, новый динамовский спортивный костюм и пару маек. Я это все получил и сел на свое кресло в актовом зале. Встать с него самостоятельно я уже не смог.

Перед этим я уже почти четыре года сидел на ибупрофене, диклофенаке и остальной гадости, помогающей мне хоть как то унять боль в позвоночнике. Последние полгода я сидел на морфинах, так как все остальное на меня уже не действовало. Мой невропатолог Зайцева Ирина Александровна давно уже предлагала мне лечь и прооперироваться, но все было не досуг. Вот теперь карета скорой помощи привезла меня в госпиталь, и дело шло к операции. Медикаментов в госпитале почти не было, давали то, что должны, скорее всего, были списать на Бутовских складах, чтобы лишний раз не выкидывать. В этом и была прелесть бесплатной медицины! В больницы и госпиталя скидывали всю складскую просрочку. Без обезболивающих я заснуть лежа на кровати не мог. Поэтому попробовал заснуть, стоя коленями на полу, а туловищем, поперек кровати, вежливо послав, куда подальше переживающих за мой ночлег заботливых медсестер.