Елена Батмазова - Останкинские сезоны

Щурясь на свет, из склепа вышли профессорша и Витя с техником. Техник подергивался и что-то с себя стряхивал: ему показалось, что с потолка прыгнул паук. Синхрон записали не сразу – как только удалось отогнать назойливую бабку, желающую сию минуту приобрести несколько червей на расплод. По окончании интервью Витя заметно повеселел, и даже предложение принять в подарок пару червячков не омрачило его худого лица. От презента решительно отказались всей съемочной группой. Следующим пунктом был НИИ удобрений.

Пробки рассосались вместе с вонючими микрочастицами пепла, и потрепанная «четверка» резво понеслась по улицам, нахально перестраиваясь из ряда в ряд перед носом у многочисленных достижений западных автоконцернов. Достижения сверкали цветом «металлик», их лупатые фары, казалось, выражали изумление.

– Бесцеремонность – часть профессии, – подмигнул Лизе водитель, делая очередной зигзаг.

На Садовом попали-таки в небольшой затор, оказавшись бок о бок с другой машиной ТВП, в которой ехали информанционщики. Высунувшись в окно, Витя приветливо заорал:

– Здорово, Иваков! Куда путь держишь?

Немолодой бородатый оператор сердито затягивался сигаретой.

– Дымы едем снимать для этих сволочных редакторов.

– Так кончились же дымы!

– А то я не вижу! – взорвался Иваков. – С утра, когда пеплу понасыплет, глаза продрать не могут, а к вечеру спохватываются… Ну, ясное дело, под вечерние-то выпуски дымы надо, в Москве и области сложилась чрезвычайная обстановка и все такое. А где я их щас возьму, где?! Сорвали из Госдумы, еле прессуху досняли, езжай, говорят, в сторону Мытищ, там чего-то горит, на дым ориентируйтесь… Что я им, юный скаут?

Гаишник на перекрестке взмахнул жезлом, машина тронулась, увозя свирепого Федора Ивакова.

– Все-таки тяжелый у него характер. И тараканы Пашкины здесь ни при чем, – заметила Лиза.

С НИИ удобрений управились быстро, откопав в книжных завалах ученого старичка в белом лаборантском халате. Старичок довольно внятно изложил свою точку зрения на биогумус, и на сегодня съемки закончились.

В редакции был аншлаг – улей народу и ни одного свободного компьютера. По ветхому ковролину цвета тоскливой неопределенности весело разъезжала на офисном стуле какая-то новенькая корреспондентка-фрилансер, еще двое внештатников хихикали над дурацкими надписями, развешанными по стенам: «Сегодня с сигаретой нарушаешь, а завтра ты отчизне изменяешь!», «Внимание: оператор должен лечь, если того требует съемка». Валя Бровушкина, мелкая, глазастая, вся в коричневых дредах, удрученно ковыряла одноразовой вилкой в пластиковой коробке с салатом. Вчера, будучи навеселе, она утопила в Останкинском пруду свою сумку с мобильником и пропуском; сумку потом достали, однако телефон умер, а фото на пропуске телецентровская милиция отказывалась идентифицировать с Валей. Прорываться на работу пришлось со скандалом.

За крашеной фанерной перегородкой – единственным зримым признаком субординации – Паша Кошкин и Сергей Храмов вели безумный диалог, к которому с нарастающим недоумением прислушивался хорошо одетый посетитель. По всей видимости, он ожидал аудиенции у руководителя «Авоськи».

– Я больше не могу, Сергей, они воняют! – жаловался Паша. – По-моему, от меня скоро уйдет жена…

– И правильно сделает! – одобрил Храмов. – У нас же не все дома! Ну, какой нормальный мужик будет ежедневно подсчитывать дохлых тараканов? А что, сильно воняют?

– Приходи – понюхаешь…

– Знаешь, что говорила английская королева… э-э…в общем, одна английская королева своей дочери перед ее первой брачной ночью? «Закрой глаза и думай об Англии».

– А вчера этот здоровый тропический таракан сожрал всех сородичей, выбрался из аквариума, – печально продолжил Паша, – и пошел охотиться на нашу кухню. Жена его обнаружила в хлебнице, а он же гигантский! Представляешь, что с ней было?!

Булькающий смех Храмова заставил вздрогнуть незнакомого посетителя.

– Вы ко мне? – спросил Храмов, выглядывая из-за перегородки.

– Да, я звонил по поводу недвижимости… Моя фамилия Волкевич.

– Ага! – сказал руководитель «Авоськи» и скрылся с посетителем в коридоре.

Лиза ощутила первые толчки в области висков, затылок потяжелел, голову сдавило тесным железным обручем. Из последних сил она турнула с ближайшего компьютера внештатницу, увлеченную любовной перепиской с гражданином Великобритании, и погрузилась в пучины Интернета.

Золотое время программы «Авоська» пришлось на середину 90-х. Рынок полнился товарами неизвестного происхождения и сомнительного качества, вырастали и рушились финансовые пирамиды, находчивые ребята «обували» менее находчивых, отечественный потребитель был до неприличия дик и простодушен. Однажды, после пятой стопки в пресс-баре, генеральный продюсер ТВП ни с того, ни с сего задался мощным вопросом – сколько же паленой водки ежегодно выпивают россияне? Он адресовал этот вопрос своему заместителю и тот, вместо ответа предложил сделать программу-ликбез для потребителей. Это была фишка. Идею проработали, вытащили из уважаемой газеты двух сообразительных малых, распределив между ними должности руководителя и шеф-редактора. С названием особо не мудрили, как-то сразу на ум пришла «Авоська» – некий обобщенный образ потребительской корзины.

Все сложилось наилучшим образом. Через год слово «Авоська» стало солидным брендом, который зрители приравняли к потускневшему советскому знаку качества. Главное – не было конкурентов, соперничать с раскрученной «Авоськой» никто не решился. Десятиминутная программа шла ежедневно по будням в утреннем эфире, вкатывая гражданам дозу противоядия от всевозможных вредных свойств окружающих вещей, продуктов и услуг. Покупателей учили правильно ходить в супермаркет, судиться с химчисткой, определять по внешнему виду «левые» спиртные напитки, выходить из запоя, выбирать качественную дубленку и лучшие на свете сосиски, получать налоговые льготы, о существовании которых никто и не подозревал… Мир был огромен, и «Авоська» всюду совала свой длинный нос, который недоброжелатели регулярно обещали укоротить. Особенно обижались известные производители, когда в результате экспертизы (проводимой самым что ни на есть научным образом специалистами соответствующих институтов) их товар оказывался, по выражению шеф-редактора Самчука, «говнищем». Кто такой Самчук оскорбленные бизнесмены не знали, зато ежедневно видели по телевизору ведущего – благообразного мужчину в летах. С хитрым прищуром он выдавал на всю страну убийственную информацию, за что, впрочем, был дважды бит неизвестными личностями в темное время суток. Тем не менее, «Авоська» строго блюла свою независимость, и вновь прибывшим корреспондентам первым делом вдалбливали, что за «джинсу» (так журналисты называли рекламу) – расстрел.