Ольга Трушкова - Не потерять себя. Повесть

Чуточку буржуй, потому что предприниматель? А вот тут уж Силантий ему не судья и не подсказчик, ничего путного не присоветует, потому что в ней, в жизни сегодняшней, он и сам ничего понять не может.

Только бы души свой не изгадил, внук дорогой, только бы в этой круговерти не потерял себя.

Только бы помнил, что человек должен оставаться человеком. Всегда. При любых обстоятельствах. Даже, будучи предпринимателем. Даже, став депутатом.

Тревога, ранее досаждавшая старику, улеглась, а вместе с ней улетучились и сомнения относительно переезда. К родным людям Силантий едет. К сыну. К невестке. К внуку. А значит, худо им с Полканом в том городе не будет.

Перед самым городом джип свернул с трассы и поехал по грунтовке. Почувствовав разницу между асфальтом и новой дорогой, задремавший было Силантий очнулся и спросил внука:

– А добрый шлях зробить, чтобы до самого городу, грошей не хватило?

– Хватило, дед, грошей, – засмеялся Сергей. – Просто мы сейчас на дачу заскочим, зверя определим на ПМЖ и дальше поедем.

– А можа, сегодня он с нами заночуе? – просительно, не узнавая своего голоса, произнёс старик. – Как он там буде один-то на незнаёмым месте?

Будто почувствовав, что речь идёт о нём, Полкан забеспокоился, поднял голову, лизнул руку хозяина и тихонечко заскулил.

– Дед, не переживай! Во-первых, он не один там будет, а с Петровичем. А во-вторых, сейчас сам всё увидишь и успокоишься.

Силантий сник. Приближалась разлука, пусть и кратковременная. Они никогда не расставались. Но для себя старик решил твёрдо: всеми правдами и неправдами он получит разрешение жить там, где будет находиться его друг. Недельку – другую они с ним как-нибудь перемогнут друг без друга, но не более того. А сейчас Силантий, вроде, как в гости отлучится ненадолго. Родных попроведать.

Полкан понял ход мыслей хозяина и перестал скулить.

Джип подъехал к двухэтажному кирпичному особняку. Внук достал маленький телефон, нажал на зелёную клавишу, но разговаривать не стал, а только посигналил. Автоматические ворота разошлись сами по себе, и спустя минуту машина оказалась во дворе. Ворота опять сомкнулись.

«Как в кино про олигархов», – подумал Силантий, вылезая из салона и с любопытством оглядываясь по сторонам.

Двор большой, дом огромный. В дальнем углу ещё один дом, деревянный. Из него вышел сухой высокий мужчина неопределённого возраста и поспешил к приехавшим.

– Знакомься, Петрович, – произнёс Сергей, поздоровавшись, – это и есть мой дед, Силантий Игнатьевич.

И, обращаясь уже к деду, представил подошедшего:

– Петрович – хранитель нашего дачного очага и обитатель сего флигеля.

Внук кивнул в сторону деревянного дома, который, оказывается, вовсе не дом, как подумал Силантий, а флигель. Он торопливо отёр руку о брюки и почтительно протянул её хранителю дачного очага и обитателю флигеля.

Силантий, гордый Силантий, никогда и ни перед кем не ломавший шапки, откровенно заискивал перед незнакомцем! А как иначе? Ведь отныне тот будет опекуном его Полкана. Пусть даже и на несколько дней.

– Полкан, Полкаша, иди сюда, – засуетился старик, – познаёмься с Петровичем. Слухайся его. Он тебя не обидит.

Последние слова были адресованы явно не Полкану.

Петрович протянул руку, чтобы погладить пса, но тот угрожающе оскалил пасть и зарычал.

– Ну, что ты, дурень таки, так себя держать у чужым двору неможно. Ты же не дома. Не ты тут хозяин, – пристыдил Полкана Силантий.

Пёс уже и сам понял свою оплошность и виновато посмотрел на Петровича.

– Ничего страшного, бывает, – улыбнулся тот. – Ну, что? Будем с жильём определяться? Пойдём, друг, покажу тебе твои хоромы.

И неторопливо, но широко шагая и не оглядываясь, направился к своему флигелю. Силантий семенил сбоку, едва поспевая за Петровичем, а рядом с ним, затравленно озираясь, шёл Полкан.

Новое жильё оказалось более чем роскошным, только вот сделанная умельцем-смотрителем собачья конура у будущего её хозяина восторга почему-то не вызвала. Полкан обошёл её с трёх сторон, обнюхал и лёг рядом. Силантий заглянул внутрь, зачем-то пощупал толстую войлочную подстилку, хотя и так было видно, что комфорт его другу обеспечили по высшему разряду. Петрович тем временем вынес чашку со специальным собачьим кормом, маленькую кастрюльку с водой и поставил перед собакой.

– От ты только посмотри, как об тебе хлопочуть! Ты дома таких харчей и не ведал! – восторженно воскликнул Силантий.

Восторг был явно фальшивым, Полкан это почувствовал и не притронулся ни к еде, ни к воде.

– Ешь, ешь, не стесняйся. Ну, чего ж ты, дурашка? Так неможно, надо есть. А мне пора. До побачэння. Я надолго не затрымаюсь, хутка обернусь. Не скучай тут, – голос старика предательски дрогнул.

Он пристегнул цепь к ошейнику, погладил собаку по-стариковски дрожащей рукой и, боясь оглянуться, заторопился к уже заведённому джипу.

И как ни пытался Сергей развеять деда весёлыми шутками, всё было впустую – Силантий их не слышал. Он сосредоточенно смотрел в окно, пытаясь запомнить ориентиры, по которым в случае чего смог бы и без посторонней помощи добраться до того флигеля, где в роскошной конуре остался его Полкан.

Федор жил в самом центре города в большом девятиэтажном доме. Последний раз Силантий был здесь с Марьей, когда Сергея провожали в армию. Марья и после не раз наведывалась к ним, приезжала и на новую квартиру Сергея посмотреть. А вот он не любил поездок – очень уж они его утомляли.

Подивился Силантий домофону – тогда, семнадцать лет назад такой штуковины на входе ещё не было. Поднялись на лифте на пятый этаж. Лифту старик не удивлялся – лифт здесь был всегда.

Сергей поставил сумки, чмокнул в щеку мать, поприветствовал взмахом руки вышедшего из зала отца и, пообещав приехать завтрашним вечером, вышел на лестничную площадку.

Пока Лилия готовила ужин, Фёдор предложил отцу принять ванну. Ванну Силантий любил. И в ранешние приезды всегда именно с неё начиналось его гостевание у сына. Фёдор сам налил воду, принёс банное полотенце и махровый халат.

– А халат-то мне на что? – удивился старик. – Я ж не женщина.

– Папа, на мокрое тело натягивать одежду ни к чему. Обсохнешь в нём, потом переоденешься.

Спорить Силантий не стал, но тёплые китайские кальсоны и такую же футболку, купленные по великому блату ещё в конце восьмидесятых, всё же прихватил. Не будет же он невестке свои голые ноги демонстрировать?

Мылся он долго и с большим удовольствием. Лежал в душистой воде, рассматривал красивые склянки с непонятными буквами на наклейках, дважды ополаскивался под душем и радовался, что его дети живут так культурно. Потом насухо вытерся мягким полотенцем, надел кальсоны, футболку и, немного подумав, ещё и халат – чтобы уважить сына с невесткой.