Валентина Жукова - Исповедь близнецов. Книга 3. Альбатрос

– Вы собираетесь с гастролями по Казахстану?

– Обязательно поедем, это у нас запрограммировано Областным комитетом культуры города Кзыл-Орды.

Обрадовавшись новостями о гастролях по Казахстану, Валентина со злорадством сказала:

– Слава богу, хоть там её не будет.

– Это к кому относятся твои обращения, ну-ка, ну-ка, рассказывай? – Станислав Мартович хотел было уже выходить из Дворца Культуры, но, услышав разговор двоих о Варваре, вернулся.

– Это она не хочет, чтобы новая солистка поехала на гастроли, – начал оправдываться Петька. – А, я, наоборот, за то, чтобы включить новую солистку в наш состав.

– Чем так она не угодила тебе? – примкнулся к разговору гитарист. – Честно признаться, я бы наоборот хотел, чтобы тебя на гастролях не было. Голосок как у кошки, без прикрас и оттенков, да ещё часто капризничаешь без причины, а на тебя молились, видно, до поры до времени.

– Хочу обрадовать всех. Я иду вызволять солистку из бригады сварщиков. Конечно, после такой работы язык не вяжется, а она ещё поёт.

– Так она ещё и сварщик!? – удивился Петька. – Такая маленькая, что она там делает? Одни кабеля таскать за собой силы неимоверные требуются.

– Возможно, она работает на автоматике, там носить кабеля не надо, – продолжил разговор Сергей. – А, вообще-то стоящая профессия, хлебная, без калыма не будешь.

– Интересно, какой у неё разряд сварщика? – спросила Валя. – А то может, так себе. Лишь бы числиться на работе за галочку. Лишь бы день проводить, да пень колотить.

– Какая всё-таки, Валька, ты ядовитая. А по мне, хоть что она делай, главное, она нас не подвела, со своими готовыми номерами прикатила. Я специально подсчитывал, около трёхсот песен она исполнила за свои годы. А ведь ей лет так всего сколько? Где-то лет двадцать.

– Ну и что ты на это скажешь? Она вчера одна выдала восемь номеров, а как принимали, а?

Пока Варя отсутствовала, четверо участников художественной самодеятельности переругались из-за неё в пух и прах. У Валентины отпало желание к поездке на гастроли.

– Пошлите вы все… Не поеду я никуда!

– Свято место пусто не бывает. Не поедешь – не надо!

– Да подумаешь, артистка с погорелого театра, – разозлился Сергей. – Вон, она не ломается, без репетиции выдала. А с тобой всю соль выжимаешь на рубахах.

– Вы тут без меня не раздеритесь. Никакой провокации, пожалуйста, градус накала немедленно снизьте, и чтобы до меня была тишина! Я пошёл Варюху выручать. Освобождать от работы надо на весь период поездок. И на период смотра талантов перед жюри.

– Давайте-давайте, она залётная пташка, сегодня здесь, а завтра ищи ветра в поле, опять Валентине Степановне в ноги кланяться будете.

– Какой поражающий цинизм, вопиющий голос и страх исходит от тебя, Валя, – присоединилась к разговору казахская певица. – Обо мне то же самое говорите?

– Только не это, только не это. Хватит, уговаривали тебя. Сколько нервов порвали с тобой, – поддержал разговор парень из другого коллектива танцоров.

– Что вы, ребята, из-за меня будете скандалить? Я могу уступить место кому угодно, если не соответствую регалиям вашего заведения. Мне и надо-то всего ничего, чтобы добиться совершенства воплощения; со дня рождения это моя мечта. Свет клином не сошёлся на вашем Дворце Культуры, несмотря на то, что я уже как бы с вами почти породнилась. Я-то думала совсем иначе о вас, Валечка. Одно скажу: методом злобы, ошибок среди коллектива вам не состояться солисткой, потому что видно по вам, вы от зависти трескаетесь по швам и в голосе.

– Она права, ты, Валентина выкинь из головы всякую шушеру. Помнишь, как мы тебя приняли в коллектив? Нет? А её мы искали по всему городу, испугавшись, что она уже вернулась назад, домой. При всех трудностях, без денег, без жилья устроилась на работу и вкалывает, не надеется на помощь от других.

– Вот это я понимаю, твёрдость духа; не сломиться на чужой территории, в чужом краю. Наверное, ещё и зарплату не получала?

– В какую пору получить, если наряды ещё только-только вчера закрыли.

– На сегодня деньги у тебя имеются на завтраки, обеды и ужин?

– Старые запасы ещё сохранились, до аванса, по всей вероятности, дотяну.

– Интересно, отпустят или нет тебя в поездку по Казахстану?

– Я ничуть не переживаю. Не отпустят – не надо. Только песни петь я и у себя дома могу, народу поднимать дух хотя бы по праздникам.

– Ты, наверное, обиделась на нас?

– Зачем? Каждый медведь защищает берлогу, особенно зимой. В своём дому вы хозяева, как скажете, так и поступлю. Грузинская пословица говорит: «Кто сердится, всегда неправ». Так всегда говорил у нас геолог, по национальности грузин. Я у него была помощником младшим на буровой.

– Практичная девица, ничего не скажешь, тебя ничто не испугает.

– Большие заработки на буровых? – спросил Петька.

– Ха-ха! Не ты ли хочешь сигануть на заработки с Варькой?

– А что? Я не такой, как все? Она, женщина, справляется. Думаешь, у меня не получиться?

– Ты глянь на кулак слабой половины, так втешит, что маму родную забудешь, как звать. И медведя в гроб загонит, – ребята засмеялись над Петькой.

– Не смейтесь над парнем, нам, геологам, хватало. Плюс рыба своя стерлядь, грибы, ягоды, сохатина, ешь – не хочу.

– Потому твоя память феноменальная, что рыбой красной питалась, – музыканты поддерживали разговор с Варей, чтобы дождаться прихода Станислава Мартовича.

Валентина Степановна, нагрубив Варе, в какую-то минуту пожалела, что нагрубила ей из-за неостывшей зависти. Чтобы хоть как-то смягчить обстоятельства отношений, она пригласила Варю к себе в гости…

– Прости, меня, Варенька, глупую дурочку, на меня часто так находит. Пожалуйста, прости. Знаешь, я давно хочу пригласить тебя к себе в гости. И ещё хочу спросить кое о чём тебя.

– Пожалуйста, спрашивай, если смогу, отвечу.

– У тебя в чемодане есть фотография.

– Какая? У меня там альбом.

– Та, на которой сидит очень много маленьких детишек и взрослые люди.

– Я сама не знаю, как она оказалась у меня в чемодане, – сказала, недоумевая, Варя, пожала плечами. Наверное, она там оказалась по той причине, что на этой фотографии сидит моя бабулечка, что провожала меня на перроне.

– У нас тоже есть такая же фотография. Мне мама говорит: «Смотри, не потеряй. Это твоя вечная память о детском доме и о твоих ровесниках». Только я о них ничего совершенно не знаю. Никого не помню. Ты могла бы прийти к нам домой? Мы бы с тобой вдвоём-то бы, что-то покумекали.

– Бабушка Евдокия Афанасьевна точно также говорит слово «покумекали». Нет, не пойду вечером по городу одна. Днём, сама знаешь, загруженность по горло.

– А, ты, на «такси».

– И этот вариант отпадает. Я никогда не сяду с посторонним человеком в такси. Боюсь с мужчинами раскатываться по неизвестным улицам. Не уговаривай.