Рафаил Смолкин - Книга жизни (сборник)

Позднее я понял, что русскому разрешается все: хочешь иди на фронт, хочешь вкалывай на заводе. Евреям – всем 100 % необходимо было быть только на фронте. Если это не соблюдалось, то возникало подозрение, что они хитрят. И не беда, что ты можешь быть слепым, больным или инвалидом. Иди на фронт.

А в случае, если бы они евреи, от мала до велика, все пошли на фронт, то возникло бы более глубокое подозрение, что они не хотят работать. Вам когда-нибудь задавали вопрос: для чего люди целуются? Ради развлечения или ради удовольствия? (независимо от варианта Вашего ответа, вам говорят: поцелуй меня в зад). Грубо? Но зато достаточно понятно. Позднее я понял, что в случае евреев, это тот же случай.

Ну а тогда я выбрал несколько другой путь. Надо ли говорить, что отныне всех ребят по играм, которые жульничали или нечестно поступали в других ситуациях, я называл жидами. Услышав однажды, случайно, мои умные рассуждения о евреях на улице, мама забрала меня домой и, усадивши на стул, начала допытываться об источнике моих столь глубоких познаний на эту тему.

Потом она сказала мне, что я уже достаточно взрослый и со мной можно говорить как с взрослым. Последнее для меня означало, как она мне пояснила, что я никому не передам содержание нашего разговора.

Но то, что меня потрясло на всю оставшуюся жизнь, была новость, что она, мой отец и я – евреи. Это то, что я сразу усвоил. То, что невежественные люди так плохо относятся к евреям, связано с их низкой культурой. Называют евреев жидами очень плохие люди.

– Евреи такие же люди, как и все и среди них есть как хорошие люди, так и плохие, – продолжала мама. Но я уже не слышал ее слов.

Мне предстояло переосмыслить жизнь. По неведомым мне причинам мы (наша семья) оказались отброшенными в самые низы общества. У нас как евреев оказалось много гнусных и плохих черт, которые мы не могли исправить, так как выйти из евреев было невозможно, и ты с рождения был приписан к гнусным людям (я еще не владел марксистско-сталинским понятиями: народность, нация и т. д.).

Но я сразу усвоил, что есть огромное преимущество быть русским или на худой конец чувашом. Этот последний простой народ быстро прошел обучение на устных народных курсах эвакуированных русских и украинцев, научился отличать евреев от других хороших людей и выражать им, часто довольно откровенно, все, что он думает о них, то есть попросту говоря жидится в их адрес.

Русские в разговорах между собой тоже не жаловали чувашей, вспоминая, как они в поликлинике, сидя в очереди к врачу и сбросив с себя верхние рубашки, лихо щелкали вшей, повышая таким простым физическим трудом уровень санитарии и гигиены. Но в случае смешанных компаний, в которых присутствовали русские, чуваши и евреи, возникновения споров на тему национальности, у чувашей были преимущества, вытекающие из их чувашского происхождения.

Я стал затрудняться с классификацией людей. Наш сосед жидился, многие взрослые и ребята на улице тоже не редко жидились, и все они, согласно классификации мамы, должны были быть отнесены к плохим людям. Что же получалось? Мы были сплошь окружены плохими или низко культурными людьми? Мои вопросы на тему о евреях вызывали испуг у родителей. Они просили меня не задавать вопросов по этой теме. Когда вырасту, сам пойму. И мне приходилось, в основном, самому искать ответы на мучившие меня вопросы.

Наиболее яркое воспоминание по этой теме сохранились у меня о времени, относящегося к делу врачей-убийц евреев в белых халатах. Многие из моих соучеников по классу брали себе фамилии врачей, проходящими фигурантами в этом деле.

Наиболее смешным выглядел мальчик, который носил в классе кличку Почта. Он был похож на Геббельса, и все до дела врачей его иногда звали – Геббельс. Он был маленький юркий брюнетик, и постоянно кричал, что он профессор Вовси и прыгал, строя гримасы. Эволюция из обезьяны в человека, за которую так ратовал Дарвин, ему мало что дала.

Прыгая как заправский примат, он корчил рожи, вызывая у наиболее продвинутых учеников поощрительную улыбку. Более простые и непосредственные ученики покатывались от смеха.

В то же время я заметил, что ученики, изображавшие Когана и других медиков, в артистизме ему уступали и завидовали успехам Почты. Их попытка выступить в роли Вовси не была поддержана широкой аудиторией учеников, и они стушевались, эпизодически что-то выкрикивая.

И вдруг я заметил портретное сходство Почты с Геббельсом: такой же черный и маленький. Возможно, я впервые открыл, что при вживании в какой-то образ возникает невольное портретное сходство, иногда даже с приматами типа Геббельса, которые по своей сущности являются антиподами, изображаемого, в данном случае Вовси. Я назвал это таинством перевоплощения.

Я впервые в жизни понял любовь народа – толпы к этому лицедейству. И оценил эффект брожения толпы на мини объекте.

Определенный успех вызвали бумажные голуби, на которых были написаны фамилии учеников с указанием национальности, например, еврей Подольский, еврей Левин и т. д. Их запускали и, если голубь клевал носом, смеялись. Во всем этом проглядывало стремление масс к обобщению.

Я впервые понял, что для успешного усвоения какой-либо идеи, очень важно, чтобы она была близка массам и вызывала у них интерес. Я привел этот пример, чтобы была ясна идея обучения и самообучения народных масс. К антисемитизму все описанное не имеет никакого отношения.

В эти же времена я заметил большую напряженность и настороженность приятелей моих родителей, приходивших к нам в гости каждый день. Это были муж и жена. Она работала в аптеке, изготавливая по рецептам врачей лекарства. Муж работал на тепловозостроительном заводе. Я подслушал, как жена рассказывала, что работать стало трудно. Выдавая приготовленные лекарства покупателю, она вынуждена была слышать в свой адрес реплики типа: а вы приготовили лекарство или то, что ваши кремлевские коллеги? Травите русский народ. Но недолго осталось. Скоро товарищ Сталин и мы разберемся с вами.

Самое интересное по сущности было то, что в простой еврейской среде любили товарища Сталина, почти единственного защитника еврейского народа. А врачей-убийц евреи ненавидели: что им (врачам) не хватало? Работали в Кремле, пользовались всеми благами и вот вам благодарность. Что теперь будет с нами? Можно даже понять евреям возмущение русских. Одна надежда на товарища Сталина, что возвысится над этой нечестью – врачами и защитит евреев. А врачей четвертовать мало.

И не могли евреи придумать ту казнь и муки, на которые врачей следует подвергнуть, чтобы хоть частично они заплатили за свои зверства.

В этом месте я прервусь.

Каким талантом мистификатора и подлеца должен был обладать товарищ Сталин испособностями в области зомбирования широких, как говорили коммунисты, слоев народных масс, чтобы в любой, подходящий для него момент 99 % и более народа, невзирая на неоднократные и широкие волны убийств ученых, писателей, деятелей искусств и т. д., и т. д., дружно, как по команде дрессировщика в цирке,демонстрировать необходимую выучку и привитые условные рефлексы.