Евгения Морозова - Я помню всё…

Вошедшие в кабинет девушки сбились в кучку у дверей класса.

Во главе стола сидел тот самый офицер, который отбирал девушек для своих развлечений.

– Ну, проходите, русские красавицы! Вы у нас в гостях.

Девушки замерли и с ужасом смотрели на фашистов. Лица у немцев были сытые, раскрасневшиеся от самогона. Это потом они будут у них красные и обмороженные под Москвой и Сталинградом, а пока победа была на их стороне. Советские войска несли огромные потери, на слишком высокую планку подняли в Москве доверие к пакту Молотова-Риббентропа…

Офицеры развлекались и отлично проводили время уже два вечера, третий вечер обещал радости еще больше, сегодня девушек больше, чем в прошлые вечера. Только сейчас Милана увидела в углу комнаты несколько матов из спортзала. И на них пятна крови. Ужас охватил ее, она огромным усилием удержалась на ногах.

Что творилось последние два вечера в этом класс, где еще недавно был кабинет математики, трудно вообще представить, а не то, чтобы быть свидетелем кровавых событий. Никто добровольно не сел с фашистами за стол. Тогда один из офицеров схватил первую попавшуюся девушку и притащил ее к столу. Ее пытались угостить самогоном, но девушка сопротивлялась. Тогда один из немцев взял стакан, а два других держали ее руки. Влить ей в рот полстакана самогона не представляло никакого труда.

С девушками более всего разговаривал и шутил, ему самому так казалось, тот самый офицер, который выбирал девушек из толпы людей. Он улыбался девушке, которой только что влили в рот самогон и сказал ей даже ласково:

– Глупая, чего боишься. Тебе будет приятно, ты расслабишься от самогоночки… Ты что, никогда не пила? Ну, пойдем со мной.

Он встал из-за стола и был такой большой и высокий по сравнению с маленькой хрупкой девушкой. Он не стал долго церемониться, толкнул девушку на спортивный мат, расстегнул брюки и навалился всем телом на несчастную пленницу. Она кричала изо всех сил, но руки ее он успел уже перехватить и держал их в одной своей могучей руке. Девушка визжала так сильно, что ему надоело терпеть, и он влепил ей такой удар в голову, что та потеряла сознание. Фашист был на верху блаженства – он тут хозяин… Девушку он сам перетащил в угол, где она лежала как мертвая, не приходя в сознание. Фашист вернулся к столу, налил себе самогона, закусил салом и вареным яйцом.

А в это время остальные фашисты развлекались с девочками, которые были еще школьницами. Они были еще детьми… Ну, какая же мать родила этого парня, ведь он – русский… Или украинец, говорит на русском чисто. Но, правда, русский на Украине тогда знали все так хорошо, как и украинский. Когда очередной фашист схватил за руку ее Ниночку, Милана бросилась на него как тигрица. Он удивленно спросил:

– Ты чего?

– Это моя дочка, она маленькая еще, не трогай ее.

Один из фашистов так расхохотался, как ему стало весело. И он повернулся к уже знакомому Милане офицеру и крикнул:

– Мыкола, гля! Это мать с дочкой. Обе хотят…

Мыкола подошел и выбрал из оставшихся Наденьку, старшую дочку Миланы. История повторилась. Марина защищала детей, бросаясь на Мыколу. Тому стало вообще весело и забавно.

– О! Так вы тут всей семьей! Отлично! Будете моими девушками весь вечер… О… таких красавиц давно не видел…

В это время одна из девочек укусила расслабившегося фашиста за ухо, он дико заорал. Ухо болталось на кожице, видно, недолго осталось фашисту ходить с двумя ушами. Если останется жив, попросит компенсацию в правительстве вермахта за увечье, полученное на полях боя. Мог ли он простить этой русской дурочке нападение на себя… Не долго думая, офицер схватил пистолет и тут же застрелил девочку. Ее оттащили в угол, где одна на другую кидали изувеченных, израненных девушек. Как на свалке, потому что многие были без сознания, а некоторые стонали и плакали.

Мыкола страшно разозлился и прорычал Милане, которая прижала к себе обеих дочек:

– Какую из них отдашь первой?

Милана уже не помнила себя, она бросилась на здоровенного фашиста, собираясь выцарапать ему глаза.

– Ну ладно, тебе полезно посмотреть, как я буду веселить твоих дочек, – и схватил Ниночку.

Тот фашист, которому откусили ухо, обливаясь кровью, выбежал вон. Надо было найти доктора… Двое других фашистов держали за руки Милану, а Мыкола в это время резвился, превращая ее маленькую дочку в бесформенную кучу костей и мяса. Он дважды нанес ей удар кулаком по голове, и Ниночка потеряла сознание. Милана кричала как раненый зверь:

– Убейте меня, не трогайте детей!

Мыкола обернулся к Милане и ответил:

– Подожди, убьем, время еще не пришло. Сейчас вторую дочку попробуем. А первая-то дочка – ягодка…

И он заржал…

Милана не могла выдержать больше, она потеряла сознание тогда, когда Мыкола издевался над старшей дочкой. На какие-то секунды Милана приходила в сознание и видела пыхтящего над ней Мыколу. Он изнасиловал и ее. Но прежде влепил ей по голове рукояткой пистолета. В конце концов, Милана оказалась неспособной воспринимать действительность, сознание покинуло ее. Их так и бросили в классе. Фашисты с испорченным настроением покинули место развлечений. Одна из девочек тоже смогла укусить за щеку фашиста, но ему было уже не до нее, и он убежал из класса, зажимая лицо тряпкой.

Утром всех девушек, кто остался жив после вчерашнего ужаса, погрузили в кузов грузовика и вывезли за город. Предложили им самим спуститься на землю. Милана обнимала своих дочек, последние минуты жизни пытаясь из защитить собой. Что минуты их жизни последние – она поняла по тому, что была вырыта огромная яма, которая наполовину уже заполнена трупами. К своему ужасу, Милана узнала в мертвых жителей военного городка. Мертвые матери прижимали к груди мертвых детей… И Милана подумала:

– Если я останусь жива, буду мстить, пока глаза мои не закроются… Господи, спаси моих детей, оставь их в живых.

Пока спускались из кузова остальные девушки, Милана прошептала девочкам своим, чтобы когда приготовятся стрелять, они прятались за нее и падали в яму, а потом ночью постарались вылезть и уходить куда-нибудь подальше.

Мыкола был в полной боевой готовности. Эти твари еще поплатятся за раны, нанесенные двум боевым немецким офицерам. Пистолет в его руке так и ходил.

Бедных истерзанных девушек поставили на краю братской могилы. Два немца с автоматами встали на изготовку. Мыкола дал короткую команду. В этот же момент Наденька шагнула за мать. У Ниночки сил не было сделать даже шаг. Она замертво свалилась в яму. Милана получила пулю в сердце. Но зато Наденька почувствовала обжигающую боль только в левой руке и упала вместе с мамой и сестрой. Она даже сознание не потеряла, но понимала, что не должна показать, что она жива. Кто-то, очевидно, шевелился, поэтому раздалось два коротких пистолетных выстрела и все стихло. Наденька услышала, как Мыкола скомандовал солдатам: