Роман Булгар - Офицеры. Книга третья. За гранью

– Смотри, не заигрывайся… – предупредил Пестиков.

Не выдержав внутреннего томления, он шагнул к девушке и опустил руки на ее плечики, с кажущейся непринужденностью освобождая их от легко тянущейся материи…

Вытянув из пачки сигаретку, Славка закурила. По ее губкам то и дело пробегала снисходительная улыбочка. Блаженствующий после случившейся близости мужчина не знал и не догадывался, что его давно переиграли, что в их тандеме не он ведет первую роль, хотя и пыжится, корчит из себя заоблачное начальство.

– Деньжат мне подкинь, – Павлова, провокационно оттопырив свой восхитительный зад, медленно натягивала узенькие полоски материи, традиционно именуемые трусиками.

Словно сомнамбула, не отводя расширенных глаз от дразнящих и покачивающихся тугих ягодиц, Борис нащупал рукой бумажник, выудил из него несколько сложенных вдвое бумажек.

– Я пошла? – Славка набросила на себя плащ, накинула платок, провела по личику ладошкой, ссутулилась и снова превратилась в уставшую от жизни женщину неопределенного возраста.

– Иди…

Робко скрипнувшая подъездная дверь приоткрылась ровно на столько, чтоб в образовавшуюся щель тенью просочилась молодая женщина в синем простеньком плащике, в голубеньком полинялом на солнце ситцевом платочке.

Стоптанные, не по сезону светло-серые парусиновые туфельки устало зашагали по дорожке. В такт мелким шажкам покачивалась сумочка из потертого местами дерматина. Ее придерживали тонкие матерчатые перчатки, стыдливо хранящие аккуратные штопки.

Через пять минут старенький «Трабант» отправился в обратный путь. Рутинная встреча для очередной галочки в отчете…

В начале апреля согласно утвержденному плану в артполк прибыла комиссия, и грянула проверка.

Все, как обычно. Один раз Рэм Валишев подобное проходил.

Строевой смотр полка. Со столь важного мероприятия брала старт любая проверка, даже самая незначительная, не говоря уже про итоговую. Сдача зачетов по отдельным дисциплинам.

Завершал все выезд на полигон для проведения тактических учений с боевой стрельбой, по результатам которых выставлялась окончательная оценка.

И еще, в который раз, Рэм убедился, что в их работе мелочей не существует. Опытный, уверенный в себе старший офицер батареи Стасев прокололся на сущем пустяке, на совершенной безделице.

И все прошло бы хорошо, если бы, если бы резко и внезапно не поменялась погода. Весь март на удивление стоял теплый. Когда они готовили технику к смотру, все металлические детали затворов орудий хорошенько смазали.

И надо ж было случиться такому, чтобы в тот вечер, когда они прибыли на полигон, задул ледяной ветер, добравшийся до них из далекой Арктики, лизнул морозным языком. А ночью пошел самый настоящий снег. После двадцати-то градусов и выше тепла.

Куда с утра смотрел всезнающий СОБ Стасев? Или его подвела излишняя самоуверенность? Рэм не знал. Но на затворы орудий при подготовке к стрельбе никто внимания не обратил. А зря…

Команда «Огонь!» пошла, а выстрела все нет и нет. С огневой позиции докладывают о том, что у них произошла осечка. Следом снова осечка и опять осечка. Начали разбираться. Нашли…

Обильно наложенная смазка затвердела. И боевая пружина во время спуска с трудом разжималась не в силах протолкнуть боек ударника сквозь загустевшую массу, превратившуюся в настоящий тормоз, переставшую способствовать скольжению.

Стальное жало ударника слегка касалось капсюля-детонатора и оставляло на нем легкую вмятину, не производя его подрыва. Не тот случай, когда кашу маслом не испортить. Испортили…

Пока еще догадались, в чем дело, поезд уже ушел. Несколько невыполненных огневых задач, и общая оценка батарее за учения, вырисовалась, соответственно, «неуд». В целом-то их дивизион на тройку, конечно, вытянулся за счет первой и третьей.

Комбат Матюхин досадливо передернул плечами. По крупному счету, ему оказалось все равно. Он, как и старший офицер батареи Стасев, как и командир огневого взвода Шаваран, через парочку месяцев заменялся. В конечном итоге, наплевать хотелось Толику, на пару с Васькой загубившему все дело.

А Рэм из случившегося казуса извлек хороший урок. Если в умной книжке что-то уж написано, то надо обязательно исполнять.

Контрольный осмотр орудия перед стрельбой включал в себя и проверку работы частей механизмов затвора. Следовало произвести контрольный спуск. Если послышится звонкий, уходящий вверх звук щелчка бойка ударника, значит, все в порядке.

Недаром у них говорят, что век живи, век учись. И желательно бы учебу проходить на чужих ошибках, а не на своих промахах.

Проверка полка закончилась, и опять начался так называемый «рабочий» период. Все снова пошло, как по хорошо накатанной колее, один раз им, Рэмом, уже пройденной.

День шел за днем, пока одно неожиданное и ошеломительное известие снова не перевернуло всю его жизнь, не поставило все с ног на голову…

…Телеграмма.

Рэм оторопело смотрел на полоску желтовато-сероватой бумаги и не мог, и не хотел поверить тому, что все происходит не с кем-то другим, а именно с ним. Пару минут назад батарейный почтальон принес и передал листок Рэму.

«Поздравляем рождением дочки…».

Не держи парень бумажный бланк в собственных руках, то он подумал бы, что все это банальный розыгрыш. Решили над ним подшутить. И посмеялись паяцы крайне неудачно…

Официальный документ. Обратный адрес: город Октябрьский. Телеграмма заверена. Значит, вовсе это не шутка и не дьявольски коварный способ заманить его в родные края. Выходит, что все правда? В голове перемешалось, и мир рушился на его глазах…

За тысячи километров отвергнутая им женщина ждала от него ребенка, а он преспокойно жил с ее подругой. Дина ему писала, а он, не читая, отправил ее послание назад. И кто он после всего? Как ему смотреть в глаза людям, в прекрасные глаза Той, которую любил и бросил, предал? Нет ему прощения, нет…

Вряд ли, Рэм смог бы сказать, откуда про телеграмму узнал Сашка. Хотя, в полку любые новости разносятся быстро. Верный товарищ и друг понял, что есть на свете человек, который в данную минуту нуждается больше других в его поддержке. Бросив все свои дела, он помчался на помощь.

– У-у-у… – Рэм сидел на стуле и монотонно покачивался всем туловищем вперед-назад.

Бессмысленный пустой взгляд ничего не видящего перед собой человека. Пустые остекленевшие глаза. Побелевшие от напряжения пальцы с силой вцепились в край письменного стола.

– Рэм, – Сашка тихонько дотронулся до его плеча.

– У-у-у… – неслось в ответ.

– Рэм! – Григорьев тряхнул его с большей силой.