Рафаил Смолкин - Книга жизни (сборник)

Я рос в семье, где честность во всем была заповедью, которую необходимо было соблюдать в любых ситуациях.

Я тоже старался соблюдать эту заповедь, хотя и пытался иногда ее по-своему интерпретировать. Удивительно, еще не будучи знакомым с трудами Маркса, я позднее обнаружил, что мое детское понятие справедливости почти полностью совпадало с понятием справедливости у него.

Когда я находился в возрасте 3–4 лет, мне казалось, что в жизни многое необходимо исправить. Так, например, у маленького мальчика Аркадия, или Аркашеньки, как его звали родственники, было все. То есть у него было много (по тем временам) настоящих игрушек, а у меня только две резиновые: медведь и слон. Остальные игрушки у меня были самодельные, и о их назначении и функциях, которые они могли выполнять в играх, знал только я. Догадаться о их назначении, без моей подсказки, было просто невозможно. Это были какие-то куски различных материалов: дерева, металла, а также сломанные ложки и прочие остатки посуды или инструмента.

И я решил поделиться игрушками с Аркашей, то есть незаметно забрать в процессе игры, некоторые из его игрушек себе, реализовав справедливую коммунистическую мысль: всем поровну. Мне это удалось незаметно осуществить в процессе игры.

Дома мама обнаружила чужие игрушки и пришла в ужас. Мы тут же пошли к Аркаше и вернули игрушки. Его родители стали успокаивать маму, говоря, что чего не случается с детьми.

Увидев, как мама расстроилась, я решил больше не делать этого. Вместе с тем я впервые задумался о неравенстве. Что нужно делать, чтобы у меня было игрушек не меньше, чем у Аркаши?

Я не был знаком с трудами Маркса и Ленина. Но знал, что справедливость, по их утверждению, достигалась борьбой неимущих классов с буржуазией, конфискацией их частной собственности и разделом ее поровну между неимущими.

Сформулировав эти простые принципы, Маркс и Ленин не учли, что делить это будут люди, которые, понимая, что на них лежит особая ответственность, львиную долю будут вынуждены забирать себе за эти труды. Особенно это относится к тем сложным случаям, когда вещь, подлежащая делению, ценна и существует в одном или нескольких экземплярах.

Большинство людей сохраняет наивную тягу к переделу по коммунистическому принципу, попросту воруя. В этом случае они подлежат поимке и осуждению на различные сроки тюрьмы. При воровстве в особо крупных размерах, удачно воровавшие и талантливые в этом деле люди, переходят в разряд предпринимателей, а особо удачливые становятся олигархами.

Я до сих пор жалею, что не стал предпринимателем, не развил способность к справедливости и не приложил все силы и таланты, чтобы принять участие в более поздние годы грянувшей перестройки, при дележе государственной собственности.

Вообще мне нравится становление демократии в странах, которые до ее установления имели тоталитарные режимы. Гражданам страны в один прекрасный момент сообщают о том, что в стране наступила демократия и можно говорить, не опасаясь арестов. Многие не знают, что делать со свалившимся на них счастьем, так как неожиданно впадают в состояние прострации и не знают, о чем бы интересном и недозволенном можно говорить.

Их стараются всеми средствами раскрепостить, показывают голых женщин, по внешнему виду которых истосковались широкие слои народных масс и интеллигенции. Широким фронтом показывается порнография, и пока массы наслаждаются голым видом красивых и разнообразных женщин в различных позах и дышат полной грудью, свалившейся на них демократией, их незаметно переводят на новые рельсы экономики. Производство почти останавливается, и в условиях остановившегося производства за считанные месяцы появляется отряд предпринимателей, капитал которых выражается астрономическими цифрами.

Мой близкий друг и величайший ученый Иван Израилев провел физическое моделирование процесса приватизации и возникновение в результате бизнеса у определенного круга предпринимателей астрономических капиталов.

Как он мне заявил, расчет показал, что, если бы многие олигархи получили станки для печатания денег, то за столь короткое время они не смогли бы напечатать столько денег. Наличие печатных станков не позволило бы новоявленным предпринимателям, как они любят говорить, заполучить за короткий срок такие огромные деньги. Следовательно, механизм приобретения огромных капиталов был другой.

Результаты приватизации можно объяснить, если допустить мысль, что некоторым индивидуумам пришлось брать себе в собственность прямо промышленные объекты: заводы, нефтяные скважины и т. д., чтобы спасти их от разграбления менее сознательными людьми. Только так можно объяснить огромные размеры капиталов, оказавшихся за столь короткое время в частных руках, не имевших реальных денег для их приобретения. Во всяком случае, я стою за демократическую приватизацию, так как она позволила осуществить передел собственности почти бескровным путем.

Отдельные убийства демократических приватизаторов не идут ни в какое сравнение с кровавыми оргиями, которые устраивали коммунисты при переделе собственности. Я за демократию. В какие былые времена, вы, уважаемый мною читатель, видели, чтобы сам президент извинился перед народом, так и не дождавшимся плодов демократии, а вернее дождавшимся этих плодов, но понявшим, что вкус у них, как и в старые времена горек для толпы, то есть народа.

Президент, в порыве откровенности, забыл упомянуть и свое имя в качестве скромного участника демократического передела. На это у президента были веские причины: стоимость приватизированной им собственности, не шла ни в какое сравнение с капиталами олигархов. И в этом смысле он остался ближе к народу, чем к олигархам.

И куда меня занесло? Из детства прямо в перестройку. Хотя главную черту я отметил: передел собственности мирным демократическим путем. Пожалуй, это главное преимущество перед тоталитарными режимами всех мастей. И как ни странно, основоположником этого пути оказался Ленин.

В свое время, наблюдая полный крах экономики, один из величайших дермофилов (дермофил – любящий дерьмо) всех времен и народов (потом ниже и в другом месте значение этого термина будет разъяснено тебе читатель), задумался, как на время вылечить экономику. Все было разграблено и необходимо было создать базу для возможности нового разграбления. Ибо только в условиях постоянного грабежа, новая система чувствовала себя уверенной, а народ – радостным и веселым от непрерывных сообщений о результатах работы топора революции.