Геннадий Мурзин - Страсти людские. Сборник любовных историй

У Виктора, как у начальника комсомольского штаба, была отдельная квартира. Пытался зазвать в гости, однако Валентина всякий раз находила предлог, чтобы отказаться. Виктор хорошо чувствовал девушку и не настаивал, понимая, что яблоко должно само дозреть и упасть к его ногам. Хотя он и сам готов в любой момент пасть Валентине в ноги. Ему дозревать не надо, потому что уже созрел. Убегая, она весело смеялась и махала ему рукой. Виктор продолжал стоять, ожидая неведомо чего, и смотрел на освещенные окна пятого этажа. Пятое слева окно – ее комната. Он стоит, промокший и продрогший. Вот он видит, как приоткрылась створка окна, оттуда выглядывает его девушка и посылает ему воздушный поцелуй. Настоящий подарок, которого он не ждал.

В эту ночь Виктор долго не мог заснуть. Ворочаясь на кровати, он вспоминал счастливое лицо своей юной девушки, ее застенчивую улыбку и ее воздушный поцелуй. В голове рождались воздушные замки. Мечтая, он думал о будущей счастливой жизни, о детях, которые будут. Будет, по его планам, двое: мальчик и девочка. Мальчик будет походить на него, а девочка – на его любимую Валюшу.

Заснул лишь в третьем часу ночи. Слава Богу, что завтра не надо идти на работу. Впереди – два праздничных дня. Целых два дня. И дни у них расписаны по минутам. Оба уверены, что проведут эти дни вместе, проведут хорошо. Так хорошо, что не заметят, как наступит понедельник – первый день новой трудовой недели. Настанут будни. Но будни для обоих – это тоже праздники, особенно, когда ничто не мешает встречам.

Первый день лета. Суббота. Короткий рабочий день. Поэтому они вернулись со стройки раньше обычного. Виктор остался возле общежития, а Валентина поднялась к себе, чтобы привести, как она сказала, себя в порядок. Больше часа терпеливо ждал и вот его девушка, ставшая такой близкой, спустилась.

Они решили зайти в ближайшее кафе, чтобы подкрепиться. Пробыли часа полтора. Спешить им некуда: завтра – выходной, а потому сегодня весь вечер принадлежит им и только им.

Выйдя из кафе, медленно шли по бульвару Ильича. Они неспешно и тихо ворковали. О чем? Обо всем. Валя была разговорчивее обычного и охотно делилась семейными секретами, рассказывая, какой у нее отец хороший – добрый и мастеровитый; какая необыкновенная мать – нежная и стряпуха гениальная; до какой степени озорничает братишка, которого все поважают; о школе-десятилетке, в которой пробыла от первого звонка и до последнего; о друзьях и подругах, которых, как сама выразилась, несметное количество.

– Кстати, – Валентина вспомнила и остановилась, – письмо от подружки третьего дня пришло, а я все еще не ответила, – она дернула Виктора за рукав рубашки. – Это все ты… Из-за тебя…

Виктор, широко улыбаясь (а кому не понравится, когда ради него идут на такие жертвы?), легонько притянул девушку к себе, губами прикоснулся к уху.

– Извини, радость моя.

Валя не отстранилась. Наоборот, положила голову на его плечо и так шла. У девушки отличное настроение, а про Виктора и говорить не стоит. Потому что Виктор безмерно счастлив. Ему так легко и радостно, как, наверное, еще никогда в жизни не было.

Бульвар закончился округлым маленьким сквером, затененным почти со всех сторон кустарниками. На небольшой площадке, по окружности – несколько скамеек. Выбрали, ими давно облюбованную: лишь проходя рядом, на ней можно заметить сидящих; слева, справа и сзади – разросшиеся кусты сирени и жимолости. Ничего не скажешь: уютное гнездышко и за обладание им идет конкурентная борьба среди парочек, желающих уединиться, спрятаться от любопытных глаз. Тут уж так: кто поспел, тот и пострел.

Им повезло: гнездышко свободно. Они присели. Над ними свешивались огромные бутоны цветущей сирени, запах которой будоражит чувства. Легкий ветерок приносит и другой запах – дразнящий и терпкий запах цветущей жимолости.

Пока они одни в скверике. Другие скамейки также будут заняты парочками влюбленных, но, очевидно, позднее. Редкие спешащие прохожие, идущие по центральной тропинке, не обращают на них никакого внимания. Влюбленным это нравится.

Влюбленные молчат. Тишина, нарушаемая лишь суетливыми воробьями да гружеными машинами и автобусами, проносящимися (за зелеными насаждениями) мимо на большой скорости. Покружившись вначале (видимо, присматривались), опустились напротив несколько пар сизых голубей и стали важно похаживать, очевидно, надеясь на милосердие людское.

– Гуленьки, – чуть слышно произнесла Валентина.

Но голуби все-таки услышали человека. Они остановились, встав в один ряд и глядя на парочку. Виктор вытащил из кармана корочку хлеба, прихваченную в кафе, и стал мелко-мелко крошить. Голуби, воркнув что-то друг другу (похоже, это был обмен мнениями насчет того, стоит или нет принимать подношение), важно, не толкаясь и не суетясь, приблизились и стали клевать крошки.

– Не хамы, – заметила Валентина. Виктор кивнул, понимая, кого она имеет в виду. – Не выхватывают друг у друга, не лезут в драку за обладание хлебной крошкой, а довольствуются тем, что досталось. Почему люди так не могут?

– Люди, Валенька, бывают разные… Как и птицы, – тут с шумом опустился воробей, выхватил из-под голубиного клюва довольно большую крошку, взмахнул крыльями и улетел. Пострадавший от такого нахальства не сделал ничего, чтобы защитить то, что ему по праву принадлежало. – Вот и доказательство…

Валентина промолчала.

Солнце, не слишком жаркое в эту пору, неумолимо клонится к закату. Тени от кустов становятся все длиннее и длиннее, покрывая собой почти весь скверик.

Валентина о чем-то думает. Откинувшись на спинку скамейки, смотрит в небо, где медленно плывут на запад небольшие клочковатые облака.

Виктор также молчит, не мешая девушке. Потом берет за худенькие плечи, прижимает к себе. Она не противится. Ее волосы, слегка естественно вьющиеся на концах, касаются его щеки, щекочут шею.

– Знаешь, – без всяких предисловий говорит она, – был Юрка… – Виктору не надо объяснять, о ком речь, хотя девушка обычно не касается этого предмета. – Проездом… Из Киева летел… С соревнований по боксу… Сказал, что одно из призовых мест – его… – Виктор слушал и не прерывал, давая девушке без помех выговориться. Слушал, а в сердце – дикая ревность к сопернику. Валентина после минутной паузы продолжила. – Объяснилась… Сказала, что между нами все кончено, что у наших отношений нет будущего… Не понял. Заерепенился. Вынудил сказать правду… что полюбила другого, – Виктор по-прежнему молчал, но в голове возникла строка из песни: «Только сердце почему-то сладко таяло в груди». – Умолял не спешить, подумать… Я твердо сказала: нет! Проводила… Расстались… навсегда…