Саша Виндичанская - Карты веером. повести и рассказы

– Таксисты всегда нужны, да… Только надо курсы закончить: как первую помощь оказаывать…

– Не, тагда я не паэду. Первы помашш! Зачем мне Израиль???

•

– А сколько у вас там мьясо стоит? А сколько фрукти? Нет, не паэду. Ессли азирбаджанцы с рынка уйдут – нэ будит в Маскве фрукти. Пустой ринок будит.

Я тожи свинин не ем, только гавиадина… Тут есть каторыи канину кушают… Как можна кушать лошать? Самий чисты животны! Какие пароды? Знаю две пароды: конь и лошать.

•

Ох… Нискора доедим… Нискора… Дайбох, штобы ви успели на самолет… Я пазваниль Мария, сказаль: надо ехать сичас, пока пробак нет… Она гаварит: нет, Барыс, давайти через полчаса…

Лев, давайте вы прихадити в Маскву бизныс делать. Будем фрукти возить из Израиля.

– Так уж возят, наверное.

– Нет, но му будим па-иврэски делать, с умом. Вот скажжите, Лев, пачиму иврэи все захватувают?…

Так сверху гаварят. Вапще нациналисты. Еслы азирбаджянци уедут, будут пустыи ринки, точно!

•

Машина маленькая, тесная. Откроешь окно – дует мокрый снег. Закроешь – такая вонь бензинная, что начинает тошнить.

Мы стоим на переезде. Ждем, пока пройдет электричка. Проходит. Оказывается, надо ждать следующую.

•

– Эти пириезды, вапще… А на Ленинградку не суйси утрам, толька если закон нарушать. Я пазваниль Мария, сказаль: надо ехать сичас, пока пробак нет… Она гаварит: нет, Барыс, давайти через полчаса… Щто, випивши била?

•

Звонит его мобильный. Барыс тут же отвечает, руля одной рукой, обгоняя по сплошной и пр.

– А у нас за разговор по мобильному штрафуют: 1000 шекелей, больше 10000 рублей.

– У нас тожжи штрафуют. Што же – гаварить нильзя???? …У нас законы не саблюдают. Што я – соавсем бальной, как этот – повороты паказивать? – кивает на впереди едущую машину… Я пазваниль Мария, сказаль: надо ехать сичас, пока пробак нет… Она гаварит: нет, Барыс, давайти через полчаса… Пачиму не хатель???

•

– Вот мой сын в азирбаджянском спецназе, жена на пенсии… А я тут комнату снимаю, с кошки и сабаки.

– ?????

– У хазяйки шесть кошек и сабака.

– Не дерутся?

– Нет… А как зделать, штоб подрались?

– Кошкам дают валерьянку, от нее пьянеют.

– Как пиянеют? Што – савсем пияные? Надо будит ету валерианку дастать… Может, сдохнут.

•

– …А вот сколько в Израиле стоит ноутбук?

– Разные бывают.

– Ну самый хароши сколько?… Нет, у нас так жи… Ни паеду в Израиль…

…Ето правитилства очень плахой. Раньши люди не били такие злые, не били такие атмарозки…

•

Наконец, совершенно неожиданно мы выезжаем к аэропорту – ровно в тот час, что заказывали.

Какая же это радость – вылезти из вонючей коробки и нырнуть в освещенное цивилизованное пространство, где пахнет кофе и люди настроены оптимистично: скоро, скоро они убегут от черной мокрой ночи, от запаха бензина и от забот.

•

Звонит Мария: интересуется, как доехали?

– Барыс тебе привет передавал, поминал тебя раз двадцать. Икоты не было?

Мария смеется неестественно громко, ибо действительно выпивши.

Страна наша теплая и дружественная, поэтому, как правило, бомжам тут хорошо.

Бомжи любят ночевать на набережной моря: дышать морским воздухом, очищая усталые легкие от токсинов.

