Роман Булгар - Офицеры. Книга третья. За гранью

– А?.. Ты… чего? – мутные, страшные, ничего не понимающие и не замечающие глаза Рэма уперлись в Сашку. – Тебе что еще от меня надо? Уйди, пожалуйста! Уйди! У-у-у…

Несмотря на то, что Григорьеву ясно давали понять, что его присутствие в данном месте и в данный момент нежелательно, Сашка никуда не ушел, а своим большим пальцем резко приподнял подбородок друга, направив его взгляд на себя.

– Рэм!

– Кто я теперь после всего этого?..

Кажется, Рэм не слышал того, что к нему обращаются.

– Кто я? Последний подлец! Бросил все и уехал от женщины, которая готовилась стать матерью. Но я же не знал. Я ничего не знал, – выдавил он из себя в слабой попытке оправдать самого себя. – И что мне теперь делать с Маринкой? Как мне ей все сказать? С какими глазами я должен на нее смотреть? Что мне делать дальше? Лучше всего, наверное, если никуда не ехать. Теперь, после того, что случилось, после того, как я с Маринкой, ехать просто ни к чему. Что я говорю, что? Саша, я запутался, запутался…

– Рэм, может, ты сомневаешься в том, что это твой ребенок?

– Мой? Мой ли это ребенок? – на лице Рэма появилось вполне осмысленное выражение. – Может ли ребенок быть моим? Сегодня у нас двадцать шестое апреля. Девять месяцев назад. Конец июля. Отпуск после выпуска…

На память он никогда не жаловался. Ему быстро вспомнилась беззаботная неделя, проведенная вдвоем с Диной. Время, когда они ни на одну минуту не разлучались друг с другом.

– По срокам вполне возможно. И не станет она шутить такими вещами и никогда не пойдет на подлый обман. Не в ее характере…

– Ну, черт, – Сашка непонимающе моргнул, – в чем дело? Бери бумагу и бегом пиши рапорт на отпуск.

Больные глаза человека, потерявшего точку опоры, уставились на друга, предлагающего, на его взгляд, очевидное решение.

– Стой, Саша. Я и сам не знаю, как мне поступить. Не все так просто, как тебе кажется. Мы с ней все отношения порвали. Раз и навсегда. Зачем, следовательно, я поеду? Чтобы дома сделать перед всеми вид, что между нами ничего не произошло? Но оно, к сожалению, уже случилось, и назад ничего не вернуть. Я не знаю, я больше ничего не знаю… – с глубоким душевным надрывом то ли произнес он, то ли простонал.

– Слушай меня, Рэм. У тебя еще есть час, от силы два, чтобы принять решение. Если до праздников визу не откроешь, то отсюда скоро не уедешь. Думай, я через час к тебе снова зайду…

Друг ушел, а Рэм, потрясенный до глубины души свалившимся на него известием, остался один и напряженно, до боли в голове, думал. Вопросов стояло много. Ответов на них пока не находилось.

Нет, сразу все ему не решить. Надо бы сначала ему определить для себя главное. Ехать ему домой или не ехать…

А что делать потом, в том или ином случае, по порядку – вопрос другой. Его он решит во вторую очередь.

Если не ехать, то он неминуемо сожжет за собой все мосты, порвет все свои связи с прошлым. От него, как от чумного, как от проказы, отвернутся все родственники и знакомые.

Никто ему не простит, несмотря на то, что именно и конкретно у них с Диной между собой ни происходило бы, того, что он даже не приехал посмотреть на свою дочку.

И тут он спросил себя, хочется ли ему самому взглянуть на нее, на свою дочь. Отчего при одной мысли о девочке начинал гулко постукивать его внутренний моторчик? Но дома ему волей-неволей придется общаться с Диной, снова смотреть ей в глаза.

И что он увидит в них? Злость, разочарование. А может, и презрение? Он ничего про нее не знает. Прошло столько времени. Вспомнив, как без оглядки отослал ее письмо, он заскрежетал от отчаяния зубами, жестоко проклиная себя за собственное ослиное упрямство и непомерную снобистскую глупость.

Скорее всего, в послании она написала ему про себя. Прочти он письмо, и не было бы сейчас мучительно больно за совершенные после поступки. И речи не могло идти об отношениях с Маринкой. И все стало бы намного проще. А теперь… Не сдержавшись, Рэм застонал от боли, засевшей глубоко внутри и рвущейся наружу.

Вернувшись через час, Сашка увидел застывшее и посеревшее лицо друга, с выступившими скулами, и встретился с его тяжелым сумрачным взглядом. Перед Рэмом на столе лежал лист бумаги с написанным рапортом.

– И что ты решил? – спросил Сашка, хотя отчетливо наблюдал перед собой ответ. – Написал?

– Поеду, посмотрю, поздравлю и уеду. Скажу дома всем, что у меня отпуск всего на десять суток.

– Как? Как ты сказал? – Сашка не врубился и с удивлением посмотрел на него. – Как уедешь? Куда?

– Мы с ней разошлись. Навсегда, – медленно, чеканя каждое слово, произнес Рэм. – Для всех будет лучше, если я не задержусь.

Григорьев укоризненно покачал головой:

– И куда ты поедешь?

– Куда? – по губам Рэма расплывалась горькая усмешка. – Хоть куда. У нас в стране мест, что ли, мало, где еще можно прилично отдохнуть?.. По Волге можно запросто прокатиться туда и обратно.

– Ну, ты и дурак! – Сашка покачал головой. – Ну и упрям же ты, братец, однако. Тебя за то судьба и наказывает. Ладно, чего сидишь. Беги и подписывай свою бумажку, пока поезд не ушел.

Кочевавший от одной инстанции к другой, рапорт, в конце концов, начальники подписали. Дал свое разрешение и командир полка. Дело оставалось за загранпаспортом.

– А твоего паспорта у нас нет, – огорошили его в отделе кадров. – Он в дивизии. Они еще осенью паспорта всех лейтенантов собрали, – майор с сочувствием посмотрел на Рэма.

И у того вспышкой промелькнула мысль: «Приехали…».

Со всех ног Рэм кинулся за помощью к Двуреченскому, начштаба полка. Коротко, в двух словах, объяснил ему суть дела.

– Спокойно, Валишев, не кипятись, сейчас мы разберемся, – подполковник, доброжелательно улыбаясь, решительно взялся за трубку телефона. – «Иволга», соедини-ка меня с «Каленым»… «Каленый», дай мне начальника штаба… Виктор Федорович…

Стоя рядом, Рэм слушал, напрягаясь от волнения.

– Валишев, – начштаба положил трубку в свое гнездо, – все в порядке. Завтра с утра подъедешь в дивизию к девяти и заберешь. Команда у них, кому следует, дана. А ты волновался…

Рэм вздохнул. Был ли то вздох облегчения или то, может быть, было что-то другое? Но колесо закрутилось, не остановить. Теперь ему хода назад не оставалось. Да, на сегодня он сделал, вроде, все. Или еще нет? Не все! Как же он совсем про подарки забыл? Надо ему вещички для дочки-лапушки купить. И лучше, если покупками займется женщина. Сам он лично ничего не смыслит. Можно попросить подобрать подарки жену Грибкова, Ирину…

– …ты понимаешь, тут такое дело…

– Я все куплю, – Ира с готовностью восприняла его не совсем обычную просьбу. – Скажи, на сколько денег могу я рассчитывать?

В ответ молодой отец небрежно махнул беззаботной рукой: