Филимон Грач - Логозавр – имя собственное

Болезненные уколы теле и радиосообщений тоже не давали особого повода для оптимизма. Бронированные автомобили, охрана, депутатская неприкосновенность – че-пу-ха! Вон, одного за другим кладут мордой на асфальт!» – Альфади брезгливо откинул от себя последний номер «Известий», лежавший рядом на столе. Привычка покупать газеты закрепилась за ним не зря, чтение как правило отвлекало, давало время сосредоточиться на нужных деталях, а тут, одно к одному… С годами начинаешь понимать, что нет ничего страшного в том, что ты уйдёшь. Размазанная по кубу, твоя жизнь представляет собой очередной повтор чужого эксперимента, не более. Но физика человека так устроена, что он не хочет умирать, а иногда и не может этого сделать. Тогда, в зависимости от того, герой ты или мерзавец, ты будешь казнить себя, или тебя казнят. Боль не длится вечно, вечен позор, напоминающий человеку о том, что он больше не человек. Альфади не мог умереть просто так, как собака! Слишком много он испытал на своём веку, слишком много пережил! «Пережил»! Оказывается, при жизни и такое возможно? Альфади прекрасно понимал, что лингвистические эксперименты хороши, пока тебе не наступили на язык. Или на горло! Кое-кто пытается сделать это уже сейчас, но он предупреждён, а, значит, вооружён! Альфади вдруг захотелось позвонить своему личному охраннику, капитану Воронцову, но он сам, лично, давал ему вчера отгул, клянясь, что не побеспокоит? Однако, надо было поторапливаться с принятием решения, доверенные люди из компетентных органов донесли, что под его комитет копают основательно, но кто именно, как всегда уточнять не стали. Такая игра сегодня пошла, он платит им за информацию, а они забрасывают его шарадами. Прикурив сигарету, генерал положил её в пепельницу и стал смотреть, как она тлеет. Разогнавшись, розовый огонёк стал медленно поедать бумагу, чем-то напомнив Альфади бикфордов шнур, и он вдруг поразился собственной догадке, ведь, время-то было спрятано везде – в запале, в часах, в этой тлеющей сигарете?! «Наверняка, Свинцов, мерзавец, для килеров своих поляну заготовил уже! И эти тоже молчат…уж больше недели ни одного звонка! Чем не звоночек? Может, стоят сейчас под дверью и считают? Смирение, смиряемость, сменяемость… Страна разбилась на кланы; те, кто зубами помельче, выжидают, кальций внутрь принимают, а эти… – Альфади аж лопатками на спине пошевелил от нехорошего предчувствия, – эти на всё готовы уже сейчас! Иной раз хочется стать маленьким человечком, чтобы не знать, не видеть, не слышать ничего! Но Альфади зашёл слишком далеко со своими людьми – неспроста же у него в одном ящике лежит орден «Красной Звезды», а в другом дарственный пистолет – вилка, братец! Мысль навестить своего дальнего родственника в Греции пришла в голову Альфади спонтанно и тем была привлекательна. Когда ещё его двоюродный брат Йоргос звонил ему из Афин, поторапливал, мол: – «Ты, гамброс [1] жених – Йоргос почему-то называл Альфади женихом. , поторопись с приездом! В стране грядут нехорошие перемены!» Нехорошие перемены, Жора, это перманентное состояние данного мира! – мрачно вслух пошутил генерал. Он, конечно же, соврал жене, что завтра собирается лететь в Швейцарию, как и абсолютной правдой было то, что его заказали свинцовским уркаганам. Надо было срочно валить из России, причём так, чтобы ни одна душа живая в Москве не знала, куда и когда он исчез со своим бойцами. В России наконец произошло то, чего все так долго «ждали» – при полном попустительстве властей власть сама перестала быть таковой, в конце концов мутировав на клеточном уровне в беспощадного и алчного хищника. «Все против всех!» – таким стал девиз нынешних политиков. Народ тоже испортился, стал жаден и сварлив не в меру; как более мелкий хищник в саванне, стал он подчищать за более крупными своими собратьями остатки несъеденного мяса. Ложь заполонила всё, в стране не стало продыху от ловкачей и проходимцев, Россия превратилась в перебродившую зловонную массу, замешанную на дрожжах неконтролируемой миграции и вновь воскресшей к кровопролитию новой классовой вражды и религиозной нетерпимости. Вот-вот этот гнойник должен был прорваться. Как «инсайдер», Альфади более менее разбирался ещё в современном внутриполитическом раскладе, но и ему порой бывало невдомёк, откуда что берётся в стране, и кто чем владеет на самом деле. С одной стороны, недавние аресты в аэропортах стали плохим сигналом для коррупционеров, а с другой, окончательно запутали простых граждан, потому что никто уже не в силах был понять – кто арестовывает кого и за что. Аресты, отстрелы, разного рода провокации – это была лишь маленькая толика того, чем жила современная Россия. Больше никто ни за что поручиться не мог. Тем более, за кого-то. Хорошо, если у этого «кого-то» вдруг находился свой доверенный человек или надёжная «крыша». Выглянув из кабинета, Альфади предупредил жену, чтобы та на все звонки отвечала, что его нет дома, а сам, закрыв за собою дверь на предохранитель, прошёл к бару, достал оттуда начатую бутылку вина, налил его себе в бокал, сел в кресло рядом с выключенным торшером, и стал напряжённо думать. Вчера, например, ему приснился сон, вещим его назвать было нельзя, но что-то в нём было такое, что он поневоле стал прокручивать его в голове, пытаясь отыскать в этом невидимую связь между событиями последних дней. Это был бой, начавшийся у афганского города Мазари-Шариф, но потом все его персонажи плавно перенеслись под Питер, в захолустную деревню Малино, где он потерял когда-то пятерых классных своих бойцов. Все ребята были убиты тогда выстрелами сзади, точь в точь как под Мазари-Шарифом. Немного отпив вина из бокала, генерал тут же поставил его на журнальный столик, руки положил на колени, а сам закрыл глаза… Он увидел, как Воронцов и Хлубин метнулись на правый фланг, при этом, как-то странно споткнувшись, Хлубин чуть ли не рыбкой полетел вперёд, в кровь разбивая себе лицо об острые каменные выступы. Воронцов успел проскочить вперёд, так как пули с некоторым опозданием впились в землю, где только что были его ноги. Прошло ещё несколько минут, но Хлубин больше не шевелился, и вскоре кроваво-чёрное пятно из-под его головы стало медленно расползаться по камням. Альфади резко открыл глаза, видение это было настолько реалистичным, что он испугался. Дрожащей рукой включив торшер, Альфади схватил бутылку со стола и уже из горлышка одним махом допил остатки вина.

– «Дурацкий у меня характер! – подумал он, – не привык подставлять!» – найдя мобильник, в базе данных он не сразу отыскал знакомое семизначное число, но и потом ещё долго колебался, никак не решаясь позвонить, потому что чувствовал, что краснеет до кончиков ушей, слушая, как нарочно громко гремит на кухне посудой его жена Лида, было ясно с самого начала, что его срочная командировка в Давос её совсем не радует. «И эта взбунтовалась тоже!» Он не успел подумать о том, насколько трудно ей будет одной без надёжного мужского плеча, и что вряд ли она поймёт, что им с сыном лучше бы уехать на время из Москвы, и что невозможно выразить словами всего того, что делалось всегда без слов… На другом конце провода не сразу взяли трубку, но Альфади узнал этот голос. Скорей всего, это опять был автоответчик:

Читать дальше