Емельян Марков - Маска

– Пошли.

Закупорили на ощупь ополовиненную бутылку, вышли.

На улице Филя заметил, что Женя стал как будто какой-то злой.

– Ты чего вдруг озверел?

– Да так…

– Из-за свитера?

– Не только.

– Да скажи, что из-за свитера.

– Не нравится мне все это, – признался Женя. – Не спорю, это прекрасно, но представлениям моим не соответствует.

– Где ты отыскал такие представления, которым ничего не соответствует?

– Не знаю, где-то накопал.

– Ты разглядел Нонну с двух сторон, светлой и темной… – начал было разъяснение Филя.

– Ты уверен, что я разглядел? – не поверил Женя.

– Не уверен. Но, по крайней мере, ты их засвидетельствовал. Понимаешь, в чем дело… Я передумал было с тобой обсуждать, но брошенный в тебя свитер решил дело за разговор.

– Что за разговор такой, что к нему так издалека приходится подступать? – поморщился Женя тревожно.

– Разговор следующий. У меня, как ты знаешь, уже была семь лет назад невеста.

– Что-то знаю, но не подробно. Мы ведь на то время разошлись.

– Ты о той компании?

– Да нет…

– Ну как нет, ты о том, когда ты пришел ко мне на день рождения, а я тебя не пустил в квартиру. Принял подарок и закрыл перед тобой дверь. Но ты не должен усматривать тут предательство, – предостерег Филипп.

– Я не усматриваю. Хотя, по чести говоря, что тут другое усматривать, не пойму.

– Заботу, – подсказал Филя.

– Опять заботу? Что ты врешь. Ты просто испугался, что я сорву тебе праздник.

– Положим. Ну и что? Если бы ты сорвал праздник, наверное, не сильно сам бы порадовался. Есть, конечно, разряд, для которого радость в срыве чужого праздника, в срыве такие обретают собственный праздник. Но ты-то не таков.

– Как знать, – мечтательно произнес Женя.

– Не наговаривай на себя.

– Я не наговариваю. А если праздник каждый раз надо брать с боя, если праздник как трофей, точнее, он и есть трофей? Обернись в историю, увидишь, что праздник и тут и там завоевывался или отвоевывался. Получается, не я тебе, а ты мне тогда сорвал праздник. И чем, разве как предательством, поступок твой назвать?

– Лишить праздника – предательство?.. Да брось ты. К тому же ты, Женя, и сорвешь праздник, но не возьмешь его себе. Словно бы оставляешь его стыдливо на земле. И что хорошего? Сорвал бы ты нам праздник, а сам бы им не воспользовался, сидели бы мы все скованно, озлобленно и рассматривали его вчуже, как узор на ковре.

– А рассматривать узор на ковре разве не праздник? – спросил Женя.

– Праздник, но я говорю о другом празднике.

– А нужен ли другой праздник? Бывает ли вообще другой праздник?

– Ты хочешь сказать, что истинный праздник только в узоре?

– Пожалуй.

– Я понимаю. У мусульман и иудеев не принято изображать людей и животных. Но у нас принято. В исламе и пить вино запрещено. Но у нас разрешено. В твоем отрешении от чужого праздника есть исламская доблесть. Но ты ведь все-таки не мусульманин.

– Нет.

– Почему я тебя тогда и не пустил.

– Потому что я не мусульманин?

– Пожалуй, отчасти. В тонком смысле.

Женя кивнул скептически.

– Но, знаешь, я потом за разборчивость свою и тонкий смысл был наказан.

– Как? – печально спросил Женя.

– Ты, когда пришел ко мне, нес с собой подарок.

– И что?

– Я подразумеваю не тот подарок, который ты мне вручил. А тот, от которого я отказался.

– Что же за подарок? Не припомню, чтобы ты от подарков отказывался.

– Обстоятельства! – провозгласил Филя.

– Что?..

– Ты торжественно и преданно нес мне обстоятельства. Я пренебрег ими и вывалился из них. Вместе с ней вывалился.

– С кем?

– Она участвовала в том празднике, моя бывшая невеста. Я не пустил тебя, пренебрег главным твоим подарком – обстоятельствами. И вывалился вместе с ней из них.

– Но потом-то в обстоятельства пришлось вернуться, – сообразил Женя.

– Да. Не по своей воле. Была, конечно, вне обстоятельств тревога за обстоятельства: как они там без меня? И тревога, выяснилось, не напрасная. Обстоятельства словно бы обособились, сговорились как будто против меня. А точнее, они стали существовать вчуже от меня. Я вроде вернулся, но они не приняли меня.

– Почему же… Я тебя принял.

– Ты, пожалуй, единственный. И если бы я тогда , в день рождения, тебя впустил, ты бы потом, может статься, и не принял меня.

– Ловкая риторика, – насмешливо похвалил Женя, – почему же я бы тебя не принял?

– Это непростой вопрос. Сразу я и сам не могу на него ответить. Я ведь не всё могу объяснить.

– Неужели?

– Хотя нет, наверное, могу. Я приберег для тебя тот не даденый тебе же праздник. Потом я все равно его тебе дал. Вот почему мой выверт на пороге не был предательством.

– Наверное, ты прав, – преданно посмотрел Женя.

Филя сразу его преданностью воспользовался.

– Моя прошлая невеста объявилась на днях. Я просто не знаю, что делать и как к ней относиться. Ты, будучи человеком извне, человеком обстоятельств, вдруг надоумишь меня?

– У меня, ты знаешь, по части таких обстоятельств мало опыта, можно сказать, его нет совсем, – напомнил Женя.

– То и ценно. Ты не примеряешь на себя.

– Почему ты думаешь, что не примеряю? В примерке обстоятельств особая фантастичность и одновременно особая достоверность. Я бы даже сказал, очевидность.

– В несбыточности?

– Как раз наоборот, – возразил Женя, – всё сбудется. В этой фантастичности заключено особого свойства ясновидение. Всё сбудется, но неожиданным образом.

– Я вот и рассчитываю на твое ясновидение, – подлаживался Филя.

– Но это мое ясновидение, – вступился Женя, – а у тебя должно быть свое. Ты придерживал от меня свой праздник. Я придержу от тебя свои прозрения.

– Это месть? – осведомился Филя.

– Хочешь – так думай, – разрешил Женя.

– Но я-то потом выложил перед тобой свой праздник, – усовестил Филя.

– Вот именно что выложил. Что ты хочешь услышать? Нонна, конечно, замечательная, но свитер ее, конечно, странен. Я не понял ее свитера. А ту прошлую твою девушку я не знаю, как ни крути. Ты тогда меня не пустил, никакое ясновидение здесь не поможет.

– Но меня ведь ты хорошо знаешь.

– Да, но не так хорошо, как ты знаешь меня. Когда человека видят насквозь, ему непросто отвечать тем же. Прозрачен только один, а как две прозрачности могут глядеться взаимно насквозь?

– Ты знаешь, я по физике… пять, два, пять, два. Пять, когда ты за меня контрольные писал, а два, когда я к доске выходил. Но все-таки мне представляется, что две прозрачности могут… Вода и небо, например.

– Вода и небо… – насмешливо повторил Женя, похоже, с высоты своих знаний по физике. – Нет, тебя видеть насквозь я не могу.

– Страшно? – предположил Филя.

– Слишком волнительно. Хочется плакать или смеяться. Непонятно. Тяжело. Переполняет что-то. Нужна, наверное, изрядная доля цинизма в античном смысле, какого-то особого бесстрастия, которое я пока не обрел. Можно даже сказать, что ты мешаешь мне это бесстрастие обрести.