Лев Трахтенберг - На нарах с Дядей Сэмом

Стоило им нарушить закон до принятия присяги, и гражданства США горемыкам было не видать как собственных ушей. После отбывания срока их отправляли в «страну исхода».

То же самое случилось с Семеном Семеновичем Кацем.

Как в сказке о «Царевне-лягушке» он не дотянул совсем немного: буквально каких-нибудь пару недель. Поскольку Семен не приложил правую руку к шестидесятилетней груди, то после отбытия срока, он подлежал депортации на Украину, которая о нем и думать забыла.

В последний день форт-фиксовской отсидки за гордым парторгом должен был приехать наряд из нью-йоркской иммиграционной тюрьмы «Галифакс».

Ждать решения своей судьбы.

Жена Софа не бездействовала и уже наняла иммиграционного адвоката, который пообещал, что Семен останется в Штатах. Как бывший политический беженец. Как почти гражданин.

Юбиляр надеялся на лучшее, выдавал супруге и сыну ценные телефонные указания и раз в две недели встречался со своим новым защитником.

Не унывал и даже решил отметить свой день рождения.

Через день я ел праздничное мороженое из тюремного ларька. Наличие в Форте-Фикс освежающего лакомства меня удивляло не меньше, чем автоматы с пепси-колой. Продукция «Pepsico» сломила сопротивление «Кока-колы», во всяком случае, в моей отдельно взятой темнице.

Это радовало, поскольку еще с советского детства я симпатизировал именно «Пепси».

Семен и компания с аппетитом поедала холоднющий пломбир с шоколадным печеньем. Небольшие коробки извлекались из мешка с дефицитным льдом. Там же в больших пластиковых бутылках из-под питьевой воды охлаждался кофе «глясе» рецептуры неугомонного юбиляра.

Изнывая от жары и влажности, которые к вечеру не уменьшались, мы славили именинника, желая ему остаться в Америке и открыть новую «обкомовскую» спецполиклинику на Брайтоне. Раскрасневшийся именинник обещал лечить «братву» бесплатно до конца жизни. Нас такой расклад устраивал, и мы мечтали о предстоящих вечерах встреч выпускников Форта-Фикс.

Слово для заключительного доклада взяли штангист-вымогатель Вадюша Поляков и партнер Семена по утренним кроссвордам Сережа-Капитан.

Они достали выкрашенную в красный цвет самодельную папку и начали читать вслух:

– Уважаемый Семен Семенович Кац! Поздравляем вас со славным шестидесятилетним юбилеем! Вы прошли достойный путь от простого еврейского паренька, рабочего и комсомольца с Западной Украины до настоящего американского бизнесмена. Ваша яркая жизнь служит нам путеводной звездой в жестоком мире каменных джунглей, золотого тельца и капиталистической эксплуатации человека человеком.

Желаем Вам отменного сексуального и психического здоровья и многочисленных успехов на славной ниве американского здравоохранения. С уважением, ваши коллеги и поклонники по факультету повышения квалификации.

Форт-Фикс, число, подписи.

Со слезами на глазах Семен принял подарочный адрес.

– Служу Советскому Союзу, – догадался ответить он и поднять руку в пионерском салюте.

Кто-то запел гимн СССР. «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь…»

К Семен Семенычу подошел улыбающийся человеколюб Саша Храповицкий. Он протянул небольшой сверток, обернутый в «Новое Русское Слово», и две зеленые веточки, заменяющие подарочные гвоздики.

Торжественный и возвышенный Семен достал из свертка белую тюремную майку с серпом и молотом и самопальной надписью: «Слава Семену Кацу!»

В ту же секунду юбиляр натянул подарок Саши поверх своей старой тишортки.

Все захлопали и подхватили знакомые слова:

– Да здравствует созданный волей народов великий, могучий Советский Союз!

Семен встал по стойке смирно и повернулся к несуществующему Красному Знамени…

…Придя в камеру, я обнаружил на своей койке распечатанный приказ.

Вести принес дежурный по отряду: на следующее утро в 7 часов, «с вещами» меня переводили на Южную сторону.

Я покидал своих русских «comrades in armes» [109] Товарищей по оружию. и более-менее привычную обстановку. Стало немного тоскливо – меня ждали новые охранники и новые соседи. Собственно говоря – новая тюрьма.

Но самое ужасное, что я этого хотел!

«Да сбудутся мечты Билли Бонса!» Я повторял знаменитую фразу из «Острова сокровищ» и не верил своей удаче: впереди – переезд на другую сторону тюрьмы.

Не пробыв в карантине и трех недель и значительно обогнав Максимку и многомесячную очередь, меня, как по блату, переводили на ПМЖ. Я тихо радовался и не требовал объяснений переезду – искать хоть какую-то логику в броуновском движении Федерального бюро по тюрьмам строго воспрещалось.

Наконец я мог обустроиться и начать обживаться по-настоящему: дом, работа, друзья-товарищи.

Ровно в 7 утра мне предписывалось стоять внизу у кабинета дежурного надзирателя в полной боевой готовности со всеми вещами, постельными принадлежностями и в форме: неподъемных бутцах-говнодавах, белых носочках, брючатах цвета хаки и такой же синтетической рубашке.

Накануне вечером мой верный тюремный инструктор и друг проявил свою обычную и даже в чем-то нездоровую активность.

Совершив пару изящных проходов по тюремным коридорам и поучаствовав в некоторых междусобойчиках, Максим выложил передо мной плоды своих трудов: огромный а ля армейский рюкзак и несколько мусорных мешков, свернутых в упругий рулон.

– Вот, Левик, достал! – гордо произнес он.

Наставник пытался хоть напоследок помочь своему непутевому подопечному.

– Надеюсь, что ты меня будешь встречать на той стороне с оркестром и цветами! По понятиям, короче!

Максимку, как и меня, должны были перевести в южную зону Форта-Фикс.

Мы оба узнали о своем распределении во время первых собеседований, когда нас переодевали и фотографировали при поступлении в тюрягу.

– Будь спок! Все будет на высшем уровне, – кривил душой я.

В глубине души я надеялся, что Максимка останется верным Афанасием Никитиным и персональным Христофором Колумбом и на загадочном «юге».

Wishful thinking [110] Устойчивое словосочетание – «принятие желаемого за действительное». .

На этот раз мне предстояло все делать самому и вдобавок подготовить плацдарм моему новому другу.

Несмотря на полную неизвестность, я надеялся обойтись малой кровью. В конце концов, трехнедельную школу молодого бойца я окончил вполне успешно. К тому же у меня появились хоть и противоречивые, но вполне исчерпывающие сведения о поджидавшем меня русскоязычном «ограниченном контингенте».

Ни один зэк не мог попасть на Южную сторону, не пройдя «карантин» и «ориентацию» на Севере и не задев, хоть краем, своих земляков – народ знал друг друга довольно хорошо.