Дмитрий Иванов - Коллекционер (сборник)

Как он сюда попал, этот рубль? Кто-то случайно обронил или выбросил намеренно – разве узнаешь?

Парень эффектно подбросил серебряную монету в воздух. А потом поймал её, будто репетировал это движение очень долго, и зашагал из парка на улицу, к автобусной остановке.

Впереди его ждали посиделки с институтскими друзьями, свидание с девушкой… Терпкий вкус только початой, пьянящей возможностями жизни коллекционера…

«Отвалились, как Фаберже от продналога», – подумала Ольга весело, неожиданно быстро сообразив, что беруши выпали куда-нибудь за пределы её компетенции, и монотонный гул авиациионных турбин, вдохновлённый этой утратой несговорчивого пассажира, принялся совершать свои проникающие действия в области сердца и подсознательного. Вибрация фюзеляжа мелким бесом пришла на помощь двигателям и теперь не способствовала погружению в царство эллинского Гипноса, которого наши современники с большей охотой называют матричным именем Морфеус [17] имеется в виду имя одного из главных героев культового голливудского триллера «Матрица». .

Да, собственно, и наплевать – выспалась, вроде. Получаса хватило. До Штирлица ещё далеко [18] героиня подразумевает способность советского разведчика Исаева-Штирлица из знаменитого произведения «Семнадцать мгновений весны» Юлиана Семёнова контролировать длительность отдыха во сне: «Штирлиц вернулся на привокзальную площадь, пересел в свою машину, отъехал километров двадцать и почувствовал, что сейчас заснет. Он взглянул на часы: кончились вторые сутки, как он был на ногах. «Я посплю полчаса, – сказал он себе. – Иначе я не вернусь в Берлин вовсе». Он спал ровно двадцать минут». , конечно, но тоже впечатляющий результат. Одно плохо – руки и ноги затекли. Теснотища в самолёте такая – как в банке со знаменитыми балтийскими шпротами.

А казалось бы…

Ну что такое восемь дюймов? Ерунда, чуть больше двадцати сантиметров, а когда летишь без посадки больше десяти часов… Тут уж – извини-подвинься. Сейчас, правда, не так долго – до транзитного аэропорта «подскока» имени Шарля де Голля в Париже в три раза быстрее, но тоже удовольствие не выше нижней части плинтуса.

А всё этот международный стандарт туристического класса! Расстояние между креслами тридцать два дюйма… против сорока в «бизнесе». Набьют пассажиров, будто зёрна кукурузы в початок… А ещё – горячее питание. Как тут пищу принимать прикажете, когда у тебя контейнер с горячим в грудь упирается, а руки подвижны лишь в области кистей? Нет ответа у тех, кто салон лайнера компонует.

Впрочем, грех на производителя авиационной техники пенять. Производитель собирает те варианты самолётов, какие нужны заказчику. А заказчик нынешний на Руси прижимистый, алчный да и не слишком безопасностью и комфортными условиями для пассажиров озабоченный. Ему подавай подешевле и побольше. На бортах для чартеров и вовсе умудряются через 29 дюймов кресла ставить. Как-никак – лишний ряд на весь салон набегает, а если ещё туалет с буфетом убрать… Пассажир недостаточно субтильной комплекции, попадая в прокрустовы габариты, предлагаемые бюджетными авиационными перевозчиками, ощущает себя не то чтобы человеком, скорее – бруском прессованной ветчины с сомнительным составом вложения.

А ведь были времена… Помнится, выполнял рейсы на дальние расстояния замечательный лайнер ИЛ-62. В нём почти метр между рядами кресел даже в «экономе». Да и в проходе можно в настольный теннис играть, если стол в самолёт втащить. При желании, разумеется.

Говорят, на современных «аэрбасах» А-380 тоже очень просторно. Однако широкофюзеляжные монстры не настолько и рентабельны, как о том толкуют конструкторы. Большой вес центроплана приводит к повышенному старению металла, а это сокращает срок службы. Чёрт, специальность так и лезет наружу, так и стремится утвердить себя в качестве основополагающей преференции. Вот, опять… Нет, пора освободить голову от специальных вопросов и отдохнуть в полудрёме. Да куда там! С таким удручающе экономным дюймовым шагом между рядами кресел попробуй-ка расслабиться, а уж о том, как комфортно поужинать – вовсе речи нет.

К тому времени, когда улыбчивые «аэрофлотовские» девчонки принялись развозить ужин, Ольга снова засыпала. Сумела всё же отстранённо взглянуть на окружающие «декорации». Нет, что ни говори, а в пути организм расслабляется и спешит восполнить запасы того, что ему недодали. Бортовое питание? Какое уж тут питание, когда глаза закрываются сами собой, а события последних месяцев разлетаются разноцветными шарами в голове, подчёркивая – это сон… Сон? Сейчас – да. Но если сделать над собой усилие и проснуться. Только зачем? По эту сторону сознания так хорошо, покойно, безмятежно.

И здесь – в сонном астрале…

…Ольга с мужем сидела в кафе со своей институтской приятельницей Танькой и делилась впечатлениями о недавно увиденном митинге… странно даже представить. Они втроём прогуливались по Пятигорску и натолкнулись на яркий образчик демократии. Как говорится, Западная Европа сливала пороки раннего средневековья через распахнутую ещё Михаилом Сергеевичем границу в души неокрепших, но уже невероятно «самостоятельных» молодых людей.

Толерантность кавказского замеса так и лезла из всех щелей и селила неприятие, страх и ненависть в гражданах государства, которому было совершенно наплевать, что национальные проблемы необходимо решать не на площадях и улицах с камнями и штакетинами в руках.

Хорошо ещё, что догадались вовремя уйти с улицы, где вот-вот готов был разразиться джихад местного значения. Пару кварталов двигались молча, сдерживая нахлынувшие эмоции. А потом завернули в гостеприимно распахнутую дверь кафе, чтобы немного успокоиться, прийти в себя и поговорить.

Подруга приехала в Минводы из Ростова накануне, а наутро – Пятигорск. Это такая традиция, сложившаяся годами. Хм… Танька… Странно звучит сейчас, когда подруге уже изрядно за сорок. Да и сама-то не моложе, разве что – на месяц-другой. Быстро время пролетело. Даже вздрогнуть или испугаться минутки не нашлось. А ведь если встанет Танька рядом с Ольгиными дочерьми, будто подружка выглядит. Да, собственно, она и есть их подруга. И порой делятся девчонки с тётей Таней секретами, которые матери доверить не решаются. Нет-нет, Татьяна ничего не рассказывала ей потом, хранила девичьи тайны, только намекала иногда, если считала необходимым.

После института Ольга сразу вышла замуж, потом у них с Володей одна за другой родились дочери. Не погодки, но разница не больше трёх с половиной лет, так что, считай, себя ощутила не молоденькой, но ещё вполне симпатичной женщиной только после тридцати. Потом – работа захватила. Когда народ с головой накрыла волна сепаратистской эйфории с первым гарантом на танке, Ольга повышала квалификацию, переучивалась на современную технику, чтобы соответствовать веяньям нового времени. Эпоха менеджера-Водолея пока не наступила, пока не раззуделась рука великого реформатора знаний господина Урсенко, и потому люди ограниченные и недалёкие работали исключительно на руководящих должностях, к технике их не допускали, не то, что десяток лет спустя.