Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том четвёртый

Очнемся мы на райском острове, плакал Кирилл Аркадьевич, в окружении голых красавиц, павлинов и попугаев.

Крепко зажмурившись, он не ведал, куда его несет, будто песчинку по ветру над бушующими волнами моря. Готовый к смерти, он не хотел сражаться за свою жизнь и не рычал агрессивно, как его спутник, знаменитый артист.

И тут, Кирилла Аркадьевича подкинуло, подбросило, прокатило по жесткой земле.

– Конец! – подумал он с большой печалью.

– Кирюша!

Услыхав родной голос, Бледный открыл глаза.

Его супруга, живая, но исцарапанная, будто кошки драли, рыдая, обняла родного мужа.

Из раскуроченного чемодана валявшегося неподалеку достала парчовый халат, точно такой же, как на знаменитом артисте.

– А где? – облачаясь в халат, огляделся Кирилл Аркадьевич.

– Грабите? – горько поджал губы артист, наблюдая не столько за супругами, сколько рассматривая смерч, кружившийся над гостиницей.

– Мы на необитаемом острове? – задал тревожащий его вопрос, Бледный.

– Почему на острове? – возмутился артист. – И при чем тут необитаемый!

– Мы на пляже, Кирюша! – прорыдала Галинка.

Она все еще не могла прийти в себя от ужаса произошедшего.

Только теперь Кирилл Аркадьевич заметил пляжные зонтики, брошенные топчаны, ревущее серое море, в бешенстве бросающееся на людей, осмеливающихся свободно стоять и глазеть на разгул стихии.

– Бежать надо! – первым опомнился артист. – Прятаться!

Но спрятаться они не успели.

Из вихря, сошедшего с ума неба, прямо на них вывалился здоровенный самолет. Ужасный скрежет перекрыл вой бури.

– Мамочки, – упал артист на песок, прикрывая голову руками.

Бледные едва успели последовать его примеру. Над ними, едва не задев, пронеслись, как в страшном сне выпущенные колеса шасси.

Всех троих осыпало легким дождиком неких кусочков материи.

Самолет, тяжело подпрыгивая, взметая кверху кучи песка, приземлился, остановившись на самой кромке пляжа.

– Хоть бы не взорвался, – грустно заметил Кирилл Аркадьевич, стараясь убрать дрожь из голоса.

– Наверное, они там раненые! – предположил артист и первым бросился к самолету.

Двери уже открылись, и помятые стюардессы принялись торопливо налаживать аварийный выход в виде надувных спусков, напоминающих детские горки.

– Я им помогу, не то стыдно, – умоляющим голосом произнес Кирилл Аркадьевич, оправдываясь перед женой.

– Вместе поможем, – четким голосом решила Галина Александровна.

Пассажиры спускались быстро, с угрюмым и подавленным видом оглядывались на смерч все еще крутившийся неподалеку, заканчивая разрушение гостиницы.

Последними съехали по импровизированной горке стюардессы и летчики.

По мере своих сил, люди, помогая друг другу, устремились прочь от пляжа к белеющим вдали корпусам городских санаториев.

Бледные бежали в числе прочих, наступая на пятки знаменитому артисту.

До корпусов оставалось всего ничего, когда ветер усилился и подхваченный сместившимся в их сторону смерчем самолет, издавая металлический скрежет, исчез в крутящейся трубе смертоносного вихря.

Артист остановился и Бледные налетели на него.

– Что вы? – прокричал Кирилл Аркадьевич, упираясь в грудь знаменитому артисту.

– Не стоит бегать! – закрыл глаза артист, подчиняясь неизбежному.

– Надо бороться! – проорала Галина Александровна, дергаясь в крепких объятиях артиста.

– Встретимся на том свете! – пообещал он.

– На райском острове! – обрадовался Кирилл Аркадьевич.

Вихрь подхватил их и, закручивая, понес вверх, где их встретило почему-то бесконечно-черное море космической пустоты.

– Где это мы? – кувыркаясь в невесомости, недоумевал артист.

– Не знаю, – поджал под себя холодеющие голые ноги, Кирилл Аркадьевич.

– Звезды-то какие! – заворожено указывая на безмолвные огоньки далеких звезд, улыбалась Галина Александровна.

И в этот момент, Бледный проснулся. В темном, спящем купе поезда. Однако в коридоре нарастал шум, выглянув, Кирилл Аркадьевич затаил дыхание, встретившись взором с тем самым артистом.

– Вот он, Кирюша по фамилии Бледный, – бросился артист к нему, словно к старому знакомому, – вы меня помните?

Кирилл Аркадьевич открыл, было, рот для утвердительного ответа, но услышал, как супруга раздраженно произнесла с нижней полки купе:

– Хватит болтать, дайте людям спать!

В ответ до Бледного донеслось удивленное восклицание артиста:

– Да разве можно спокойно спать, когда в урагане погибнут люди, в том числе и мы с вами!

За спиной артиста толпился народ, частью разбуженные пассажиры поезда, частью проводницы.

Бледный поморщился, когда Галина Александровна схватила его за запястье:

– Так это был сон?

– Боюсь, предупреждение! – усомнился артист.

– Разве нам поверят? – скептически хмыкнул Кирилл Аркадьевич, но вспомнив космическую пустоту, поежился. – А, впрочем, стоит попробовать!

Супругам Бледным бы не поверили. Кто они? – Обыкновенные люди! Но знаменитый артист – другое дело! Человек, мелькающий на телевизионном экране, всегда может рассчитывать на подобострастное поддакивание толпы. Журналисты подняли такой шум, что и, боже мой!

В тот же день эвакуированные обитатели и работники гостиницы остались живы и здоровы. Самолет с пассажирами не поднялся с аэродрома, на всякий случай, не дали разрешения взлететь никому, таким образом, люди не попали в разрушительный хаос большого смерча так внезапно обрушившегося на мирный пляж крымского берега.

Конечно, у любителей мистических историй осталось к троице спасителей много вопросов, но это уже совсем другая история…

– Летает, как ветер, – одобрительно кивнул зритель.

Толпа молодежи встретила появление черного гоночного автомобиля, проехавшего на предельной скорости по центральным улицам на предельной скорости, восторженным ревом.

Следом примчался красный автомобиль.

Гонщики, два угрюмых бритоголовых парня, пожали друг другу руки. Но деньги получил лишь победитель.

– Гоняют по Москве! – с восхищением, заметил зритель. – Представляете?

Обратился он к двум девчушкам-хохотушкам, одетым вычурно и странно. Впрочем, и сам зритель выделялся из толпы прической дыбом и фиолетовым цветом волос.

– Любитель потрещать? – обратился к зрителю, водила красного автомобиля.

– С Новым годом! – пролепетал зритель, прячась за спины девушек.

Проигравший был в дурном настроении и потому вытащил зрителя за шиворот.

– Прячешься, трус поганый? – процедил он сквозь зубы, глядя на зрителя с нескрываемым презрением.

– Угощаю. Я тебя угощаю! – завопил несчастный трус, червем извиваясь в крепких пальцах забияки.