Виктор Сбитнев - Адский огонь

В номере было вполне уютно. Правда, телевизор стоял старого образца, а на шторах имелся видимый глазу налёт пыли, но в остальном всё вполне соответствовало статусу гостиничного полу-люкса районного городка. Шкаф, тумбочка, антресоли и кровать тёмной полировки, на стене целых две экспозиции: на одной – красивая осенняя опушка в духе Левитана, а на другой – лесная же река в духе Шишкина. Был тут и штекер под Интернет, и двойная розетка, и приятный коврик на ламинатном полу. Подушек – целых две, а от идеально выглаженного белья пахло дорогим порошком и даже каким-то консервативным ароматизатором, что Альберта поразило особенно, потому что его прежние обонятельные опыты на периферии ограничивались либо душераздирающим амбре цветочного одеколона, либо антимолью, а то и вообще каким-нибудь суровым клопомором типа «Корбофоса» или «Дустина». Альберт разобрал сумку и разложил её содержимое по полкам шкафа и ванной комнаты, а ветровку и выходные брюки пристроил на плечики. Обычно он ограничивался в командировках джинсами, но на сей раз почему-то захватил и отглаженные шерстяные штаны, хоть и погода стояла почти летняя. Вспомнив про запах рыбы, он вышел в коридор, где вскоре нашёл дверь в номер Проектора. Приложив нос к косяку, тут же понял, что уха сварена именно за этой дверью. В следующее мгновение он уже барабанил в эту дверь костяшками пальцев, а когда в проёме появился несколько заспанный Семён, протянул ему руку и сказал:

– Да, ты никак с удачной рыбалки, дружище?

– Пожалуйста, проходи Альберт. Я тут уху поставил, но по ходу задремал. Не привык я к здешним дозам да ещё первача. И голова трещит, и желудок хоть узлом завязывай! – Вид у капитана был, и в самом деле, жалковатый.

– Мы это дело сейчас исправим, – подбадривающе похлопывая пересмякшего Семёна по спине, решительным голосом сказал куда более опытный в этих делах Альберт. – Ты вот что. Пока разливай уху, а я сейчас принесу снадобья от твоей хвори. Буквально через пару минут он вернулся в Семёнов номер с запотевшей плоской бутылочкой и плошкой плавающих в сметане груздей. Семён в это время как раз закончил с ухой и раскладывал сочные жёлтые пласты домашней булки.

– Ну, вот и славненько! – Аккуратно разливая разбавленный ректификат по гостиничным стаканам, с чувством сказал Альберт. – Как говаривал мудрый Воланд, имеющий в таком деле тысячелетний опыт, «надо лечить подобное подобным»! Будем, Семён. За успех нашего с тобой безнадёжного дела! Оба невольно крякнули и, проглотив по груздю, принялись сосредоточенно хлебать густую, засыпанную сверху зеленью уху. Через несколько минут лицо Семёна несколько разгладилось, а недавняя гримаса страдания уступила место рассеянной улыбке и с трудом скрываемому желанию чем-то поделиться.

– Ну, давай, не тяни! – Подбодрил его журналист. Считай, что это твоё первое интервью на Гриве.

– А ты здесь уже брал их, интервью эти? – Полюбопытствовал капитан у разливавшего остатки Альберта.

– Было дело, хотя, знаешь, интервью – это не моё. В молодости – ещё куда ни шло, а с опытом хочется писать что-то посерьёзней. Нет, я использую элементы интервью в своих расследованиях, очерках, в аналитике и прочем. Но в чистом виде мне этот жанр не интересен. Считай, что наша с тобой беседа – это начало крупного материала о криминальной Гриве. Анонимность я гарантирую стопроцентно, если ты, конечно, сам не захочешь стать героем повествования…

– Нет, героем не хочу, а ссылаться на меня – валяй. Я не боюсь! – Обречённо махнул рукой Семён. – Тем более, сам знаешь, если кому-то очень захочется, тот наверняка узнает. Это нетрудно. В управлении нашем трудятся сотни, а потому на каждый роток…

– Не накинешь платок, – завершил журналист капитанскую сентенцию. – Так-то оно так, но самому лучше не выпячиваться, не лезть на рожон. Ты человек служивый, тебя послало начальство и, как говорится, ничего личного. Пойми ты, Сёма, твоя контора… как бы это помягче сказать, чтоб не обидеть?

– Несколько прогнила – хочешь сказать? – Попытался быть невозмутимым капитан полиции.

– В том-то, брат, и дело, что не несколько, а очень даже. А про прокуратуру, которая тут уже побывала, и говорить нечего. Про ФСБ не знаю, у них несколько иная специфика, но они всегда стараются держаться над схваткой, замараться, блин, брезгуют. – Альберт кивнул на налитый до половины стакан. – Давай ещё по маленькой – и к делу! Доев упругие ароматные груздки и дохлебав остывшую, но от этого не менее вкусную уху, коллеги принялись за чай с лимоном и домашним кексом, попутно тыча пальцами в подробную карту Гривы, которую каким-то хитрым образом полицейскому удалось уже раздобыть в Заиграеве.

Спросил Альберт у окончательно пришедшего в себя капитана после размышлений над картой, только что обретшей на своей однородной поверхности несколько ярких кружочков.

– На сегодня мы имеем, по крайней мере, четыре деревни, в коих заживо, (может, и не все, правда, заживо) сгорели в своих домах хозяйки вместе с курами и иной домашней живностью. – Попытался подвести итог Проектор. – Три деревеньки у нас и одна в соседней области. Впрочем, тоже на Гриве.

– Не совсем так, Семён, – вежливо возразил Альберт. – Доказательств у меня пока нет, поскольку прокурорские следаки куда-то спешили и совершенно не обследовали окрестные подлески. Но, сдаётся мне, что ни куры, ни кролики (у самой молодой они имелись) в огне не погибли, а были съедены где-то неподалёку. Понимаешь, дружище, возгорания происходили не в один день, а в течение недели, а, может, и дольше. В течение девяти дней, я полагаю. Всё это время поджигатели, а они там наверняка были, чем-то питались. Думаю, что как раз этой изловленной на подворьях живностью. Иначе, скажи на милость, чего ради они на этих старух напали? Пенсии, имущество, скотинка, какая ни есть. Не станут деревенские громилы, если они, повторяю, там были, бессмысленно сжигать доступное для них мясо. На то, чтобы убить и ощипать куру, у умелого мужика уйдёт едва ли больше десяти – пятнадцати минут. И всё: бери и жарь два кило мяса! Не сложнее и с кроликом. Его легонько бьют палкой по носу – и он готов…

– А что нам это даёт: сгорели кролики – не сгорели, съели кур – не съели? – С искренним недоумением спросил криминальный полицейский.

– Ну, во-первых, если увидим, что их съели, то, стало быть, налицо поджог. – Стал приводить свои доводы редактор отдела расследований. Во-вторых, костей должно быть довольно много, и они соответственно чётко обозначат нам границы стоянки, а, может быть, и наблюдательного пункта этих возможных поджигателей. А на стоянке всегда можно найти ещё что-нибудь интересное, прямо или косвенно указывающее на персоны преступников. В-третьих, на костях наверняка остались пальчики. Кстати, ты захватил тальк для их снятия?