Гаджимурад Гасанов - Зайнаб (сборник)

© Гаджимурад Гасанов, 2016

© Издательство «Написано пером», 2016

Когда со старожилами высокогорного табасаранского селения заводишь разговор о Зайнаб, одни уклончиво прячут глаза, у других оживают лица, в глазах появляются предательские огоньки. Самый старший аксакал, умудренный жизненным опытом, вынет из кармана кисет с табаком и аккуратно разрезанными лоскутками газетной бумаги, мягкими движениями большого и указательного пальца насыплет щепотку; по одному краю бумажки пройдет кончиком языка, закрутит ее в козью ножку и закурит. После двух-трех затяжек тихим, монотонным голосом начнет рассказывать печальную историю деревенской девушки.

– В горах Дагестана, в прикаспийских степях, – во всем свете не было девушки краше Зайнаб! – он на мгновение задумался и с горечью добавил. – Не было на свете девушки несчастней Зайнаб! Только тогда, когда она покинула этот мир, когда у многих сельчан с глаз спала пелена, затмившая их разум, произошло прозрение. Они поняли, какого исключительного человека, какое неземное создание потеряли.

Зайнаб от рождения была наделена редчайшими способностями; она так тонко чувствовала окружающий мир, что порою ей казалось – она способна его видеть из глубин небес как через увеличительное стекло. Она с того дня, как себя помнит, могла замечать то, чего природой были лишены другие. Еще с детства читала душу человека, могла различать, что такое хорошо, что такое плохо, краски Света от красок Тьмы. Девочка каждое утро с нетерпением ждала восхода солнца, ее завораживал вечерний закат. Следила за лунным циклом, ее восхищал молодой месяц первого дня, она тревожилась перед наступлением полнолуния. Наблюдала за восходом и заходом звезд, созвездий, Прислушивалась к журчанию реки, вою ветра, подражала голосам птиц, животных. Ее увлекало то, мимо чего равнодушно проходили ее сверстницы, к чему они были подчеркнуто холодны. Она чувствовала, что она не такая, как все, стеснялась своей непохожести на остальных. Когда девочки, не понимая ее, за ее спиной начинали многозначительно шушукаться, у нее на глаза наворачивались слезы. Зайнаб с обидой отдалялась от них, уединялась с одиноким ясенем, растущим у речки. Пряталась под его густым зеленым одеянием и безутешно плакала. Она догадывалась, что она родилась исключительной, глубоко понимающей природу мира, природу вещей, суть человеческого бытия.

Отец за семейными проблемами не смог уделить должного внимания воспитанию дочери. Он не успел заметить, как она подросла, стала невестой. Только тогда, когда сельские парни стали на ней ухаживать, а родители в его присутствии хвалить своих сыновей, он понял, скоро его подросшая пташка вылетит из родительского гнезда. И он останется один.

Любила ли Зайнаб кого-либо из сельских ребят? Да, любила Муслима, сына тетушки Сельминаз. Она любила его неземной любовью. Муслим – первый красавец и джигит в селении. По своим моральным, этическим качествам, физическим способностям, ловкости и смелости в этом округе не было джигитов ему равных.

Зайнаб любила так, что казалось, под воздействием ее любви на небе звезды загорались ярче; ветер в горах свистел мелодичнее; Рубасчай под селом журчал веселее; цветы на лугу распускали свои бутоны по особому.

Взрослых сельчан она покоряла своим воспитанием и необычной смелостью, девчонок и ребят пленяла своей искренностью, обаянием, беспредельной преданностью.

В горах Табасарана знатоки девичьей красоты любили повторять, что на свете нет девушки краше Зайнаб, на свете нет девушки милее Зайнаб! В те годы в Табасаране джигиты, и особенно девушки о чувствах, любви открыто стеснялись говорить. Не всякий джигит, тайно влюбленный в нее, прилюдно решался воспевать ее красоту. Такое себе могли позволить только ашуги и сочинители песен. Муслим впервые песню, посвященную Зайнаб, услышал из уст молодого ашуга в соседнем селении на празднике «Эвелцан».

Когда молодой ашуг в сопровождении струнного инструмента тар спел песню о Зайнаб, все кругом замерло. Молодые люди затаили дыхание, горы ниже склонили свои седые головы, белогривые облака задумчиво приостановились на склоне неба, ветер стих, речка перестала журчать. Под воздействием этой песни многие девушки не сдерживали слез, у джигитов каменели лица. Песня так изумила Муслима, что он от неожиданности потерял дар речи. Ему показалось, что красоту Зайнаб воспевает не молодой ашуг, а он сам. Слова этой песни зародились в его сердце давно, когда он в первом классе вместе с Зайнаб сел за одной партой. Он сокрушался, где же молодой ашуг из уст Муслима мог услышать эти слава? Он, кроме ясеня, одиноко растущего на берегу реки, про свой секрет никому не поведал!

Муслим песней, воспевающей его любимую, был потрясен так, что по телу пробежала странная дрожь, сердце замерло, кровь застыла в сосудах. Юноша был поражен не словами песни, а самим напевом, драматизмом исполнения, музыкой, вибрирующей в каждом уголке, каждой клетке его души, музыкой неземной, всепоглощающей, душераздирающей, вызывающей в горле спазмы.

Эта песня в истории любви Муслима и Зайнаб открыла новую страницу. Ашуги на всех посиделках молодежи, на свадьбах, праздниках старались исполнять ее. В каждом селении, в зависимости от исполнителя, менялись слова песни, сами исполнители, музыканты, но напев оставался тот же самый. Молодые влюбленные эту песню воспринимали как талисман, как божий дар. Они с этой песней на устах ночью ложились спать, с этой песней встречали первые лучи солнца. Эта песня в их устах звучала так искренне, они ее исполняли с такой неподдельной преданностью, с таким трепетом в душе, что порой казалось – без нее померкнет дневной свет, реки остановят свое течение, звезды погаснут на небесах, а Млечный путь поменяет свою траекторию. Это песня стала гимном любви всех влюбленных округа. Она придавала силы отцам, матерям, женам, потерявшим на войне сыновей, мужей – всем тем, кого не минуло пламя войны. Эта песня стала набатом, залогом стойкости, мужества, любви и самоотречения.

Казалось, под впечатлением этой песни горы расправили свои плечи шире, реки стали чище и быстрее, пустыни покрылись буйной зеленью, отжившие свой век старики и старухи потянулись к жизни.

Первоначально Муслим ревновал, злился на исполнителей песни о его любимой. Но когда осознал всю глубину, красоту песни, то и любимую стал воспринимать совсем по-иному. До него дошло, что только самое нежное, прекрасное создание, самый чистый человек в сердцах влюбленных может зажечь такое пламя любви, только такое создание в их глазах может подняться на такую значимую высоту, стать кумиром! Только потом он начал понимать, почему на устах всех влюбленных имя Зайнаб звучит как молитва, как любовь, как зов небес; почему к этому созданию Бога и природы относятся так трепетно; почему ее чтят так свято! Только потом он уразумел, почему на нее, как на посланницу небес, как на божий лик стала молиться вся молодежь, почему о ней по всему округу пошла такая молва!