Алексей Козлов - Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы

Город, в котором я живу, называется Ворвилем, то ли в честь огромного количества разбойников в разные времена, то ли в честь городского сумасшедшего Вили Билблорда, проповедовавшего тут смирение и холодные купания на зимней реке.

Кругом множились удивительные противоречивые явления. Расцветал махровый пещерный индивидуализм и одновременно укреплялись по-большевицки сплочённые домовые комитеты.

Я знаю, во что они выродятся через несколько лет.

В 1812 году, как говорили всвязи с Наполеоновской Катавасиею, чуть не свернувшей шею нашему двухголовому императору, вокруг города долго шлялся огромный алюминиевый разбойник Ряшкин Бибигон. Ростом с тридцатиэтажный небоскрёб, на тонких ножках, с протазаном, украшенным трёхцветными пальмовыми листами, он производил ужасающее действие на горожан, однако войти в город не додумался, а всё обходил и обходил его по периметру. Он ловил драконов методом вместе необычныи и оригинальным-раскаладывал клетки для яиц и клал в ячеи клей, смешанный с зерном. Клей был такой сильный, что склееное им не могли потом оторвать трактором. Драконы увязали клювами в ячейках, приклеивались к заготовленным великим учёным ловушкам, и некоторые даже убегали, расставшись с лапами и хвостом. Хвосты драконов были изукрашены крестами и загогулинами, напоминавшими запятые и точки, а также двоеточия и знаки вопросительные.

Однако и тут город пал, потому что верные присяге и так пороховщики, и не думавшие отходить от пушек и принуждённые не смыкая глаз денно и нощно следить за егомерным движением, в конце концов вывернули себе шеи и погибли. Жители прозвали гиганта почему-то Жан Ришар Мценского Уезда и его исчезновению были ужасно рады, не понимая ещё, что вслед за алюминиевым человеком в Ворвиль пребудет Железный Дровосекс. Дроовосекс в конце концов появился, подняв дикую ковыльную пыль и сбив спожарной колокольни крышу ржавым топором размером с трейлер. Полковник Змаморочка, посланный для нейтрализации угрозы вместе с дюжиной мелких почтовыхпартизан, вооружённых заострёнными гвоздями пиками, Железному Дровосеку оказать сопротивление не смог, и потому тут же и застрелился у городских ворот на виду у всейпрачечной бани.

Потом на город напали знаменитые писатели. Тут был Пушкин со своей Наталиею, но захандрил, бродяга, отвалил скоро, был Гоголь, но впал в меланхолию, бросил колесить по округе на бричке и слинял в итальянские пампасы, был Чехов, но как-то недолго.

Ворвиль они покидали в слезах и пене, плюя не все четыре стороны света.

В Ворвилль всегда ссылали бывших каторжан, которые потом, наскоро обучившись в школе и обретя высокие манеры и лоск, становились городскими интеллигентами и опорой городского воспитания. К старости многие бывшие уголовники, денно и нощно занимаясь соглядатайством, иногда заслуживали от власти прощения и определённых благ и положения.

Иные не соглядатайствовали, и влачили жалкое существование на содержании собственных летающих огородов.

Династрия прокуроров Свечниковых практически приватизировала законы области и обтяпывала делишки без малого.

Первым был, собственно говоря, сам Свечников. Вторым оказался Двусвечников, третим – Тресвечников. За ним бодрыми стопами последовали Четверосвечников и Пятисвечников, а на излёте династии её добивали последние ошлёпки Шестисвечников и наш знакомый Семисвечников.

Прокурор Семисвешников был не лучше Шестисвешникова. Далее шли Восьмисвешниковы, Тулуповы и Самовы, три основные юридические роды провинции. Два были взяточники хуже Еркиных, а третий честен, как аркебуза! Но глуп, как валенок!

Так династия прокуроров Свечниковых сошла на нет.

Пирамида пастуха Филисиса.

Ворвилль не считался лучшим городом Блефуску, и все, у кого была такая возможность, пытались обходить его стороной.

Но Ворвилль был настоящей опорой империи.

Когда Гаршин прозрел и узнал, что живёт в Блефуску, и грозит скорая высылка в Ворвилль, он вырвался из рук бонны и с криком «Не хочу!» бросился в пролёт лестницывниз головой.

Потом настала сугубая современность, оченённая несколькими царскими банкетами и долгожданной кровавой революцией, в ходе которой всё окрасилось в колокольно-красный цвет, а по периметру засновали кошерные тачанки с пьяными матросами..

Потом на мгновение всё затянулось туманом, из которого появилась вполне современная территория. Это приблизительно совпало с моим появлением на свет! Траектории расправились, и взгляд аборигена обрёл смысл.

Если приглядеться к новому навелению Ворвилля, то видны очевидные отличия, впрочем, в чём они заключаются, понять довольно трудно. Единственно, что можно сказать неоспоримо об этих людях – это то, что все они – хитрованы. Жёны их с большими сиськами, а дети с большими головами.

Странная штука – жизнь. Ожидаешь одно, случается всегда другое. Может быть оттого, что слишком многие ждут одного и того же, и достичь этого невозможно.

Летом, будто зажжённые многоруким богом Шивой, во всех концах страны разом возгорелись дичайшие пожары, каких отродясь веков тут не загоралось, а так как пожарные команды отдыхали на море или спились от безделья в шинке «Змей и Когти», тушить разбушевавшуюся стихию было некому. Я тушить не пошёл, на фиг мне это нужно! А то ещё поймут, что я очередной патриот и меня снова грабить можно! Туши, не туши их долбаные пожары, они всё равно будут пытаться обмануть меня! Пусть все они поэтому горят синим пламенем вместе со своими долбаными лесами! Может, их хремель сгорит с лесами впридачу! Мне от этого богатства всё равно ничего не останется! А так хоть увижу, как ихнее ворованное добро горит! Будет на нашей улице праздник!

Сколько уже всего видели мы даже в эти скучные времена, а что старики вспоминают – уму непостижимо, абзац! С ума треснешь изучать, что тут было, и пусть некоторые долбо… называют это «историей», я только посмеюсь. Какая это история? Когда черви в сгнившей каше ползают и друг друга кусают – это история? Не смешите меня жить! Может для вас это и история, а для меня – г…! Ладно, для некоторых история, некоторые вон в психлечебнице на государственном коште сидят, и даже моё красноречие не убедит их, что они не наполеоны или цезари! Каждый тут свою копну молотит, и каждый молотит, как может, и абы чем молотит, врач молотит свою копну градусником и клизмой, инженер – астролябией и карандашом, а пройдохи молотят своей хитростью и сноровкой! А её им не занимать! Видите, я всё вас подвигаю, подвигаю к главной теме нашей книжки! А вы думаете, я простак эдакий! Хе!

Вот, кто помнит, что тут было, наверняка не забыл, как отец общины праздношатов Святого Дня Би-Би, бывший мичман Дурновский, он же Битломан Кортиков, он же ПашаСиреневый, он же Миша Втулка, он же Бармен, Борман, он же… взял на прошлой неделе нехилый банк и теперь скрывается от копны копов.