Симон Либертин - Prototype466. Роман о современном искусстве, антироман

Джей уже успел заметить, что повторяющиеся синхронизированные движения его бренного тела по квартире – наглядное представление тайной логики капиталистического производства, конвейерных машин, логики эксплуатации, остающейся скрытой от нас. В данном случае она проявляет себя c наглядностью отлаженных движений танцовщиц варьете. И этот рисунок просматривается повсеместно – в массовых спортивных зрелищах, празднествах, парадах.

– Свет, включись, – ничего, разумеется, не произошло.

Через онлайн-сервис я недавно заказал услугу по автоматизацию квартиры, имея в виду, что для начала мне хотелось бы установить хотя бы качественный домашний кондиционер. На следующий день рано утром ко мне заявились пятнадцатилетние мальчики, представившись CEO и CTO «Умные дома INC» и установили мне голосовую систему управления домом на основе протокола интернета вещей. Управлять следовало голосом на естественном языке.

Как только они ушли, я впервые решил поэкспериментировать с ней.

– Свет!

– Можешь для начала попросить по-человечески?

Из участка позвонила женщина-офицер и с легкими ястребиными обертонами в голосе задала мне вопрос «Вам знакома сотрудница кафедры эстетики Хоуп Рейнлофф?». Первое, что я вспомнил – Хоуп входила в Сопротивление. Я кратко ответил на остальные дежурные вопросы о Хоуп – она была художницей и моей старой приятельницей – и вскоре забыл об этой истории, и через двадцать дней ее похищение было раскрыто. Офицер Дэвид Коулман в репортажах CNBC и NY Times дал «Пояснение, практически полностью объяснившее таинственные события». Но одна, кажется, интимная деталь осталась для меня нераскрытой, я постарался и забыл о ней на время, но бесполезно – вскоре она обрела упрямую силу незабываемой.

На следующий день я продрал глаза лишь к полудню. Сливки слишком сильно разбрызгивались в специально предназначенном для них стакане, и поэтому плохо вспенивались. Вспомнил об оставшихся со вчера сигаретах и покурил печальной красоты ради.

Не успел я включить мак и кликнуть по найденной в поисковике ссылке «Таинственным образом скончался культовый режиссер Джулиан Вендерс» читать подробней.», как на экране запрыгала голубая иконка скайпа. Я неожиданно увидел сообщения, оставленные Джулианом.

Не сразу понимая, что только что произошло, я сперва пробежался по ним глазами. Только потом взглянул на дату – получены они были 23:34:22 1 июня 2014 – доставлены адресату (то есть мне) они были посмертно.

Через пару последовавших за этим кликов я обнаружил посмертно полученное сообщение от режиссера, из которого узнал, что тот в своей работе использовал скрытую в доме от посторонних глаз картотеку.

Из—за легкой врожденной интровертности Джей часто воспринимал каждое новое сообщение от незнакомых адресатов с легким испугом, сопровождавшемся миллисекундным апноэ.

– Джейсон, совершенно забыл тебе сказать: у меня есть картотека. В ящик B7 я убрал одну свежую вещь. Для тебя – очень интересную. Ты просто обязан ее изучить.

Не стоит и говорить, что я находился в потрясенном состоянии и не в слегка шоковом, а в помутнившем мой рассудок. Разобравшись, я решил немного похмелиться чем уж придется, еще раз умыться (!) горячей, затем ледяной, затем снова горячей водой, не принимать резких решений и сделать так, чтобы они сами растворились в закоулках памяти.

Но что, если подумать об этом иначе?, спрашивал я себя. Истина каждого самоубийства в том, что близким людям, если они есть, итак больно, без всяких завещаний и тщательно прорисованных мотивов. Поступок здесь первичен, а мотивация, по меньшей мере, не обладает той же ценностью. И никто не сможет сказать наверняка: наступила ли смерть спонтанно, была ли она тщательно выверенным и на редкость изящным самоубийством, или это было очередным перфомансом тех-кого-надоело-называть? Daily Telegraph будет держать вас в курсе расследования.

Art Bulletin писал, что Джулиан всегда был связан с вездесущим Куратором как минимум финансовыми отношениями через «Единственный фонд Рескина», но последнее время все ближе примыкал к «Сопротивлению» и нелестно отзывался о вкладе арт-группы «Война» в мировое искусство. Один из онлайн-журналов даже задался непростым вопросом – был ли этот случай подлинно несчастным или в нем можно обнаружить следы, указывающие на нечто вроде дефенестрации – средневековой казни, при которой жертву выбрасывают из окна. Тогда как для журнала WAR (World Art Review) вопрос лишь в том, есть ли в этой смерти черты или хотя бы нотки поэтической гибели, – различным медиа важно понять, насколько эта история trendy.

Позже в разговоре, я перекинулся на эту тему парой слов с Беном:

– Может быть, дефенестрация, скидывание с лестницы – это у вас такой иезуитский способ слива?

Мне вторил Ульрихт, подтрунивавший над Беном:

– На дворе 2014 год, Бен, что у вас за средневековые методы?

– Смешно. – уничижительная ухмылка, – Смешно, но сомневаюсь, что это тянет на дефенестрацию – ведь так называется казнь через выбрасывание из окна, а у нас – лестница. Как на латыни будет «лестница»?

Нельзя было сказать, что Джулиан ушел из жизни бесследно – он оставил после себя в культурном пространстве: 9 фильмов, вышедших в прокат, 4 из которых были признаны шедеврами, один незаконченный проект фильма, таинственную картотеку, которую он называл Zettelkasten 4 4 Прим.: Если вы, как и я не знаете немецкого, то вот вам перевод – «Архивные коробки». – о ней речь пойдет далее, дом в Ноттингхилле, и самое главное – свою волшебную дочь Николь.

На следующий же день я пересказал ситуацию и показал эти сообщения Николь, и не то, чтобы она удивилась – она не понаслышке знала, насколько Джулиан дорожил своей картотекой, ведь картотека, в каком-то смысле, все эти долгие годы выступала его собеседником. Вынимая давние карточки, он сталкивался с посланиями из прошлого, выдержками из собственных черновиков, забытыми идеями и заданными в будущее вопросами.

Николь показала мне снимки, сделаннные на семейном праздновании Рождества. На них были лишь трое – миссис Вендерс, Николь и Джулиан – камерная семейная идиллия, за которую хочется ухватиться. Фотографии были интересны тем, что на некоторых из них Николь впервые запечатлела большой архив-картотеку отца, стоящую в каркасе из покрашенного в матовый черный металла. Картотека находилась в подвале и представляла собой длинный ряд старых, черных картотечных шкафов. Судя по прямоугольным дырам, некоторых полок на момент снимка не было на месте.

Джулиан был как никто из современных режиссеров скурпулезен в своем творчестве. Его картотека была настощей машиной творчества, и с годами, когда карточек было уже слишком много, она стала его надежным собеседником. Картотека с немецким названием Zettelkasten, которую он вел почти 20 лет, по словам Николь незаметно для него самого стала чем-то вроде несимметричного подобия Джулиана – о симметрии говорить не приходилось, она была огромной и уже начала преодолевать изначально заданные физические границы его кабинета.