Светлана Черемухина - Слезы-вода

– Дамочка, если вы боитесь медведей, то напрасно. Мы веселые, добрые, умные, и мы несём мир.

– Ага, что явно следует из ваших тем. Эти оскаленные рожи, эти уроды и эта мерзость тоже несёт мир? – и Зоя в раздражение обвела рукой зал. – Я бы ни за что не впустила это в свой дом. И в свою жизнь. И в жизнь моего сына.

«Упертая дамочка», – пробормотал себе под нос медведь Лавр, продолжая лучезарно улыбаться.

– В ваш дом ни одна из этих мерзостей и не рвётся, – заметил он вежливо. – Если только ваш сын не собирается дать на это своё разрешение.

– Никогда! – вскричала Зоя. Блин, надо успокоиться, она чего-то распалилась. Кажется, только она принимает всерьез этот разговор.

– Это всего лишь игра, фарс, это стёб, – насмешливо пожал плечами продавец, нисколько не обидевшись за свой товар. – Не стоит принимать всё так близко к сердцу.

– Моё сердце – не ваша забота, – процедила Зоя, не в силах остановиться. Кешка лишь тревожно взирал на неё. Он гадал, выгорит или нет получить в подарок то, что он выбрал.

– Разумеется, вы правы, и никто здесь не претендует на ваше сердце, – Лавр замер, подумав, что, не стоит её больше доводить. – Ну, вот ваш сын, к примеру, очень рассчитывает на вашу сердечность, – он хмыкнул.

– Откуда вы знаете?

– Я знаю всех, кто ко мне приходит. А Кешка мой постоянный… посетитель… – мужчина заметил умоляющий взгляд пацана и закашлялся. – Ну, в том смысле, что время от времени заходит сюда, после уроков, разумеется, и не часто, – он увидел, как покраснела женщина и как закатил глаза Кеша. – Ну, а кто побывал у меня больше двух раз, того я называю своим постоянным посетителем. У меня традиция такая, и людям уютнее становится, они лучше себя чувствуют.

– Я полагала, что с возрастом люди становятся мудрее и ошибки юности оставляют далеко позади, но видимо, я попала как раз в такое место, где тусуются те, кто не сумел или не захотел расстаться с детством.

– Может, вы хотели сказать – с глупостью? – Лавр больше не улыбался. Ему было не понятно, почему эта дамочка приятной внешности так отчаянно хочет его оскорбить. Что он ей такого сделал? Он что ли её сына брал с собой на шабаш и научил пить кровь? – Давайте, называйте вещи своими именами, я вижу, вы такая правильная, и в городе не найдётся такого магазина, в котором вы бы встретились с такими вот собственными ошибками юности, не так ли?

– Именно. Вы, как… взрослый человек, должны понимать, что детям здесь не место, и я очень надеюсь, что вы дадите мне слово, что Кеша больше не переступит порог этого… заведения.

– Полагаю, что слово вам должен дать ваш сын. Или вы решили ответственность за его жизнь возложить на меня? Что ж, я готов, но, думаю, надо оговорить ряд условий.

Зоя не знала, оскорбляться ей или стыдиться, она то краснела, то бледнела, а Лавр спокойно наблюдал за ней, ожидая окончания реакции.

– Вы хотите сказать, что за Кешей нет достаточного присмотра и что я плохая мать? – прошептала она, чувствуя, как начинает не хватать воздуха и оттого раздуваются ноздри.

Ну всё, в состоянии тихого бешенства она вообще мало похожа на саму себя и выглядит просто отвратительно, но что поделать, если этот парень задел её за живое.

– Я слишком мало знаю вас, чтобы делать такие выводы, и тем более их озвучивать, – заявил продавец спокойно и Зоя поперхнулась воздухом. Вот уделал её, так уделал. – Но могу уверить вас, что Кешка – один из лучших парней в своем возрасте. Уж поверьте, я, как человек, не вышедший из подросткового возраста и не сумевший, или не пожелавший расстаться со всей этой дурью и глупостями, могу разбираться в подростках, – его глаза жгли её. Или это стыд сжигал её заживо?

Он совершенно справедливо дал понять, что не стоит делать выводы при минимуме достоверной информации. Зойка начала с ярлыков и оказалась в луже. Он же продолжал любезно улыбаться, и казалось, её состояние его забавляло.

– И кстати, к слову сказать, когда я, по странному стечению обстоятельств, посещал факультет радио-физики в нашем универе, да, чего только в жизни не случается, каких странных чудес, один препод, кстати, декан, научил меня относиться к людям с запасом великодушия, авансом, так сказать, пока не удастся узнать их получше. И только тогда следует поступать исходя из той инфы, которую получил. Так что, пока мне ничего о вас не известно, кроме слов Кешки о том, что вы суперская мама, я буду считать вас хорошей матерью, априори, авансом. И кстати, я совершенно не собирался затрагивать эту тему, ведь это не моё дело, не правда ли?

Надо ли говорить, что к концу этой тирады, произнесенной без апломба спокойным чётким голосом, Зоя стояла краснее рака. Она услышала, как за её спиной зацокали языками и зааплодировали какие-то люди. Резко обернувшись, увидела, что несколько странно одетых личностей внимательно слушали, как Лавр, наверняка их кумир, изящно и непринужденно размазывал её как масло на хлеб, мило при этом улыбаясь. И давно они тут стоят?

– Я зайду в другой раз, – проговорила она через силу и пулей вылетела на улицу.

– И вам удачных выходных, – крикнул вслед Лавр и засмеялся, подмигнув ошарашенному Кешке.

Хозяйка кивала, слушая щебетание помощницы, как всегда, немного рассеянно. Все свое внимание она уделила любимой пальме у окна с видом на сад. Огромное окно от пола до потолка, занавешенное белоснежным тюлем, пропускало много света, но пальма ховея почему-то чахла, с каждым днем теряя былую сочность и силу.

Любимая зала на первом этаже напоминала огромную стеклянную шкатулку в форме восьмиугольника с пятью стеклянными стенами. Мадам любила находиться здесь по утрам, когда лучи солнца яркими стрелами пронзали пространство огромной комнаты, выдержанной в светлых тонах, отражаясь в многочисленных вазонах, зеркалах и рамках фотографий, расставленных на консолях, круглых столиках и полке большого камина из белого мрамора.

С чашкой горячего чая в руках она устраивалась на огромном диване, забравшись с ногами, и подолгу смотрела в парк, встречая новый день в легкой задумчивости или прекрасном настроении.

Вздохнув, она прошла мимо любимого цветка, бросив шейный платок на диванную подушку.

– Я распорядилась зажечь камин в вашей комнате, так как, не смотря на потепление, в доме еще довольно сыро и прохладно, – продолжала Ди.

Хозяйка провела пальцем по клавишам белоснежного рояля, направляясь к лестнице. Широкая и блестящая, со сложным рисунком ковки и сверкающими перилами, та приглашала на второй этаж, отведенный под многочисленные комнаты, нарядные и уютные.

– Ужин будет через тридцать минут.