Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том четвёртый

Чистейшее, первозданной голубизны небо, жаворонок, восторженно распевающий в прозрачном воздухе, напоенном цветочным духом весны, привели в восторг таксу и собака, будто кошка, ловко залезла на нижние ветви разлапистого дерева.

– Не понял? – глядя на звонко разлаявшегося пса, произнес Вадим Крушенков. – Такс, ты как туда взобрался?

– Извините, – кашлянул кто-то за спиной Крушенкова.

Такса кубарем скатилась с дерева и с грозным рыком, совсем неподходящим для такого маленького зверька, бросилась на непрошенных гостей.

– Такс, к ноге! – окликнул собаку Вадим и уставился на старика, мужика преклонного возраста, старуху и женщину средних лет.

– Вадим Васильич! – уважительно обратился старик. – Мы из деревни Закобякино и у нас беда!

Крушенков, было загордившийся при упоминании его отчества, известно, как в русских деревнях тяжело и почетно добиться от людей уважительного отношения, поглядел с опаской. Такса, чувствуя настроение хозяина, показала острые зубки.

– Что за проблема и чем я могу помочь? – думая о возможных вариантах ответа и придя к выводу, что речь идет о технических трудностях жизни деревенских жителей, спросил Вадим.

Тут надо сказать, с отсутствием государства и присутствием хаоса едроссовского капитализма, деревня совсем обнищала, выручают упрямые народные умельцы, не считающиеся с таким капитализмом вообще, они и фонарные столбы починят, и разбитую вдрызг дорогу гравием засыплют, и печку переложат, и колодцы прочистят…

– Так какие же вопросы я должен решить? – перебирая в уме свои умения и заранее определяясь с возможностями, наличием технических инструментов, спросил Крушенков, видя затруднение деревенских.

– Кабан нас одолел, – произнесла старуха глухим, надтреснутым голосом.

– Кабан? – чувствуя себя глупым, переспросил Вадим.

– Скачет гад по всей деревне, – с обидой в голосе, высказался мужик преклонного возраста.

– Крушит, – подтвердил старик.

– Надысь, сарай провалил, – заревела старуха.

– Безобразит, страсть как! – возвела глаза к небу, женщина средних лет.

– А причем тут я? – усмиряя рычащую таксу, возмутился Крушенков.

– Так вас, Вадим Васильич, видели с ружьем! – с горячностью воскликнула старуха и откашлялась, прочищая горло. – Стало быть, вы – охотник!

– Кроме вас охотников в округе нету! – подхватил старик.

Крушенков отступил, изумленно глядя на своих просителей.

– Я – пацифист! – выкрикнул он, и такса подтвердила заявление хозяина заливистым лаем.

– Тем более, – перекрикивая лай таксы, с воодушевлением сказал старик, – пофигист – это по-русски, это по-нашему!

– Убей кабана, а мы тебе три тысячи рублей заплатим! – проорала старуха.

– Да поймите же, оружие я беру для самообороны от зверья, ведь тут и волков встретить можно, а так никого не убиваю!

– Пять тысяч! – настаивала старуха.

– Не могу я убить кабана! – взвизгнул Крушенков, глядя на деревенских с ужасом. – Я обыкновенный городской житель, программист крупной кампании и здесь, у меня всего лишь дача!

– Ружье-то стреляет? – спросил тогда с подозрением, мужик преклонного возраста.

– Обижаете, заряжено патронами на медведя! – воскликнул Крушенков.

– Семь тысяч! – наступая на таксу, спрятавшуюся за ногу хозяина, гаркнула старуха.

– Но, – замялся Крушенков, впечатленный денежным вознаграждением, лишь чуток уступающим его зарплате программиста крупной кампании.

Тут надо пояснить, в капиталистической Едроссии работодателями принято обманывать работников и недоплачивать обещанных при найме денег, в ход идет все: испытательный срок с отсутствием всякой оплаты труда; лишение премий за опоздание на минуту; урезание зарплат из-за «экономического кризиса» в стране и так далее, вариантов много…

– Десять тысяч! – отчаялась старуха и вцепилась в Крушенкова мертвой хваткой. – Больше у нас нет, хоть зарежь! Со всех дворов едва-едва наскребем!

– У вас и собака есть охотничья! – указала на трусливую таксу, женщина средних лет.

Деревенские окружили Вадима.

Не выдержав натиска, Крушенков согласился.

Вечером он засел в деревне Закобякино, за поленницей той самой старухи, которой кабан разломал сарай.

Тихо опускалось солнце за покосившиеся столетние избы, и горестно подвывала такса, прижимаясь к Крушенкову.

Вадим крепче сжал в руках ружье.

– Не боись, Такс, – оглядывая опустевшую деревню, замершую перед нашествием кабана, произнес Вадим и напрягся, в сгущающихся сумерках послышалось яростное хрюканье.

Дальше, события развивались очень быстро. Крушенков выстрелил, но только потому, что кабан, затормозив посреди деревни, внезапно ринулся прямо на поленницу, за которой прятался он сам, и выла такса. Выстрел сразил кабана на месте и, повалившись на бок, он сразу перестал двигаться.

Деревенские жители, наблюдавшие за исходом битвы в окна изб, выскочили на улицу и сплясали победный танец над поверженным врагом.

Кабана на всякий случай закопали в придорожной канаве, кто его знает, вдруг он бешенный был?..

А Крушенков получив обещанное денежное вознаграждение за избавление деревни от звериного терроризма возгордился, он сравнил себя с персонажем знаменитого «Ведьмака» Анджея Сапковского, ведь его, Вадима, призвали, будто ведьмака на бой с нечистью!

– Понимаешь, Такс, – обратился к собаке, трусившей рядом, охотник, – мы с тобой – герои!

И такса, чувствуя настроение хозяина, радостно подтявкнула.

Взошла Луна, путь к дачному поселку, где с весны вплоть до осенних заморозков, в обыкновении, жил Крушенков, сделался веселее.

– Каков снег, а? – восхитился Павел Васильевич Авдеенко, протягивая раскрытую ладонь навстречу пушистым снежинкам.

– Голубой! – глядя на медленно кружащийся снег, пролетающий мимо тусклого уличного фонаря, добавила Зинаида Васильевна Авдеенко.

– Ах, сестра, – вздохнул Павел Васильевич, с грустью оглядывая пустынный двор, – одни мы с тобой остались, дети наши разлетелись по городам и весям, родные половинки, моя жена и твой муж ушли на тот свет, и что же, будем встречать Новый год по-сиротски?

– Вместе, – оптимистично заявила Зинаида Васильевна.

– Но вдвоем! – возразил Павел Васильевич.

– Вдвоем и вместе! – продолжала настаивать Зинаида Васильевна. – А какой у нас с тобой будет праздничный стол! Я сготовила и «оливье», и крабовый салатик, и «сельдь под шубой», и курицу запекла в духовке!

– Право слово, как вкусно вы рассказываете! – послышался насмешливый голос откуда-то снизу.

Брат и сестра взглянули и узрели почти у самых ног своих пьяного мужика взиравшего на них с иронией. У него даже получалось глядеть свысока, хотя и валялся он на мерзлой земле.