Александра Треффер - Aeternum bellum (бесконечная война). Инквиетум. Артефакт. Апокалипсис

– Убьёшь и меня? – прошептала она, когда мальчик наклонился, чтобы помочь.

– Нет, мамочка, я тебя вылечу, – нежно сказал Вольф, врачуя её ушибы, порезы и переломы.

– Он умер? – всё так же шёпотом спросила Гертруд.

– Да. И никогда больше тебя не обидит.

По щекам женщины заструились слёзы. Вытирая их ладошкой, сын продолжил лечить раны, не замечая, как тускнеют глаза Гертруд.

Помощь пришла слишком поздно, и через несколько минут перед окаменевшим от горя подростком лежал труп единственного человека, которого он любил. С последним в жизни рыданием осиротевший ребёнок кинулся на тело матери.

Когда Вольф поднялся, лицо его было спокойно и жестко. Всю ночь он поддерживал во дворе огонь погребального костра, а наутро о Майделях и их жилище, по воле юного мага, не помнил уже никто».

Конрад еле отошёл от потрясения. Он знал, что в семье Вольфа отсутствовала гармония, но чтобы настолько…

– Зря вы мне это рассказали, Рудольф, – грустно сказал он. – Помня, что в Морсатре когда-то жил страдающий ребёнок, в решающий момент я могу нанести ему недостаточно сильный удар.

– Но ведь тебя, в отличие от него, не ожесточили наказания отца, сынок, – возразил Лёвенштайн. – Ты не стал бесчеловечным из-за того, что тебя избивали в детстве.

– Я лишь приобрёл нечувствительность к физической боли.

Виттельсбах невесело улыбнулся.

– Мой отец имел своё представление о воспитании, но никогда не был бессмысленно жесток. И не убивал жену на глазах собственных детей. А то, что творил Отто Майдель, непростительно…

– Что бы ни делал Отто, путеводным лучиком для Морсатра могла бы стать память об ушедшей. Но он предпочёл забыть её, и даже воспоминания свои запрятал так глубоко в подсознании, что Игорь едва смог их извлечь. Никакими муками в прошлом нельзя оправдать зверства в настоящем. Разве я не прав?

– Наверное, правы, – рассеянно отозвался Конрад.

Он думал о том, как неожиданно Вольф изменился однажды, превратившись из зажатого, постоянно ёжившегося и вздрагивающего мальчишки в красиво подающего себя политика. Теперь Виттельсбах знал причину этой метаморфозы. Если бы в то время друг доверился ему, поделился переживаниями, позволил утешить себя, возможно, мир не страдал бы сейчас. Как и в том случае, если бы сам Конрад оказался чуть проницательнее и задумался об этой перемене.

Маг вспомнил слова Рихарда, сожалевшего, что сын не встал во главе «Серви ноктис». Наконец, он понял его. Тот хотел сказать, что, подчиняясь сильнейшему, Вольф не мог бы столь явно и безнаказанно демонстрировать свою дьявольскую сущность. Но раз всё сложилось так, а не иначе, Виттельсбаху придётся побороть в себе жалость к этому несчастному, искалеченному человеку – бывшему другу во имя многих.

– Скажите, Рудольф, – спросил колдун, – именно этим Вольф в двенадцать лет отличился перед «Серви ноктис»?

– Конечно. Несмотря на то, что Отто был алкоголиком и, по сути, злодеем, семья его считалась светлой. Убив филия, Вольф оказал услугу ночи, а тёмные получили ещё одного адепта. Но это не всё. Ты прекрасно знаешь, что Майдель стратег. Позже он помог русскому дуксу в локальной войне с несколькими опасными для того группировками. Огромное семейство Фёдоровых, связанное родством с графом Храповицким, построившим замок-артефакт в Муромцеве 30 30 Замок в Муромцеве . В Судогодском районе Владимирской области, в селе Муромцеве стоят развалины замка, построенного когда-то графом Храповицким в стиле поздней французской и английской готики. , пострадало больше других. Жена и двое сыновей Владимира погибли, а сам он – один из немногих выживших.

– Ох!

Виттельсбаху стало понятно, почему маг с таким подозрением отнёсся к нему – пособнику Морсатра при первом знакомстве.

– Слишком много печальных открытий для одного дня, – вздохнул чародей.

И подумал, что было бы неплохо использовать полученную информацию против Майделя, не заметив, что мысленно противопоставил себя стихии тьмы.

Пока мучимый ужасными воспоминаниями опекун метался в кресле у камина, его воспитанник развлекался у Эммы Шнайдер. Волшебницы – девочка и её тётя жили в одном из районов Майнца – Бретценхайме в небольшом доме, надёжно скрытом от глаз людей заклинаниями чудаковатой, но рациональной тётушки Урсулы – старой девы, опекающей племянницу после гибели своего брата Стефана и его жены.

Для любопытных глаз строение выглядело обычным пустырём, что приводило к разным, иногда забавным, казусам. Сначала администрацией района долго разыскивались владельцы пустоши, которую хотели выкупить, чтобы построить там гостиницу. Потом, когда хозяев не нашли, была сделана попытка проверить проплешину на соответствие планам, ибо мэр Бретценхайма всё ещё лелеял надежду на заселение необитаемого места парой сотен приносящих доход приезжих.

Но каждый раз, когда исследователи пытались пройти вглубь простирающегося на триста метров пространства, они натыкались на твёрдую преграду, на ощупь похожую на дверь, окно или стену. Наиболее суеверные вскоре зареклись даже появляться на «пр о клятой» земле, и, в конце концов, законопослушные и мистически настроенные горожане оставили измученное жилище в покое.

Виттельсбах не узнал бы этот дом. В ту страшную ночь, когда он спас Эмму ценой жизни брата, девочку доставили сюда другие. Но Теодорих хорошо знал, как выглядит приветливое строение. Со Шнайдерами он познакомился у родственников по матери – Арнольда и Ольги Рогге, которых, не встречая возражений со стороны опекуна, время от времени навещал. У дяди с тётей росли двое детей – Хельмут и Ирма. Мальчики были ровесниками, а Ирма моложе обоих на шесть лет. И сейчас все четверо отмечали день рождения Эммы.

Несомненно, стоит потратить несколько слов, чтобы описать, как выглядит девочка, вырванная Конрадом из лап смерти. Губы бантиком и вздёрнутый нос придают её лицу детски-наивное выражение, одевается темноволосая и сероглазая Эмма в какие-то жуткие, на взгляд Теодориха, лохмотья, а волосы закручивает в дреды. Но за этим пёстрым фасадом скрываются мощнейший интеллект, острый ум, наблюдательность и огромная сила волшебницы. Эмма пользуется всеми видами изобретений человеческого разума, она самостоятельно освоила компьютер и без проблем выходит в мировую паутину, а в голове держит столько информации о магах и людях, что любой учёный позавидовал бы её эрудиции.

Черноволосый, долговязый и худой Хельмут, в отличие от подруги, едва одолевает азы магического образования. Если в его голубых глазах его порой и светится мысль, то недолго. Обычное наивное их выражение придаёт лицу мальчика с несколько размытыми чертами глуповатый вид.