Виктор Ааб - Сны о снежных горах

Парашютом служила вторая молодая верба, выросшая рядом на расстоянии метра от их «самолета». Гибкая, тонкая с не успевшим одеревенеть стволом, она как настоящий парашют и опускала сбитых горе-пилотов на землю. Там на высоте карабкаясь по ветвям, преодолевая страх, бросался Витька на гибкий ствол, ловил его, повисал на руках, и под тяжестью тела пружинил ствол-парашют до самой земли. И испытывал Витька восторг теперь уже от самого настоящего полета вниз, с головокружительной высоты, и летел, пока его ноги не утыкались в соломенную мягкую землю. Несколько секунд, а может и минуту целую, но летел – парил по-настоящему! Почувствовав землю, ослабевал хватку, отпускал спасительный ствол и валился на землю. И дерево, обретя свободу, взмывало пружиной вверх и принимало первоначальное положение. А там, снова превращал его в парашют второй уже член экипажа – Шурка. И далеко не каждый из других уличных друзей-товарищей решался этот их парашютный спуск повторить – ибо, если, не дай Бог, не поймаешь спасительный ствол руками, выпустишь его из рук – так хряснешься о землю, что и мозгов не соберешь…

Вот удивится Шурка, когда привезет и покажет ему Витька добытые в Волоколамске диковинные счетчики. Приспособят в дело, и будут служить они на их самолете приборами высоты и скорости. Ценное приобретение случилось у Витьки. Он вертел приборчики, щелкал рычажком, набивал цифры и все никак не мог расстаться с воображаемым полетом на своем, теперь уже оборудованном настоящими приборами, дереве-самолете в который, непременно они отправятся с Шуркой, сразу же, как только он вернется домой. Большим фантазером был Витька, уж что-что, а мечтать он умел. И замирало, от предстоящего удовольствия от полета, сердце.

Дважды потом Витька с товарищами прокрадывался через забор на таинственную территорию в надежде найти еще что-нибудь интересное и необычное, но среди многочисленного железного хлама кроме аппаратов, которые уже были изучены вдоль и поперек, больше ничего обнаружить не удалось.

А душа жаждала новых приключений и тут же, не откладывая в долгий ящик, пацаны их придумали. Они вспомнили вдруг, что совсем недалеко есть место, где растут яблони, и конечно же, ведь разгар лета сейчас, созрели уже яблоки на этих деревьях. И пора бы раздобыть их для пробы.

Витьке что? Дома у себя в селе тоже есть места, где растут и зреют и яблони, и сливы, и терн в некоторых соседних огородах. Витька знает, что даже дома, где солнца много, они еще кислючие-прекислючие. Но раз хотят пацаны, то почему бы и ему с ними не стырить яблок немного. Хоть и не дозрели они до конца, а все равно, не терпится, и попробовать было бы интересно на вкус.

И поспешил Витька вслед за пацанами к Волоколамским садам-огородам. Долго петляли они по закоулкам каким-то и наконец, добрались. Видно пацаны уже без Витьки пробовали яблоки в этом огороде. Уверенно в высоком заборе отодвинули они, как оказалось, плохо прибитую доску и один за другим, Витька – последним, прошмыгнули вовнутрь. Он огляделся и удивился, и не огород это вовсе за забором, а просто маленькая зеленая поляна с несколькими довольно высокими яблонями. Яблоки на ветвях были, но чтобы добраться до них, надо было на дерево влезть. Витька тоже взобрался на то, которое поближе. Он сорвал несколько яблок, сунул за пазуху и вдруг услышал резкий, эхом отдавшийся, хлопок сзади. Пацанов как ветром сдуло с деревьев, молниями метнулись они к забору и растворились за дырой. А Витька замешкался, и когда с дерева сполз, почувствовал, что какая-то палка уткнулась ему в спину. И услышал он грозный и злорадный рык – а-а, попался дружочек…

Витька действительно попался. Когда он обернулся на голос, увидел отступившего на пару шагов бородатого мужика, в руках у которого было настоящее ружье и два его ствола направлены были прямо Витьке в грудь. И не хлопок это был вовсе, это же стрельнул дядька из ружья. По пацанам стрельнул – эта догадка пронзила его насквозь и Витька испугался. Сильно испугался. Может быть, он пьяный этот дядька и вдруг, опять действительно выстрелит? Опять!!! Теперь – прямо в него, и все из-за каких-то яблок!?…

А мужик, перехватил ружье, схватил оцепеневшего Витьку за ухо и потащил внутрь двора. Матерился жутко, громко позвал кого-то и приказал вызвать милицию. А потом все время держал Витьку под прицелом и грозился выстрелить, если тот шевельнется и вдруг надумает бежать. Витька, натянутый как струна, глядел исподлобья на бородача и вдруг увидел в нем, самого настоящего, одного из тех полицаев, которые творили подлые дела во время войны против партизан. Ведь разве нормальный человек выстрелил бы по пацанам из ружья из-за каких-то яблок? Ну, погнался бы… прутом бы шлепнул, если бы догнал конечно… А этот…

Он много читал о партизанах в книгах. А еще про полицаев рассказывала ему мама. Она вместе со своей матерью жила в Белоруссии, в селе со смешным названием Лапотовичи, и всю войну провела в фашистской оккупации, пока не освободили её деревню советские солдаты. В её деревне тоже хозяйничали полицаи. И чтобы не угнали её в Германию полицаи навсегда, – пряталась она с другими девушками у партизан в лесу. А потом, когда освобождали её село, шальной снаряд разорвался у дома и её маму, а значит – Витькину бабушку, ранило осколком, и она от этого умерла. Мама осталась совсем одна, потому что её отец ушел на фронт сразу в начале войны и сгинул там – пропал без вести. Чтобы не пропасть ей там в своих Лапотовичах одной – переехала она в Казахстан к своей старшей сестре – Дусе. А вот теперь Витька сам попался, ну точно – полицаю! – в руки. Он смотрел злому полупьяному бородачу прямо в лицо, сверлил глазами, а тот по-прежнему не отводил от него ружья. И оттого, что Витька вспомнил про партизан, про маму свою, прошел у него страх, и жгучая ненависть переполнила сердце. «Полицай» этот заметил перемену на Витькином лице, дернул в его сторону ружьем и прорычал: – у-уу зверёныш! Вот посидишь в тюрьме, на всю жизнь запомнишь, что нельзя лазать по чужим садам! И опять начал громко материться. Хорошо, что милиция приехала быстро. Приехала и повезла Витьку в тюрьму.

Витька знал, что в селе у них есть участковый милиционер, но он ни разу его не видел, а тут, сразу два, – настоящих, в форме, арестовали его и везут. Пока везли, присмотрелся к ним Витька и сделал вывод, что вроде и не злые они совсем. В тюрьму его сразу не посадили, а провели в какую-то комнату, которая называлась отделением милиции, и начали писать протокол. Витька назвал свое имя и фамилию и очень удивил того, который его расспрашивал, с погонами старшего лейтенанта на плечах, что живет он в Бурно-Октябрьке, которая далеко находится – в Казахстане, и сюда в Волоколамск приехал совсем ненадолго.