Сергей Аданин - Наэтэ. Роман на грани реальности

Она только раз сказала:

– Анрэи, – вся прильнув к нему.

Затем она развела полы его халата, занесла колено… Спросила:

– Удержишь меня? – почти, как на экзамене.

И – не дождавшись ответа – повисла на нём, обхватив руками шею, а ногами – поясницу, так что он чуть пошатнулся – из-за её тяжести… Она вскрикнула и начала судорожно дышать:

– Ах! Ах!.. Анрэи! Анрэи!..

Они привалились к стене, и он устоял. Она так крепко его обнимала, а он – держал… И так быстро, показалось ему, он отдаёт ей всё, что стал сдерживаться… Она, похоже, и сама так чувствовала, но как они ни старались «потянуть», а крикнули от прошившего их «разряда» довольно скоро, неожиданно, почти разом… Она так сжала его, и так стала всем телом «дышать» через нос, а потом вскрикивать и стонать, целовать, целовать его.., с трудом выговаривая и тут же «глотая» его имя, которое ему дала:

– «нрэи, «нрэи…

– Наэтэ, Наэтэ…

Она висла на нём, не желая отпускать из своих рук, ног… Он уже не мог стоять, стал оползать… на пол, с нею, потом растянулся на полу, – она оставалась «сидеть» в его средокрестье.., вытянув по нему ноги, отклонившись и оперевшись на руки.., резко вздыхала – то носом, то ртом, постанывала, и:

– Ах! Ах!..

Он закусил губу, понял, что сейчас заревёт белугой – от благодарности какой-то…

– Будь во мне, пожалуйста.., – сказала она, с трудом перебивая своё же дыхание, – не уходи, не бросай меня…

Согнув ноги в коленях, она поставила ступни на сгибы его локтей – вся открылась ему… Пуговицы на его рубахе, которая была на ней, отлетели, видимо…, и он не в силах был оторвать от неё глаз. Руки его были прижаты её ногами к полу, и вот так, «стреноженный», он готов был умереть в ней, под ней – как угодно, – лишь бы не «бросать» её… Наконец, он поднялся, сев, – она не отпускала его… Кое-как они всё же встали, и он присел на табурет, а она осталась у него на коленях, лицом к нему, вся вжавшись в него, продолжая обнимать, и он её обнимал также крепко… Так они сидели ещё долго, не желая верить, что их страсть требует некоторого перерыва, всё-таки…

Так «просто» всё получилось, показалось Анрэи…

– Ты мой, – Наэтэ всё ещё резко и глубоко вздыхала и постанывала. – Ты мой, мой…

У него всё занемело… Он улыбнулся, и попытался встать – с нею вместе, и не смог. Она засмеялась:

– А говорил, выдержишь!

– И выдержу! – упрямился он…

Кое-как они встали, но стояли всё равно, обнявшись…

– Ну, вот – опять в душ, – сказала Наэтэ. Чур, я первая…

– Можно помочь тебе мыться?

Она засмеялась, а потом её глаза дрогнули от слёз опять.

– Сегодня нет.

– Хотя бы под дверью постоять, – он серьёзно не хотел отпускать её.

– Ну, ладно, – милостиво разрешила она.

Она опять плескалась, а он её звал и звал:

– Наэтэ, ты скоро?..

– Нет, не скоро, – дразнила она его.

Потом он вдруг замолк. Она уже вытиралась. Прислушалась, – тишина. Открыла дверь, и хотела – как есть – голая шагнуть и броситься в комнату – где он?! И… занёсши ногу, увидела, что он стоит на коленях, прижавшись лбом к полу.

Она рассмеялась.

– Анрэи, что ты делаешь?

– Молюсь.

– Кому?

– Тебе!

Она рассмеялась ещё больше. И так стояла, смеясь.

– Анрэи, перестань, – ну-ка поднимись! А то я наступлю тебе на голову.

– Наступай!

Она поставила на его затылок и темя свою голую ступню, удерживая ногу на весу.

– Наступила!

И не могла опять сдержать смеха.

– Нет, не наступила, только прикидываешься.

Она:

– Ну пожалуйста, встань!

И, нагнувшись над ним, стала тянуть его вверх, за плечи… Он вдруг легко встал, и увидел её… И обомлел. Опять. И сказал:

– Наэтэ, я люблю тебя.

У неё задрожали губы, она заплакала и бросилась ему на шею…

Он взял её – голую – на руки, принёс в комнату, посадил на диван, – встал перед нею на колени, и – держа свои ладони на её коленях – смотрел, смотрел на неё. Она опять шмыгала носом – от слёз ли, или оттого, что уже замёрзла, и позволяла себя купать – ему, в его же глазах…

Он почувствовал, что ей холодно… И снова обернул её в свой тёплый халат… А она не хотела отпускать его в душ, от себя – так же, как он её…

…В следующий раз она отпустила его в душ с условием, что он вернётся не только чистым, но и со свежими силами, а она нагреет собою «шалаш» – это был теперь диван, правильно застланный, с простынью и подушками. Одеяло она не захотела – сказала, что у них теперь будет «их плед», и больше ничего. Плед, которым он её укрывал, когда привёз. И она забралась под этот плед с головой и кричала из этого «шалаша» – каждую минуту – ему в ванную:

– Считаю до одного! Кто не успел, того в шалаш не пущу! Раз!!!

Он смеялся, его смех рассыпался в плеске воды, и кричал ей в ответ:

– Наэтэ! Я тебя люблю!!

Она снова:

– Считаю до одного! Раз!!

А он:

– Я люблю Наэтэ!! Ура!!!

– …Раз!

– Да здравствует Наэтэ, товарищи!!

– Раз!..

Когда он подбежал и стал отворачивать угол пледа, чтобы забраться туда, она высунула голову и руки, и – улыбаясь игриво и лукаво – вытянула руки повдоль себя сверху пледа, обтянув им всю свою фигуру. Анрэи закусил губу – так эта фигура ему нравилась, и так он хотел к этой фигуре под плед…

– Всё, – смеялась она, – ты уже пять раз не будешь со мной спать!.. Растяпа!

И он – со «свежими силами» – «напал» на неё, и стал целовать, целовать – губы, глаза, грудь, укрытую пледом, а она – прижимать его к себе.

– Ладно, – наконец, сказала она, – будешь должен мне пять раз, – и заулыбалась счастливо и смешливо, а он уже со страстью стал целовать её в губы, подбородок, шею… И она отпахнула край пледа…

Она же его лишила на «пять раз» себя, и он же ей ещё и остался должен… – «пять раз». Женская логика, от которой у Анрэи в теле начинался пароксизм. Желания.

…Поздно вечером на второй или четвёртый, или где-то так, день они вдруг поняли, что им осталось жить минут пять, если они чего-нибудь не съедят, не выпьют воды… Наэтэ долго и тяжело «отдыхивалась», а он лежал глазами на её груди – открытыми, чтобы не только «видеть», но и «чувствовать» её грудь «зеркалом глаз», – так он ей сказал. Ещё он ей говорил: «Мои глаза хотят в твою грудь – смотреть на мир твоего сердца открытым взором»… Она смеялась и вжимала его голову глазами в грудь, чтобы лучше чувствовать «открытые взоры»…

– Ты должен мне пять тысяч миллионов миллиардов раз, – заявила она ему, дыша неровно, – только дай мне попить, я сейчас умру…

Она высвободила его голову с глазами от соблазнов, приподнялась на руках – над ним, – нет, не для того, чтобы опять соблазнить, а просто, чтобы посмотреть на его глаза, как они там? И тут же его руки захватили её спину, и не пускали.