Алгебра Слова - Сеть

– Чем? – удивилась она.

– Молчанием, – отрезал он. Сейчас академик совершенно не походил на того добродушного старичка, которого знала Катя в Таркабулаке. То есть он также улыбался, был ко всем добр и заботлив, но вместе с тем Коростылев стал немного другим – уверенным и в то же время виноватым, боязливым и в то же время спокойным, молчаливым и в то же время энергичным.

«У него какая-то тайна, и он не хочет о ней говорить. Скорее всего, она не очень хорошая, – подумала Катя. – А чему я удивляюсь? У Сергея тоже есть тайна, но ее я знаю. Да и у нас с Музыкантом есть то, о чем мы вряд ли кому расскажем. Где же ты, мой мальчик, что случилось, почему не отвечает твой телефон и телефон Соломона? Как я боюсь, что произошло необратимое. Измени, уйди, но только дай мне знать, что ты жив, и что все у тебя хорошо…»

Коростылев скрылся в палатке.

– В пять подъем, – донеслось оттуда. – Костер тушите.

Катя с любопытством взглянула на Сергея:

– Ты чего?

– Ничего, – буркнул он.

– Я бы не отказалась от успокоительных, потому что сама себя раздражаю в последнее время.

– Не надо, – мотнул головой Сергей. – Это пройдет. Неизвестность и неопределенность всех выматывают. Все будет хорошо.

– Самое дурацкое утешение в мире, – сникла она. – Ты знаешь о том, что оно никогда не сбывается?

– Придет и его время, – Сергей улыбнулся и протянул руки к костру, растопырив костлявые пальцы, кожа на которых по краям подсвечивалась от огня красно-оранжевым ободком. Катя посмотрела на его худощавую, но подтянутую фигуру, на взъерошенные черные волосы, на густые ресницы и черные глаза, в которых, казалось, не было границы между зрачком и радужной оболочкой. Его видимый образ невольно расплылся, превращаясь в мускулистого, высокого мужчину с бритой наголо головой, с нежно-светлыми смеющимися глазами и сладкой улыбкой на губах, которые так и тянет целовать…

«Тьфу!» – Катя сквозь зубы плюнула в костер, как заправский парень из подворотни. Образ Музыканта сразу же исчез.

Сергей удивленно приподнял брови и посмотрел на нее.

– Это меня Музыкант научил, – рассмеялась она. – Как на что-нибудь пожалуюсь, так: «плюнь». Вот я и плюнула.

– Помогает? – поинтересовался Сергей.

– Нет. Но зато я научилась далеко плеваться.

– На людях не надо этого делать.

– А я на людях и не делаю, – пожала она плечами. – Ты ж не людь. Осталось там еще что-нибудь?

– Хватит! – Сергей перехватил у нее фляжку.

– Глоточек?

– На, – Сергей налил в консервную банку немного жидкости. Фляжку он отнес в палатку.

Сергей еще долго таскал воду с родника к костру, подогревал ее в котелке и переливал в бутылки, которые Катя относила к роднику и закутывала курткой, чтобы не остыли.

– Ты воду, что в котелке, оставь на последний раз, она погорячее.

– Ладно, – кивнул Сергей.

– Залезай на камень и лей сверху! – Катя с трудом переносила ощущение пыли на коже, и последние три дня этого чудовищного похода ей казались адом. Она мигом перехватила длинные волосы ближе к затылку, скрутила их в узел и заколола палочкой, как шпилькой. – Ничего же, что я разденусь?

– Одетой, действительно, мыться не с руки, – согласился Сергей. – Я все равно ничего не вижу.

Катя не в силах устоять перед чистой водой, прошла к камням и, чуть поколебавшись, скинула с себя все.

– Давай…

В котелке оставалась треть горячей воды.

– Раздевайся и ты, – скомандовала Катя. Она, довольная, надела чистую водолазку и джинсы, и нагнулась к оставшейся воде в бутылках. Вылила в котелок пару бутылок. – Ополоснуться хватит. Как хорошо-то…

Сергей внезапно почувствовал, что значит вода для тела, изъеденного потом и уставшего от однообразной долгой ходьбы. Он, сдернув брюки и стащив через голову рубашку, произнес:

– Лей!

Катя, забравшись на камень, лила воду осторожно, стараясь сэкономить теплые струйки драгоценной воды.

– Кто так поливает? – возмутился Сергей.

– Во-первых, мне совершенно не видно, куда я лью, а во-вторых, воды мало.

– Так только грязь развозить. Стой, – Сергей, намылившись, отмахнулся, и, с непроизвольно вырвавшимся криком, встал под сочившуюся с раздвоенного камня ледяную воду. Катя напоследок вылила на него все, что оставалось в котелке.

– На! – торопясь, Катя подавала одежду Сергею, помогая ему растереться после ледяного душа. Полотенцем служила рубашка Сергея, но и она была влажной, после того, как ей вытерлась Катя.

Костер тлел углями. Сергей чуть разворошил его и тушить окончательно не стал, посчитав, что он вскоре погаснет сам.

Из палатки доносился несинхронный храп мужчин. Расположившись слева от лежащей в ряд компании, Катя притиснулась к Сергею и уткнулась в его, пропахнувшую костром куртку. Он обнял ее, в задумчивости гладя по волосам.

Сергей не знал, когда вернется Музыкант, и вернется ли он вообще. Расстались они неожиданно. Музыкант был вынужден уехать в Китай и проследить за запуском построенной там энергетической станции. Предполагалось, что он вернется через два дня. Поскольку и Музыкант, и Катя, и Сергей, как имеющие дела с Соломоном Абрахансоном, давно были под прицелом неизвестных им спецслужб, то, по предположению Сергея, им пришлось срочно разделиться, чтобы попытаться сбить со следа «надсмотрщиков». Сергей, так и не успев встретиться в Китае с Музыкантом и Соломоном, тайком под чужими документами пробрался к границе Казахстана, где должен был встретиться с академиком Коростылевым и Катей. Они под видом заядлых альпинистов, «отдыхающих» в Тибете, двигались к нагорью. Проведя день в заброшенной деревушке, они втроем дождались этих незнакомых мужчин. Их привели ночью. В тот же момент Коростылев поднял Катю и Сергея с кроватей и приказал собираться в путь.

Ничего об этих мужчинах Коростылев не объяснял, хотя Сергею показалось, что он их прекрасно знает. Только наутро Сергей сообразил, что мужчины, мягко говоря, не в себе. Он спросонья не сразу обратил внимания на то, что они не только не представились ночью, но и вовсе не проронили ни слова. Подойдя к Коростылеву, Сергей спросил, кто это такие. На что последовал неоднозначный ответ, прекращающий дальнейшие расспросы: «Они идут с нами. Я иду впереди, ты за ними». Сергей только приподнял брови: его задачей было забрать Катю, и Коростылев должен был им быть в помощь на всякий случай в этой своеобразной «командировке», но ни о каких мужчинах Соломон не предупреждал.

Сергей давно привык не задавать лишних вопросов, но трое молодых, физически развитых, и при этом немых мужчин с потерянными взглядами, вносили жуткую неясность в «задание». На вид им было около тридцати-тридцати пяти лет. Одежда недешевая, волосы ухожены. Только движения чуть медленней, чем у нормальных людей, словно все реакции заторможены, как под воздействием алкоголя или наркотиков…