Гаджимурад Гасанов - Зайнаб (сборник)

Сердце Зайнаб сжалось от отвращения к этому мерзкому созданию. Что-то отталкивающее, одновременно загадочное, манящее было во всем его облике, сладострастном взгляде. Вдруг она поймала себя на мысли, что этот взгляд не просто взгляд старого похотливого человека, а в нем есть что-то большее, липкое, вызывающее в ней бурю и протест. Ей показалось, что эти глаза ее не только бессовестно раздевают, а заглядывают за грань дозволенной черты, куда никто, кроме родной матери, не имеет право заглядывать. Этот мерзкий человек переступает грань, которую не дозволительно переступать никому из мужчин.

От этого похотливого взгляда отмирающего самца по всему телу, начиная с кончиков пальцев ног до макушки головы, пробежала противная дрожь, а промеж лопаток образовалось липкая влага, и она по позвоночнику потекла струей. От стыда, что у нее вдруг внутри распалился огонь, она не знала, куда девать глаза. Зайнаб машинально потянулась к голове, привычными движениями рук сдвинула край белой шелковой шали на глаза. Ноги задрожали, в бедрах, выше них загорелся такой огонь, от которого ее лицо покрылось стыдливой пурпурной краской. Она почувствовала, как наливаются ее груди, крепчают соски. От этого в глазах потемнело, сердце учащенно забилось. Она зашаталась, не помня себя, на непослушных ногах сделала несколько шагов в сторону. Благо, что перемены в ее лице, скачки сердца, кроме этого змея искусителя, никто из девчат, увлеченных собой и общим весельем, не заметил. Иначе ей в селе не избежать колкостей интриганок, язвительных шуток острых на язык женщин.

Гамид обладал такой невероятной магической силой, речи его были так сладки, паутина, набрасываемая им, была так искусно сплетена, что многие женщины, попавшие в эту сеть, там находили свой конец. И сельчанам, в силу нужды, приходилось обращаться к нему по многим вопросам: приворотам, отворотам, заговорам, заклинаниям, за волшебной бумагой от сглаза. Им приходилось занимать у него деньги, брать в долг зерно, муку до осеннего урожая. Многие в условленное время не могли расплатиться с долгами и попадали к нему в кабалу. Мужчины становились его черной рабочей силой, а женщины его домработницами, служанками, наложницами.

О его слабостях, алчной натуре знали активисты села, но молчали. Они его преступные деяния, в силу некоторых причин, утаивали от уполномоченных представителей района. Потому что сами во многом от него были зависимыми. Все его боялись, почти всех сельчан он держал в кулаке. Одни знали о его могуществе и связях с «лесными людьми», другие боялись его мести, предательской пули, пущенной в спину.

Этот хитрый змей искуситель, сколько бы зла не приносил, сколько бы неприятностей не делал, в глазах многих женщин оставался непререкаемым авторитетом села, чистым, святым. Но какие бы уловки он не придумывал против Зайнаб, какие бы козни не строил, одну ее не смог запугать, покорить себе. Она перед ним была непреклонна как скала, недоступна как звезда. В ней была такая несокрушимая сила, такая непоколебимая воля, что он засомневался, покорится ли когда-нибудь она его воле.

Зайнаб молча, самозабвенно несла траур. Она отказалась от пищи, пила лишь одну сырую воду. Сон давно покинул ее. Но перед какими бы трудностями, перипетиями судьбы она не стояла, ее молодой организм от жизни брал свое, он развивался независимо от ее желания жить. Как бы она не закрывалась, ее растущий организм тянулся к солнцу, свету, а сердце находилось в поисках жизненных троп.

Этой весной Зайнаб так похорошела, что мужчины села от ее лица не могли оторвать глаза. Ее душевная и телесная красота, изумительные формы и линии тела, нежность, огонь в глазах сшибали с ног всех поклонников. Глаза ее стали ярче, шире и глубже, цвет лица намного светлее, мягче. Стремительный взлет бровей, изгиб лучей ресниц, рисунок прямого с трепетными и узкими ноздрями носа, сочность алых губ – по ночам у Гамида перед глазами стояли все эти прелести и не давали покоя. Эта богиня, сошедшая с небес, дьяволица во плоти, дева редкой телесной красоты зажгла в дряхлеющем сердце старца страстный огонь. Чем бы он не занимался, где бы не находился, перед его глазами маячило лицо этой девушки искусительницы.

В последнее время жизнь Гамида превратилась в сплошной кошмар. Каждый раз, как закроет глаза, он видел один и тот же сон. Он видел, как Зайнаб в лунную ночь заходит к нему в спальню, раздевается догола, ложится в постель и крепко прижимается к нему животом. Она просила, чтобы он сорвал с нее запретный цветок, обнимал ее так крепко, чтобы от удовольствия у нее трещали кости тела, терзал ее плоть так, чтобы от неги она стонала… В темные ночи со всех углов спальной комнаты на него соблазнительно глядели ее глаза. Он от избытка чувств, выпирающих из него, бессилия перед ней впадал в нервный припадок, в изнеможении катался в постели, дергал бороду, рвал ее в клочья.

Люди иногда по ночам замечали крадущуюся тень за домом Зайнаб. По селу поползли самые нелепые слухи, подогреваемые сплетницами и завистницами Зайнаб. За ее спиной стали раздаваться обидные смешки. Люди, знающие Зайнаб, заступались за нее, все, что задевало ее честь, отвергали. Они догадывались, кто стоит за распускаемыми грязными слухами, и кто хочет запятнать Зайнаб. Понимали, среди тех, кто свел счеты со слепым ашугом, Муслимом, был и Гамид. Не Гамид ли, пользуясь тяжелым материальным положением семьи Зайнаб, хочет закабалить ее? В селении знали, если Гамид заинтересовался какой-либо женщиной, он не останавливался ни перед какими преградами.

Свадьбу, которую в селении собирались сыграть после окончания войны, сельчане ждали с большим нетерпением. Сегодня с раннего утра все жители села заняты приготовлениями к свадьбе. Готовят свадебные кушанья, подготавливают места для танцев, джигитовки, навесы для угощения. Подружки невесты наряжают невесту, друзья – жениха.

Хромой Гамид, вместо того чтобы находиться на месте сбора сельских мужчин, вдруг замаячил на стороне женщин. Он позабыл о своем сане, возрасте, оттирался в группе молодых женщин и девчат. Оказывается, среди них находилась жертва его тайных вожделений.

Посмотришь на Гамида – старая рухлядь. А сколько в нем козлиного упрямства, петушиной напыщенности! Зайнаб в кругу девчат держалась весьма предусмотрительно. Зная о коварных планах хромого Гамида, она пыталась предвосхищать все его хитрые маневры. А этот шайтан не собирался отступать. Она делала огромные усилия, чтобы не развернуться и не дать ему увесистую пощечину. Сегодня Зайнаб оказалась расторопнее Гамида. Стоило ему на минуту отвлечься, как она незаметно ускользнула из общей толпы.

Чем больше Зайнаб ненавидела хромого Гамида, тем более он становился навязчивым, неотступным. Когда Зайнаб переигрывала его, он всю свою злость вымещал на тщедушной козлиной бородке, дергая ее и выдергивая из нее пучки седых засаленных волос.