Владимир Данилушкин - Покурить оленя в Гарманде. Ироническая проза

Зимой и летом одним цветом кедровый стланик. Осенью тянет ветви с шишками к солнцу, чтобы дозревали. А кедровки тут как тут. Пируют. Ну и свинячат – не дай Бог. Чешуйки шишек разбросаны повсюду, что вызывает порицание моей жены.

Если у тебя еще целы зубы, присоединяйся, пощелкай орешек. Вкус ядрышек совсем как у сибирского кедра, только орешки мельче и требуют особой сноровки. К снегу стланик опускает свои лапы, не от бессилья, а чтобы накрыло снегом, сберегло от жгучих морозов. Тогда уцелевшие шишки становятся добычей мышек.

Кедровый стланик – артист, охотно исполняет роль новогодней елки, кордебалетом. Поэтому и в другие времена года, встретившись в тайге, вдруг напомнит тебе праздник детства: почудится, что пахнет мандаринами, и во рту вкус брусничного ситро, от которого газ долго бьет в ноздри.

☻ Картофель у нас имеет взрывную жизненную силу: если его перевезти на материк и посадить, то все рекорды бьет по скорости роста. Думаю, что если бы исхитриться вырастить здесь лимоны, то из них бы вышли настоящие лимонки, не говоря уж о гранатах. Нетерпеливые дети, мало сведущие в ботанике, начинают подкапывать картошку в праздник Проводов белых ночей – в конце июня. На кусте ничего нет, а редиской величиной с горошину можно поживиться с огородов, которые устраивают у себя жители первых этажей, скажем, на улице Наровчатова, возле магазина «Ирина», там еще на тротуаре написано: «Ирина, я тебя люблю!». Думаю, все Ирины города должны в этом месте замедлять шаг и размышлять, кто бы это мог быть. Не я, честно!

Недавно появилась в городе амброзия – опасный сорняк, достигающий трех метров высоты и напрочь забивающий кукурузу. Вместе с гуманитарной помощью завезли из жаркой страны. Конечно, некоторые в панику ударились, а рисковые магаданцы рады. Пусть растет, кукурузу не забьет – ее в Магадане и в хрущевские времена не удавалось разводить, а сорняк – что ж, кому-то он плох, а по нашим понятиям, пусть хоть пятиметровый, нам зеленая масса не лишняя.

У нас в теплице виноград разводили. Одна женщина ананас выпестовала, а другая в детском садике с кофейного дерева снимала по два килограмма кофейных зерен. Один предприниматель вот уже несколько лет вынашивает мысль выращивать на продажу в арендованном подвале шампиньоны. Поскольку с навозом в городе туговато, питать грибы картоном, гофротарой, которой у нас избыток. Не будет ли продукт ядовитым? Нет, – говорит, – разве что марганца чуть больше допустимой нормы, а так полный ажур. А марганец – он благотворный эффект дает, от него витамин С накапливается в организме. Так что светит нам экзотика: с картошечкой фри грибочки гофре, напоминающие трубку противогаза.

☻ Конечно, инициативу гасить нельзя, только зачем грибы выращивать, если их вдоволь можно заготовить на окрестных сопках, карабкаясь по огромным каменным блокам, заодно собирать и бруснику, своеобразный грибо-ягодный альпинизм – такого спорта больше нет нигде. Если растительность погуще, встретишь бледные поганки, прозванные моим маленьким сыном грибами-стервятниками, вздрогнешь. Но бывают и подарки за примерное поведение – настоящие боровики, белые грибы, как белое братство. Кстати, на том изгибе арманской трассы, где я всегда собираю, недавно открыли повышенную радиацию: мол, и вода поэтому не замерзает. Но это, я вам скажу, на мнительных людей рассчитано. Такие и в книжный магазин «Луч» не решаются заходить, чтобы не подцепить лучевую болезнь.

В начале XXI века у нас люди отравились грибами, съедобными, между прочим. Просто держали их два дня в пластиковом пакете. Ума нет. Все равно, что напялить на собственную тыкву пакет, как это делают токсики.

☻О колымских ягодах нужна особая кисло-сладкая поэма. Однажды, в конце лета позвонили мне в дверь, незнакомец попросил столовую ложку: собрал ведро ранней голубики и торгует на углу у «Полярного», берут стаканами только так, а насыпать в кулек из ведра неудобно. Вечером, мол, отдам. Поборов в себе нечто, выдаю ложку, весь день жду ее возвращения, как старшеклассницу-дочку с курсов менеджмента. Вечером спускаюсь на угол. Мужика нет в помине. Жена узнает о моем нестандартном решении и начинает проворачивать меня на фарш. Ей эта ложка бесценна как память, первая наша семейная покупка. Теперь вот приходится думать, что «ложка» – от слова «лох».

В подробностях яркой вспышкой вспомнился и магазин на Снежной Долине, где мы совершили в молодости такую удачную покупку. Правда, некстати вплетается другое воспоминание, более свежее, времен лимитов на водку. Отоварив четыре талона, поставил я бутылки в сумку, потянул с прилавка, она за что-то там зацепилась – звяк, и раздался трагический звук: бууль-буууль! Бутылка опустела, наполнив магазин характерным запахом большого бухла. Вспыхнуло такое чувство, что в грудь всадили широкий острый нож, и артериальная алая кровь уходит широкими толчками, холодя руки и ноги. Еле пережил. А ведь надо еще за руль садиться. В салоне запах от сумки. Жена не проронила ни слова. А до того корила за что-то, уж не помню. У нас так получается, что всегда что-нибудь сломается и разобьется, когда ссора. Или собака укусит. Лайка бросается на тебя, но это только кажется. Она бросается на те виртуальные наросты, которые образуются от неправильного поведения, объяснила мне одна милая дама, которая считает, что Россию-мать спасет не безопасный секс, а стыдливость и чистота, сохраняемая русскими некурящими и непьющими женщинами, как эталон.

Проходит неделя моего пребывания в шкуре Шерлока Холмса. Вдруг пронзает интуиция: обнаруживаю на углу магазина «Полярный» мою ложку – в руке того самого лесного незнакомца, торгующего дарами сопок. Вам сколько? Мне ложку. Я стаканами торгую! Когда вернете ложку? От недоумения он превращается в соляной столб. Ах, ложку! Вечером занесу. Медленным шагом, в буре разнообразных чувств, даю человеку еще один шанс, удаляюсь домой, живо вспоминая первые приобретения в Магадане и знакомство с речкой в Лисьем распадке, каких по Колыме и Чукотке якобы течет 550 тысяч, общей длиной миллион километров, водопад на полуострове Кони высотой 60 метров, на 9 выше Ниагарского, молодых и бывалых друзей, красивую девчонку, когда-то вскружившую мне голову, все такую же тонкую умом и речью, любимицу старушек, они обожают переходить с ней дорогу, продавщиц с их ценными советами по части вкусненького.

Мечты и грезы прерывает звонок в дверь, за ней сияние золотых зубов, многозначительные вращения глаз, мычание, цоканье, и реликвия, столовая ложка, возвращается домой. Как все-таки бывает хорошо на душе не думать о людях плохо! Ты хоть ее прокипятил? В наше время хоть СПИДа не было, – ворчит моя любимая, – и в ее голосе чудится мне мелодия Эдварда Грига. Правда, не знаю, какая именно, я Чайковского люблю. Да-а, песня Сольвейг. А ложка отшлифована, сияет, как серебряная. Не трусь, – говорю ей, – мы все проверены на ВИЧ – АндрееВИЧ, ИваноВИЧ и так далее!