Сергей Изуграфов - Смерть на Кикладах. Сборник детективов №2

Не расслабляйся давай, сам себя одернул он. Дел у тебя еще по горло! Набрал номер ресепшн и нажал кнопку громкой связи.

– Катерина, это я. Что у нас с постояльцами? – поинтересовался он.

– Ой, босс, добрый день, сегодня еще не здоровались! – обычной скороговоркой выпалила старшая горничная. – Все номера, кроме тех, что вы бронировали для своих друзей, все заняты! То есть, вся большая галерея наполнена! Малую мы не трогали. На ближайшие две недели свободных номеров нет!

– Это очень хорошо, просто замечательно! – одобрил он, задумчиво черкая карандашом на фирменном бланке гостиницы, что лежал перед ним на столе. Странно, что она еще не ответила, вдруг подумал Смолев. Официальное приглашение на бланке виллы он послал по электронной почте еще два дня назад и продублировал по смс. Звонить постеснялся, решил, что его неправильно поймут. Может, стоило все-таки позвонить? Детский сад какой-то! Снова заныл старый шрам на виске, Алекс привычно растер его пальцем.

– Вам перечислить, кто где живет, босс? – поинтересовалась Катерина и, не дождавшись ответа, застрочила, как из пулемета: – Итак, босс, в первом номере – пара из России, Антон и Мария Цветковы, муж и жена. В соседнем, втором номере, поселилась их подруга – Ариадна, правда, интересно? Ариадна на Наксосе! Все, все, не отвлекаюсь, босс! Так, в третьем номере – молодой человек тоже из их компании, Глеб Перм… Пермяков, так кажется, – с трудом выговорила она сложную фамилию. – В четвертом – молодая пара итальянских студентов из Неаполя: Риккардо и Габриэлла Буджардини, муж и жена, два года, как поженились. Очень любят пасту! Как выяснилось, час спорили с Петросом, как нужно варить спагетти, представляете? Такая битва была! Даже звонили в Неаполь, консультировались! Оказывается, что у Риккардо отец держит в Неаполе ресторанчик на набережной! Оба кругленькие, румяные, как пончики! О чем это я? Ах, да! В четвертом номере – греки с материка, что давно живут, пенсионеры. Ну вы их знаете, Пападопулосы, милые такие старички. Все горюют, что Ирини уезжает на материк. В пятом – после того, как Мария перебралась на хозяйскую половину, поселились две французские студентки из Сорбонны, говорят, что они в прошлом году здесь отдыхали, им очень понравилось. Странно, но я их не помню. Мари и Селестина, веселые такие парижанки. Спрашивали про своего профессора, Мартена, я ничего не стала им говорить, босс! Вы уж как-нибудь сами… В шестом у нас по-прежнему семья Тосканелли в полном составе. Про кошку молчу, молчу! В седьмом – молодые люди из России, веселая троица, три дня как заехали. Спортсмены. Они с раннего утра уезжают на арендованном авто за ветром – и до позднего вечера. Серфингисты и дайверы. Познакомились с парижанками, второй день вместе тусят! Сейчас гляну, как зовут. Неважно? Ну ладно, босс. Так, дальше… А, собственно и все! Восьмой же номер мы закрыли по вашему распоряжению, до реконструкции. И правду сказать, кто туда вселится? В монастыре условия лучше! Еще у Димитроса и Ирини на хозяйской половине гостит молодой Спанидис, сын Иоанниса. Уедет через три дня. Англичане Бэрроу с Кристиной в Афинах до конца месяца, оформляют документы на получение премии за клад; Лили звонила сегодня утром, сказала, что все идет хорошо, за пару недель им все оформят окончательно. Мы для них бронируем снова их номер с первого числа. В общем, как-то так!

Все время, пока Катерина бодро докладывала ему обстановку с заполнением номеров, Алекс задумчиво рисовал на бумаге черточки и волнистые линии, которые сами собой неожиданно складывались то в парусник, борющийся с ветром, то в кипарис у дороги, то в знакомый профиль с ямочками на щеках…

Мелодично просигналил сообщением айфон. Алекс поднял глаза от рисунка. Наконец-то! «Конечно, я приеду к вам, Алекс, раз вы меня зовете! Вы непростительно долго тянули с приглашением. В следующий раз – просто позвоните, мне будет приятно!»

– Босс, а босс? – удивленная и встревоженная его долгим молчанием произнесла горничная. – У вас все в порядке? Что-нибудь не так?

– Все отлично, Катя, – ответил Алекс, улыбаясь своим мыслям. – Ты – просто умница! Вот теперь у нас все просто замечательно! Готовимся к открытию таверны, праздник через два дня!

После разговора с отцом по телефону Глебу снова, до зубовного скрипа, до дрожи захотелось выпить. И не просто выпить, а выдернуть зубами пробку и, запрокинув голову, вливать в себя коньяк до полного изнеможения; вливать до тех пор, пока есть силы глотать эту обжигающую жидкость. Коньяк действовал быстро – каких-то двадцать минут – и он уже совершенно не соображал, где он и что с ним. Зато уходила эта боль, раздирающая душу: боль и обида на отца. Потом, всплывая вместе с ним из мрака небытия, его накрывало тяжелое, удушливое похмелье, выворачивающее внутренности и иссушающее глотку, когда было так плохо, что он почти умирал. Но дня три-четыре после этого, а то и неделю он мог сносно существовать, пребывая в каком-то тумане, отупевший и измученный, но загнавший боль куда-то глубоко внутрь.

Отцу всегда было на него плевать. Сколько он себя помнил. Глава и единственный владелец крупного концерна, создавший корпорацию с нуля «своим собственным горбом», как любил он говорить по поводу и без, Дмитрий Викторович Пермяков был человеком жестким, властным и чуждым любого рода сантиментов. «Бизнес – прежде всего!» Этот человек сделал себя сам. Доктор химических наук, профессор, обладатель сорока патентов на уникальные изобретения, производственник, сумевший не только шагнуть в прикладной химии гораздо дальше других своих коллег, но и успешно превратить свои изобретения в деньги. А на это способны лишь единицы. Волевой, умный и харизматичный, еще двадцать лет назад он создал с друзьями небольшое химическое производство, которое с тех пор превратилось в огромный концерн с миллиардными оборотами. Старший Пермяков был из тех, кого называли «капитанами промышленности». Он действительно умело лавировал в бурном океане российского рынка, ловко обходя мели запутанных законов, скалы министерских отраслевых ограничений и айсберги налоговых проверок.

Между отцом и сыном в последние несколько лет отношения испортились совершенно. Глеб горько усмехнулся. Испортились? Да их и вовсе не было! Сколько он себя помнил, отца никогда не было рядом. Мать всегда объясняла его отсутствие занятостью на работе, пряча от сына заплаканные глаза. Отец не бывал дома неделями, а когда появлялся, то первые пару дней они с матерью еще сносно общались, потом мать не выдерживала и высказывала отцу все, что накипело. Отец молча выслушивал все претензии. Надо отдать ему должное, выдержка всегда была железной. Потом говорил жене: «Дура! Для вас ведь стараюсь!», бросал на цветастую клеенку очередную пачку денег и уходил, хлопнув дверью. Сначала в институт или по друзьям, а потом, когда оборудовал роскошные апартаменты в новом офисном здании, то не бывал дома уже месяцами, присылая деньги сперва с водителем, а потом и просто переводя матери на карту.