Утром, в ожидании автобуса вижу парочку, сладко храпящую на газоне. Не просто на траве, а на кем-то выкинутом двуспальном пружинном матраце.

Ровно в семь часов утра начинают работать поливальные установки-фонтанчики.

Парочка наша неопытная. судя по всему. Для ночлега выбрали самый мягкий участок газона, самый пышный. А почему же он самый пышный? Потому что находится в центре площади поливки. Все струйки встречаются в этом месте.

Любовники вскакивают, как ошпаренные коты, и, гнусаво ругаясь, спасают пожитки в пакетах, подписанных гордыми именами парижских кутюрье.

Отойдя на безопасное расстояние, садятся на лавочку. Мужчина отряхивается, мотая головой, как воробушек. Шок прошел, и дядя впадает в молчаливое раздражение.

Припухшая подруга вынимает тряпицу и аккуратно промокает «подсушенную алкоголем» физиономию. С той же мягкой заботой брoсает грязное полотенце на плечи в сырой рубахе.

С угрожающим воем по набережной движется темнолицый аскет. Это уборщик-араб, вооруженный трубой. Она-то и воет, штука вроде уличного пылесоса, только наоборот: гонит мелкий мусор.

Араб суров, бесстрастен. Ему показали направление гона окурков и бумажек, и он следует указаниям. Парочка бездомных сидит как раз на магистрали мусорного перегона. Они не чуют беды, поскольку еще сохранили веру в логику поведения.

Уборщик – наоборот, фаталист. Он слушается лишь указания свыше, и не отступит с маршрута ни на асбу 1 1 арабская единица измерения длины . В следующие секунды парочка окутывается облаком пыли, на влажную одежду налипает шелуха, волосы, салфетки и прочая.

Мужчина полностью теряет связь с внешним миром. Наверное, чувствует, что наступил Армаггеддон. Во всяком случае, бурое лицо уборщика поддерживает эту нить мысли…

Женщины же всегда более приземлены и конкретны.

– Аллаха на тебя нету! – сипло кричит тетя, грозит кулаком нападающему и прибавляет, подумав, «длинное непечатное ругательство».

Автоматически звучит в памяти цитата из Булгакова, и я представляю, что бездомные – Мастер и Маргарита, проснувшиеся после бала здесь, на траве. Заботливая нежность женщины, замкнутый трагизм мужчины. Одинокие, обреченные.

Завершающая стадия: два грациозных и застенчивых эфиопа собирают «крупный» мусор. У них пластмассовый бак на колесиках, в который они ловко кидают всякую гадость. Особо крупные предметы сволакивают поближе к дороге – до тех пор, пока не проедет мусоросборка.

Дойдя до матраца, вежливо спрашивают у бомжей: это ваше?

Женщина милостиво отмахивает: забирайте, нам эта рухлядь больше не нужна.

Тихонько подрагивая, они закуривают один бычок на двоих и приходят в себя на скамеечке, любуясь романтическим идеалом: гладью моря, матовой после рассвета.

Жизнь потихоньку налаживается.

Рождение моей старшей дочки Женечки было отмечено «отпуском» цен. Правительство сказалo: гуляйте! Хватит жаловаться на пустоту! Нельзя жаловаться на то, чего нет! Вот вам батончики, сыр пошехонский, постное и коровье масла. Конечно, счастья было много, особенно от батончиков «Рот Фронт». Но скоро выяснилось, что жалобы не исчезают, а по закону сохранения вещества перетекают в иные виды, печально-российские:

«Во кармане ветер дует, ветер дует,

Кошелек гремит-то лишь пустой!» 2 2 русская народная песня

Ну, и, оказалось, что рассчитывать особенно не на кого. Кроме маминых долларов, пересылаемых с оказией, больше доходов не было. Пособие по уходу я брала раз в три месяца, иначе не стоило и ехать. Но были добрые люди, и они мне находили учеников.