Евгений Положий - Иловайск. Рассказы о настоящих людях (сборник)

В Иловайск мы входим со стороны села Кобзари легко, без огневого контакта. Как и предполагал Семен, нас здесь не ждали. Быстро заняв и зачистив несколько кварталов с частными домами, мы укрепляемся и расставляем дозоры по периметру, штаб и база располагаются в школе. Мы не встретили здесь пока ни одного сепаратиста, а все местные жители из-за двухсторонних обстрелов сидят по подвалам и не решаются даже поднять головы.

Шева рывком открывает двери погреба, я кричу вниз:

– Всем выйти с поднятыми руками! Оружие бросать на землю перед собой! – Палец – на спусковом крючке, в руке – граната. Если мне покажется что-то подозрительным, я обязательно ее брошу вниз.

Из подвала выходят только дети, женщины, старушки и старики. Они очень боятся нас, это очевидно. Для них мы – каратели, бандеровская сволочь:

– Всех, кому за шестьдесят, вы расстреляете, – вполне серьезно рассказывает о наших планах милая бабушка в белом платочке. – А тех, кто старше пятнадцати, заберете в трудовые лагеря Коломойского.

Они удивлены, что практически все «каратели» говорят на русском языке, и не готовы принять этот факт как данность, подозревая нас в лингвистическом подлоге.

– Вы откуда сами? Зачем пришли к нам? – бросаются мирные вопросами, как комьями грязи. Они голодные и злые.

Некоторые бойцы называют города и поселки Донбасса, откуда они родом, показывают свои паспорта с пропиской, и местные начинают потихоньку оттаивать и даже берут еду, которую мы предлагаем.

– Они если не все, то процентов восемьдесят – точно против нас, – говорит, раскладывая сухпаек перед отбоем, Шева. Это наш первый прием пищи сегодня, мой первый завтрак на красной земле Донбасса. Конечно, не такая она уж и красная, но и не такая черная, как у нас, это точно. Зато ночи здесь – словно уголь, чернее «Черного квадрата».

– Зачем нам этот город? Эта земля? Этот, пропитанный пылью, воздух? Что нам тут делать? Нас тут никто не ждет. Это же не люди, это – телезрители. У них Кисилев головного мозга! – делюсь впечатлениями после общения с местным населением.

– Перевоспитывать! – зло отвечает Шева. – Только перевоспитывать – лагерями Коломойского! А если серьезно, то докторской колбасой, хорошими зарплатами, вкусными апельсинами, желательно, не наколотыми, шоколадными конфетами Порошенко – в прямом и переносном смысле. Телезрители – они тоже люди, они вкусно кушать хотят. И это – наша земля, и неважно, какого она цвета. Через пару дней посмотрим, что ты скажешь.

На самом деле это не смешно – здесь, на украинской территории, нас, граждан Украины, большинство местных жителей считают врагами. Но парадокс в том, что из-за таких, как они, мы и находимся здесь. Какой-то замкнутый круг. Шева со мной не соглашается. Зевая, он говорит, что я пытаюсь переложить ответственность за войну на какую-то отдельно взятую группу людей, а это неправильно.

– Ничего я не пытаюсь перекладывать, – возражаю я, – кроме рюкзака под головой!

– И автомата!

«Ладно, – думаю я, – посмотрим, что ты скажешь через пару дней, если земля действительно покраснеет…»

Что может сделать маленькие города или села всемирно известными? Древность их храмов, как Маалюля и Саидная, или гении, которые в них родились, как Зальцбург. Легендарные фестивали, которые в них проходили, такие, например, как Вудсток. Священные реки, которые протекают сквозь них, как у индусов Варанаси, или священные горы, что высятся рядом, как у китайцев, или смертоносное извержение вулкана, который уничтожил и засыпал пеплом Помпею. Но самый короткий и самый верный путь для городков и сел к всемирной славе – это война. Кто знал о существовании Аустерлица, Ватерлоо или Бородино до знаменитых битв, которые произошли в их окрестностях? Кто слышал о Конотопе или Аламо? Или Перл-Харборе? Что знали мы об Иловайске до того, как прочитали о нем в Википедии, кроме того, что это – маленький городок на востоке Украины недалеко от границы с Россией? До того, как пришли сюда?

«Город районного значения. Донецкая область, Харцызский городской совет. Основан в 1869 г. Город с 1938 г. Площадь 10,8 км. Высота центра 195 м. Официальный язык – украинский, русский. Население – 16 143 человека (2011). Плотность – 1632 чел./км 2. Телефонный код 6257. Почтовый индекс 86793…

…Иловайск основан… как разъезд № 17 на железнодорожной линии Харьков – Таганрог. Назван по имени Иловайских, по родовым землям которых в этих местах пролегла дорога. После постройки Второй Екатерининской железной дороги (Долгинцево – Волноваха – Иловайск – Дебальцево) в 1902–1904 гг. Иловайск стал узловой станцией…»

Теперь, когда мы здесь, мы знаем об этом маленьком городе значительно больше. Мы знаем, что Иловайск разделен на две примерно равные части глубокой балкой и железнодорожными путями. Мы знаем, что большой мост взорвали сепаратисты, и теперь на другую сторону людям можно попасть только через узкий пешеходный мостик или под ним, а технике – только в объезд. Мы знаем, что на нашей стороне города, которую мы заняли вчера, находятся депо, мастерские, управление железной дороги, другие, еще не обследованные нами объекты, что здесь есть детский садик, куда вот-вот должен зайти батальон «Днепр-1», и есть школа, где обосновался «Донбасс». Мы также точно знаем, что сил захватить и удерживать город у нас недостаточно. Но мы верим в свою удачу, она нас еще не покидала на этой войне. Но иногда между знанием и верой лежит непреодолимая пропасть.

Первым погиб Улыбка – он всегда улыбался, даже в самых сложных ситуациях никогда не падал духом – при зачистке депо Улыбка спрятался за железными воротами, но крупнокалиберная пуля пробила и ворота, и каску.

«Их» часть города располагается на высоте, и хотя это и не дает решающих стратегических преимуществ, обстреливать из тяжелой артиллерии сверху всегда приятнее, чем прятаться от обстрелов внизу.

Окоп – вот самое безопасное место сегодня, 19 августа 2014 года, в Иловайске. Здесь, на углу, их два: один маленький, как щель, окопчик, другой длинный, он чуть глубже метра. Это пост № 5. Здесь дежурят и днем и ночью четыре бойца. Их задача – держать периметр и не давать противнику пройти к штабу через «зеленку» и железную дорогу. В окоп сложно попасть «градом», поэтому, попривыкнув, Бусил, например, даже не просыпается при обстрелах: откроет глаза, послушает звук летящих снарядов – и спит дальше. Железные нервы у человека. Гораздо опаснее обстрелы кассетными бомбами: слышишь хлопки, смотришь, как на тебя надвигается стена огня, и просвета в ней нет. Но окоп спасает, окоп – это царь обороны. Время от времени пост № 5 обстреливают из охотничьего ружья, неумело и неточно. Гром считает, что стреляет человек, плохо владеющий оружием, возможно, подросток, или старик, или просто пьяница, потому что ни регулярности, ни точности в этих обстрелах нет. Для порядка бойцы несколько раз устраивали зачистку домов, но никого, кроме обезумевшего голодного тощего пса на цепи в ближайшем дворе, не нашли.