Исмаил Гасанбейли - Несостоявшаяся смерть

Особенно рьяно его прославляли на пышных Национальных посиделках, проводимых раз в пять лет, на которых присутствовали лучшие представители нации, живущие в том числе и за рубежом. Кроме нескольких тысяч делегатов приглашалось множество иностранных гостей. Посиделки начинались бесплатной раздачей портфелей с его изображением на лицевой стороне и полным собранием его сочинений внутри. Портфели были высокого качества, из очень хорошей кожи. Их раздавали всем приглашенным и безо всякой очереди, и раздача обычно сопровождалась давкой, в которую включались и представители иностранных государств, некоторым удавалось получить по нескольку портфелей, но нередко уже в первые дни Посиделок можно было видеть участников с перебинтованными головами, загипсованными конечностями и даже в инвалидных колясках. Заканчивались же Посиделки коллективным фотографированием участников с Главным начальником, не всех, конечно, а лучших из лучших, которые подбирались его ближайшими помощниками. Среди определенного контингента фотографироваться рядом с Самим считалось делом престижным, и предприимчивые помощники усекли, что тут можно неплохо заработать, фотографирование довольно быстро было коммерциализировано. Места в разных рядах стоили по-разному, лучшие из лучших были людьми небедными и особо не скупились, платили по высшему разряду, он обо всем этом был осведомлен, но не препятствовал, ему даже нравилось, что соотечественники таким образом выражают к нему свою любовь. Случались, правда, и казусы, иногда даже трагические. Непосредственно перед фотографированием начиналась борьба за лучшие позиции, доходящая до рукоприкладства. Иностранные гости обожали наблюдать эти моменты, они фотографировали и снимали их на видеокамеры, чтобы показать домочадцам (правда, раздачу портфелей не снимали из соображений политической корректности), многие из них ради этих зрелищ и стремились проникнуть на Национальные посиделки. Однажды во время драки за право встать поближе к нему чуть ли не половина претендентов были искалечены. Ведь в здание, где проводились Посиделки, из соображений демократии полицию не пускали, а спецслужбы не вмешивались в подобные инциденты. Жертвы были серьезными, семеро участников получили ранения, несовместимые с жизнью, тридцать восемь лучших представителей нации стали инвалидами, семьдесят два человека были так изуродованы, что не смогли предстать перед объективом, впоследствии более ста делегатов обратились за психологической помощью. С того времени помощники старались не допускать драк, в том числе и во время раздачи портфелей, но потасовки время от времени случались, и Посиделки были известны еще и инцидентами, которые со временем стали частью и без того богатой культуры нации. Свою роль сыграла и находка фотографа, которому было обидно, что он единственный из организаторов не имеет от фотографирования никакой выгоды, хотя и выполняет основную задачу. Пока фотограф занимался техническими вопросами, устанавливал аппаратуру, налаживал свет, искал лучший ракурс, другие делили деньги, что, естественно, ему не нравилось. Тогда тот придумал свое дело: договаривался с участниками, желающими иметь фотографии, где они рядом с Самим, снимал их в другое время, но в том же помещении, где делалась заключительная фотография, в середину композиции ставил своего приятеля подходящей комплекции, на место которого потом монтировал изображение Самого. Многих участников это вполне устраивало, тем более отличить, где настоящая, а где поддельная фотография, было почти невозможно.

Национальные посиделки в основном и запоминались раздачей портфелей и фотографированием, хотя именно на них он выступал с так называемым посланием к народу. Задолго до этого запускалась широкая рекламная кампания, привлекающая внимание к Посиделкам, как к чуть ли не самому главному событию в жизни страны, к возможному содержанию послания, программному документу, который определит судьбу народа на ближайший год, хотя сам он про себя называл свое послание не иначе как «посылание всех на фиг». В основном его выступления и составляли содержание Национальных посиделок, традиционно начинавшихся с благодарственной речи в его адрес, произносимой Главным академиком Академии научных рассуждений. Затем глава правительства зачитывал поздравление, а председатель парламента – Обращение Самого к участникам Посиделок. После этого к трибуне выходил Сам, выходил не сразу, сначала самый старший по возрасту участник объявлял о его выступлении, только потом, выждав ровно пятнадцать минут, пока утихнут рукоплескания, по часам, которые в обязательном порядке ставили перед ним, он выходил к трибуне, поднимал правую руку, останавливая бурные рукоплескания, успевшие за пятнадцать минут перейти в овацию, начинал свое выступление. Основное время его речи занимало объяснение сути зачитанного Обращения. Это могло продолжаться от нескольких часов до нескольких дней, в процессе объяснения никто из зала не выходил. Здесь для долгих сидений – но не для сна, было предусмотрено все. Он иногда отлучался по естественной нужде, и этого времени участникам хватало, чтобы успеть перекусить, покурить, побывать в искусно вделанных в стены зала местах общего пользования, некоторым удавалось даже вздремнуть и побриться.

Говорил он в основном о демократии, начинал Речь этим словом, и заканчивал им же. Суть всего сказанного можно было свести к мысли, что наша демократия была, есть и будет демократичнее всех демократий. Большая часть населения данный постулат не особо понимала, чужестранцам же очень нравилось, что он так высоко ставит демократию, и многие лидеры государств устоявшейся демократии ставили его в пример другим, менее демократичным руководителям.

К мероприятиям вроде Посиделок он относился своеобразно. Считал, что их должно быть много и на них обязательно должны присутствовать иностранцы, по сути, для них эти мероприятия и проводились. К ним долго и основательно готовились, награждали особыми эпитетами вроде «мировые», «вселенские», «уникальные», трубили о них на весь свет, кроме целого министерства по их подготовке существовал еще штат специалистов, занимавшихся в том числе подбором и приглашением известных людей – политиков, журналистов, писателей, военачальников, деятелей искусства, которых обхаживали как могли. Проводились эти мероприятия пышно, с пафосными выступлениями, обязательным угощением черной икрой и высококачественными алкогольными напитками и раздачей участникам подарков, в первую очередь великолепно оформленного семитомника его сочинений, в котором все страницы перемежались отличной тоненькой бумагой с водяными знаками в виде его изображений. На время проведения подобных торжеств, да и задолго до их начала жизнь страны текла по утвержденному им самим сценарию – перекрывались дороги, все газеты писали об одном и том же, все каналы телевидения демонстрировали события, связанные с торжествами, на это время по его указанию даже о нем самом меньше говорили. Но на следующий же день после мероприятия поступал негласный приказ забыть все. Он это называл «не жить вчерашним днем», вслух говорил, что он, как демократический лидер, не имеет права останавливаться на достигнутом, все, что сделано – прошлое, думать и действовать же нужно во имя будущего, этого от нас требует, и требует настоятельно, судьба нашей демократии. Про себя, в своих внутренних рассуждениях демократию особо не жаловал, иногда, в моменты раздражения, переделывал слово «демократия» в разные неприличные выражения, а по большому счету относился в ней, как относился к религии, – надо так надо.